— И вообще, Паша, меня это начинает утомлять. То девушка пропала, теперь «Волк». Как что-то случается в твоей банде, ты первым делом бежишь ко мне. Я твой врач, а не козёл отпущения. Из-за такого недоверия я всерьёз начинаю подумывать о смене места жительства. Мне нужна спокойная обстановка для работы, а не утренние обыски.
Это заставило его задуматься. Теперь он рисковал не просто нарушить мой покой, а потерять ценный актив из-за своих подозрений. Он из следователя превращался в начальника, который боится лишиться незаменимого специалиста.
Мой двойной удар — по «понятиям» и по его прагматизму — сработал.
— Ладно, — наконец сказал он, отступая на шаг. — Но если что-то всплывёт… если я узнаю, что ты к этому причастен…
— Ты узнаешь первым, — двусмысленно пообещал я.
Он ещё раз окинул меня тяжёлым взглядом и, развернувшись, ушёл. Я захлопнул дверь и усмехнулся. Сработало. Чётко и по плану.
Но это был лишь вопрос времени. Нужно было исчезнуть. Немедленно.
Я достал телефон и набрал номер Сомова.
— Пётр Александрович? Доброе утро. Мне нужен выходной. Сегодня.
— Пирогов? — в голосе заведующего было искреннее удивление. — Что-то случилось? Вы же никогда раньше не брали выходных.
— Вот именно для такого случая я их и берёг, — ответил я.
— Надеюсь, это не из-за вчерашнего возвращения Волкова? — в его голосе прозвучали нотки беспокойства.
— Ага, из-за него, — съязвил я, сбрасывая остатки напряжения через сарказм. — Совершенно деморализован. Плачу в подушку, скоро придётся выжимать. Не могу работать в такой токсичной атмосфере.
— Юмор — это защитная реакция на стресс, — авторитетно заметил Сомов.
— Пётр Александрович, — нетерпеливо перебил я. — Мне правда нужен выходной. Дадите?
— Конечно, — после короткой паузы ответил он. — Без проблем. Отдыхайте. За Акропольским я прослежу лично.
Отлично. Один фронт прикрыт. Теперь нужно было решить главную проблему — эвакуацию беглой аристократки и моего двухметрового костяного телохранителя, пока весь криминальный мир города ищет сбежавшего «Волка».
Митька Косой стоял у подъезда, прислонившись к обшарпанной стене. Рядом топтались двое его дружков, Рваный и Сиплый.
Митька был зол. Зол на сбежавшего «Волка», на свою тупоголовую смену, которую так легко вырубили, и, главное, на Пашу, который куда-то свалил, оставив его расхлёбывать всю эту кашу.
Ему нужно было на ком-то сорваться, и он лениво высматривал жертву среди редких утренних прохожих.
— … и тут я ему, короче, с левой в челюсть, а он такой… — вещал Рваный, в сотый раз пересказывая какую-то дебильную байку из своей криминальной юности.
— Во, смотри! — вдруг толкнул его локтем Сиплый. — Док наш!
Митька повернулся и увидел, как из подъезда их конспиративной квартиры выходит их домашний лекарь. Но не один. Под руку его держала какая-то дама.
Высокая, в длинном плаще, скрывавшем фигуру почти до пят, и в широкополой шляпе с вуалью, из-под которой выбивались огненно-рыжие кудри.
«Загадочная фифа», — с раздражением подумал Митька. Парочка, не оглядываясь, свернула в ближайшую подворотню, явно спеша.
— Стой, док! — Митька рванул за ними, его дружки последовали за ним.
Доктор остановился и медленно повернулся. Его спутница тоже замерла, но лица под шляпой видно не было. Она стояла неподвижно, как манекен, что выглядело странно и жутковато.
— Что-то нужно, Косой? — спокойно спросил док. Его голос был ровным, с нотками усталости, и это взбесило Митьку ещё больше.
— Покажи свою подружку, — потребовал он, подходя вплотную. — Приказ Чёрного Пса. У нас тут сначала одна барышня сбежала, потом ещё один… тот, которого ты лечил. Всех подозрительных баб в этом районе велено проверять.
— Ты мне не доверяешь? — в голосе дока появилась почти детская обида. — Это обидно, Митька. Я думал, мы с тобой почти друзья.
Рыжие кудри дамы слегка колыхнулись на ветру, но она упорно не поворачивалась лицом, продолжая смотреть в стену.
— Док, не тяни резину, — Митька начал терять терпение. — Показывай спутницу, или мне придётся применить силу.
— Тебе точно не понравится то, что ты увидишь, — предупредил доктор. — У меня… весьма специфический вкус.
Да что он тянет-то? Что он себе возомнил, этот ботан больничный?
Митька схватил «даму» за плечо и резко дёрнул на себя, разворачивая лицом.
Плащ распахнулся. Поля шляпы поднялись.
И вместо женского лица на него уставился полированный, желтоватый череп. Вместо рыжих кудрей — приклеенный наспех дешёвый парик, съехавший набок.
Под плащом, на костлявых рёбрах висело какое-то старое женское платье. Это был скелет. Самый настоящий, двухметровый скелет.
Митька потерял дар речи.
Его мозг отказывался обрабатывать информацию. Мир поплыл перед глазами, в ушах зазвенело. Он смотрел на скелет, на доктора, снова на скелет. Его суровое бандитское мировоззрение, в котором были только менты, воры и фраера, трещало по швам и рушилось в тартарары.
Рваный и Сиплый, стоявшие за его спиной, издали два тихих, похожих на предсмертный хрип звука и начали медленно пятиться.
— Я ем грунт? — вежливо поинтересовался скелет неожиданно приятным, глубоким баритоном.
— Я же предупреждал — у меня специфический вкус, — с печальным вздохом пожал плечами док.
Док оказался не так прост…
— Но… как… что… — Митька всё ещё не мог связать и двух слов.
— Тебе всё равно никто не поверит, — спокойно, как само собой разумеющееся, заметил доктор. — Пойдём, дорогая. Мы опаздываем.
Скелет с грацией аристократа взял доктора под руку, поправил на черепе съехавший парик, и они неспешно, как обычная влюблённая парочка на утренней прогулке, удалились, оставив Митьку Косого стоять с открытым ртом посреди грязной подворотни.
Проскочив несколько тёмных кварталов, мы наконец поймали такси.
Внутри пахло дешёвым освежителем воздуха «ёлочка» и долгожданной свободой.
Я усадил Аглаю на заднее сиденье, а Костомара, как неповоротливый манекен, аккуратно втиснул на переднее пассажирское. Он замер в той позе, в которой я его оставил, неестественно прямо глядя перед собой.
— Надо же, какой реалистичный, — хмыкнул таксист, глядя в зеркало. — Прям как живой.
— Анатомическая точность, — коротко бросил я, перегибаясь вперёд. — Так, сейчас мы вас пристегнём, господин хороший, чтобы вы у меня не улетели на повороте.
Я протянул ремень безопасности и, немного повозившись, защёлкнул его поверх плаща скелета. Для таксиста это выглядело как забота о дорогом реквизите.
Я сел рядом с Аглаей на заднее сиденье, и мы тронулись. Девушка, одетая в мешковатую мужскую одежду, с волосами, кое-как спрятанными под кепкой, все еще нервничала.
— Я порвала джинсы, — вдруг прошептала Аглая, нарушив молчание. — Когда по пожарной лестнице спускалась.
Я даже не хотел спрашивать, как она умудрилась порвать широкие мужские джинсы, спускаясь по пожарной лестнице.
— Всё получилось? — спросила она уже громче, с надеждой в голосе. — С побегом?
— Всё отлично, — заверил я. — Скоро вы всё поймёте.
Номер в «Метрополе» был не самым шикарным, но обладал главным достоинством — абсолютной анонимностью. Безликие обои, стандартная мебель, вид на внутренний двор — идеальное место, чтобы раствориться и исчезнуть на сутки. Аглая огляделась с нескрываемой грустью.
— Снова сидеть взаперти? — вздохнула она.
— Только сегодня, — пообещал я. — Завтра мы переедем на новую, постоянную квартиру.
Она уже была морально готова к тому, что ей предложат выход из этой ситуации. Пора было играть последний акт моей маленькой пьесы.
— Аглая, — начал я серьёзно, присаживаясь напротив. — Нам нужно поговорить. Я видел вашего отца. Он очень переживает.
— Он всегда переживает, — она отвернулась к окну, пытаясь казаться сильной. Это была её стандартная защитная реакция.
— На этот раз всё серьёзно, — я не стал повышать голос. Наоборот, я сказал это тихо, но так, чтобы каждое слово весило тонну. — Ему грозит смерть, если вы не появитесь в ближайшее время.
Она резко повернулась ко мне. Вся её аристократическая выдержка слетела, как шелуха.
— Что? Как это — смерть?
— У него серьёзная болезнь, — я начал смешивать правду и ложь, создавая идеальный, смертельно эффективный коктейль. — Стресс от вашего исчезновения смертельно усугубляет его состояние. Я могу его спасти. Но для этого… мне нужна ваша помощь.
— Моя помощь? — она побледнела. — Конечно! Что угодно! Что я должна сделать?
Попалась. Из гордой бунтарки она превратилась в инструмент в моих руках.
— Просто прийти к нему. Увидеть его. Дать ему надежду, — я предложил ей простое, эмоциональное действие, которое казалось ей абсолютно посильным и правильным. — Ваше появление станет для него лучшим лекарством. Оно даст мне время и возможность провести необходимое лечение.
— Я согласна! — в её глазах стояли слёзы. — Конечно, я согласна! Когда?
— Завтра, — сказал я, вставая. — Я всё организую. А сейчас отдыхайте. Вам понадобятся силы.
И время, чтобы осмыслить мои слова. Время, за которое она успокоит свои нервы, чтобы спокойно войти в палату к отцу.
Измотанная стрессом и недосыпом, она легла спать с обретённой надеждой. Она верила, что завтра будет спасать отца.
План вышел на финишную прямую.
Заказав в номер достаточно еды, чтобы Аглая не умерла с голоду, а Костомар мог делать вид, что ест, я дал скелету строгие инструкции:
— Никаких разговоров с персоналом о погоде, никаких прогулок по карнизу, и если кто-то постучит — притворись вешалкой!
После чего отправился решать самую насущную проблему — поиск постоянного и, главное, безопасного логова.
Я не стал привлекать к себе внимания, разъезжая по городу в поисках риелторов. Вместо этого я нашёл небольшое, уютное кафе за углом от «Метрополя» с бесплатным Wi-Fi.