Прямо в коронарной артерии, питающей сердце, застрял тромб. Крошечный, но смертельный сгусток, перекрывший доступ крови. Сердечная мышца уже начинала отмирать от кислородного голодания.
Идиоты. Один кричит про магический откат, второй — про инсульт, но ни один не видит простейшую причину. А я видел её так же ясно, как видел бы трещину на черепе, лежащем на моем старом лабораторном столе. Ещё минута — и его заберет сама смерть.
Я открыл глаза. Мир вернул себе краски, но я уже знал, что делать.
Рука по привычке дернулась, чтобы черпнуть холодную и послушную некромантскую силу. Я одернул себя. Нет, не оттуда. Здесь это сработает слишком грубо, оставит следы. Для такой тонкой работы нужен другой инструмент. Совсем мне непривычный.
Я переключился на то, что в этом мире называли лекарской магией. Жалкое подобие истинной власти над плотью, но для этой задачи — в самый раз. К тому же её у меня было гораздо больше.
Сосредоточился, мысленно проникая в тело старика. Вот она, правая коронарная артерия. Вот бифуркация — развилка сосуда. И вот он, тромб. Маленький, но смертоносный сгусток.
Я не стал его выжигать или выталкивать. Это было бы слишком топорно.
Вместо этого я сконцентрировал энергию, визуализируя, как она проникает в саму структуру тромба. Аккуратно, нить за нитью, я начал растворять фибрин — белок, скрепляющий эту пробку.
Сгусток начал таять, распадаясь на безвредные компоненты, которые тут же уносил возобновившийся кровоток. Я бережно расширил стенозированный — суженный — участок артерии, чтобы кровь пошла свободно.
Вся операция заняла не больше десяти секунд.
Лицо старика из синего стало мертвенно-бледным, а затем порозовело. Хрипы прекратились, дыхание выровнялось.
И тут я почувствовал его. Знакомое тепло.
Искренняя, беспримесная благодарность умирающего, которого вытащили с того света. И слёзы его дочери, которая смотрела на меня как на божество. Этот поток серебристого света был невидим для остальных, но для меня он был ярче солнца.
Я видел краем глаза, как он струится от них ко мне, невидимый для остальных. Мой внутренний Сосуд жадно впитывал драгоценную Живу.
Приятное, наполняющее чувство. Словно после долгой голодовки съесть кусок сочного мяса. Или выпить бокал выдержанного вина из душ. Старые привычки.
Старик открыл глаза. Сел, опираясь на подставленный локоть дочери. Посмотрел по сторонам мутным, но уже осмысленным взглядом.
— Что… что произошло? — прошептал он, касаясь своей груди.
— Этот молодой человек только что спас тебе жизнь, папа! — выдохнула женщина, не сводя с меня восхищённого взгляда.
Я обернулся. За моей спиной появился главврач Гавриил Петрович в сопровождении двух санитаров с каталкой. Вовремя, ничего не скажешь!
Он стоял и смотрел. И, судя по выражению его лица, на котором застыла маска из ужаса и растерянности, он видел всё.
— Граф Бестужев! — пролепетал он, подбегая. — Слава богам, всё обошлось. Наши специалисты уже…
— Ваши специалисты бегали кругами и кричали, — холодно оборвала его дочь графа, пока санитары аккуратно перекладывали её отца на носилки. — А спас его вот этот молодой человек.
Граф Бестужев, уже лёжа на каталке, перевёл на меня взгляд. Внимательный, оценивающий взгляд человека, который за свою жизнь повидал многое и которого трудно удивить. Взгляд, который не спрашивал, а требовал.
— Как ваше имя? — спросил он.
— Святослав Пирогов, — ровно ответил я.
Дочь графа, стоявшая рядом, удивлённо вскинула бровь. Уголки её губ изогнулись в тонкой, ироничной линии.
— Святослав… Вы только что сотворили чудо. Имя у вас подходящее.
— Просто применил правильную методику, — сухо ответил я.
Граф проигнорировал наш обмен фразами. Он посмотрел на главврача, и его голос хоть и был слаб, прозвучал как удар хлыста:
— Ты видел?
— Да, видел, — тихо, почти шёпотом, ответил Гавриил Петрович.
Он повернулся ко мне, и в его голосе уже не было и тени былой спеси.
— Что это было? — спросил он.
— Тромб, — я спокойно пожал плечами.
Граф Бестужев категорично кивнул, словно это простое слово было исчерпывающим отчётом.
— Давно работаете? Не видел вас здесь, — спросил Бестужев.
Скорее всего, он один из меценатов этой клиники и часто здесь бывает. Удачно, что я на него наткнулся.
— Это потому что я здесь не работаю. Меня не взяли, — хмыкнул я.
— Такого надо брать, — приказал он главврачу.
Гавриил Петрович тут же подобострастно закивал.
— Да, ваше сиятельство! Я сейчас же найду для него место у себя!
— Ваши врачи не смогли мне помочь! И я чуть не умер прямо на пороге клиники!
Он снова повернулся ко мне, и в его глазах появилось уважение.
— А он помог, — сказал он. — Без лишних слов и паники. Просто сделал свою работу. Это не уровень твоей богадельни. Это уровень «Покрова».
Его голос обрёл силу и зазвенел металлом. Видимо, он курирует не одну клинику.
В противном случае он бы помог мне устроиться здесь. Но нет, он хочет пропихнуть меня в другое место. А я не в том положении, чтобы отказываться.
— Такими специалистами не разбрасываются. Он пойдет в клинику Морозовых. Это приказ. Там как раз начинается отбор — организуй ему участие. А я лично поговорю с кем нужно, чтобы его там ждали.
Значит, Бестужев точно не просто богатый пациент. Человек, имеющий власть отдавать приказы главврачу и решать вопросы в «Белом Покрове» одним звонком. Интересно.
— Да, мы могли не успеть, — смиренно согласился Гавриил Петрович, утирая со лба внезапно выступивший пот.
Графа повезли в клинику. Главврач проводил его долгим взглядом, затем повернулся ко мне. Он выглядел так, будто проглотил что-то очень кислое.
— Против воли графа я пойти не могу. Он делает всё на благо клана, — сказал он, скорее оправдываясь перед самим собой. — Но если тебя не возьмут в «Покров», возвращайся ко мне, — он помолчал, подбирая слова. — Жди тут. За тобой приедет машина, я распоряжусь.
Гавриил Петрович развернулся и поспешил скрыться в недрах своей клиники, оставив меня одного на крыльце. Толпа зевак уже рассосалась. Представление закончилось.
Не успел я сделать и пары шагов, как передо мной выросла дочь графа. Она сделала вежливый, почти формальный книксен, который, впрочем, не скрывал искренней благодарности в её глазах.
— Отец уже отблагодарил вас, посодействовал с поступлением в элитную клинику, — её голос был спокойным и мелодичным. — Но если вам понадобится что-то ещё, — она протянула мне тонкую картонку визитки, — звоните мне напрямую. Меня зовут Анна.
Я принял визитку. Плотный, дорогой картон, тиснёные золотом буквы. Анна Бестужева. И номер телефона.
— Благодарю, — кивнул я.
Такими связями не разбрасываются. Особенно в этом мире, где один звонок решает больше, чем любые таланты. Сохраню. Может пригодиться.
Она кивнула в ответ и быстро удалилась к автомобилю, который ждал её у ворот.
Ожидание было недолгим. Минут через десять к крыльцу подъехал неприметный, серенький, но очевидно комфортный седан. Водитель молча открыл мне заднюю дверь. Гавриил Петрович расстарался.
Машина тронулась плавно. За окном проносились улицы захолустного городка, но я на них не смотрел. Я анализировал своё положение.
Сорок два процента. При ежедневном расходе в три процента этого хватит примерно на две недели. Негусто. Но теперь у меня есть цель. «Белый Покров».
Мы ехали довольно долго. Трущобы сменились респектабельными районами, а затем мы выехали на широкое шоссе. Стало ясно, что «Белый Покров» находится в самом престижном районе города.
Когда машина наконец остановилась, я понял, что недооценил масштаб. Передо мной возвышалось здание «Белого Покрова». И оно не имело ничего общего с классическими больницами.
Это был небоскрёб!
Футуристическое строение из тёмного стекла и полированной стали, чьи изгибы и линии бросали вызов гравитации. Никаких колонн и лепнины. Только холодный, функциональный хай-тек.
У входа меня встретил молодой парень в строгом костюме с гарнитурой в ухе. Он держал в руках планшет и сверялся со списком, вежливо, но твёрдо разворачивая тех, кто пытался проскочить без записи.
— Прошу прощения, все кандидаты уже внутри, — сказал он, едва я подошёл к дверям. — Вы опоздали на отбор.
— Я здесь по рекомендации, — спокойно ответил я.
— Рекомендации не отменяют пунктуальность, — отрезал администратор, не отрывая взгляда от своего планшета. — Зал переполнен, мест нет. Следующий отбор через полгода.
Людишки и их правила… Всегда забавно наблюдать за их уверенностью в собственной значимости.
Я не стал спорить. Вместо этого просто кивнул в сторону отъезжающего серого седана, на котором меня привезли.
— Я только что из клиники «Серебряный Крест». От графа Бестужева. Он сказал, что меня здесь будут ждать.
Имя графа подействовало как заклинание. Администратор замер и наконец поднял на меня глаза. В них промелькнуло сомнение, смешанное со страхом. Ослушаться приказа сверху — верный путь к увольнению.
— Одну минуту, — процедил он, прижимая палец к гарнитуре.
Он что-то тихо проговорил, слушая ответ. Затем выпучил глаза.
Он ещё раз посмотрел на меня, затем на свой планшет, где, видимо, появилось моё имя, подсвеченное красным.
— Прошу прощения, господин Пирогов, — его тон мгновенно сменился на подобострастный. — Произошла ошибка. Конечно, проходите. Вас уже ждут.
Он лично распахнул передо мной стеклянную дверь.
Вот так-то лучше!
Внутри было не менее впечатляюще. Огромный, залитый светом холл был забит людьми. Здесь собралась целая толпа молодых, амбициозных лекарей. Все одеты с иголочки, в глазах — смесь надежды и страха.
Я подошёл к ближайшему парню, который напоминал типичного задрота-отличника — очки в тонкой оправе, идеальный пробор, в руках медицинский планшет, на котором он что-то лихорадочно читал.