Нас провели по длинному, стерильному коридору в другое крыло здания. Здесь пахло уже не дорогими духами и полиролью для мебели, а настоящей больницей — дезинфекцией, лекарствами и той особой смесью страха и надежды, которая пропитывает все лечебные учреждения.
Практический зал оказался огромным помещением, разделённым на десятки секций белыми ширмами. В каждой секции — медицинская койка, на которой лежал пациент, подключенный к мониторам.
— Правила простые! — объявил главврач, его голос гулким эхом разносился по залу. — Диагностика и план лечения. Пятнадцать минут на всё. Ошибка в диагнозе — исключение. Ухудшение состояния пациента по вашей вине — исключение и возможные юридические последствия.
По залу прокатился нервный шепоток. Ставки были высоки.
— И да, — добавил главврач с неприятной улыбкой, — пациенты настоящие. Это не учебные манекены. Так что думайте, прежде чем что-то делать.
Настоящие пациенты для студентов-выпускников? Рискованно. Но чертовски эффективно. Сразу отсеет тех, кто паникует под давлением и не может применить свои книжные знания в реальной ситуации.
— Выбирайте секции и приступайте, — велел главврач.
Команда главврача прозвучала как выстрел стартового пистолета. Толпа кандидатов, до этого стоявшая в оцепенении, бросилась к ширмам.
Началась суета, похожая на распродажу в дешёвом магазине. Каждый старался занять пациента с очевидной, простой проблемой.
Я видел, как один из мажоров в дорогом костюме с облегчением занял секцию с парнем, у которого был чистый, неосложнённый перелом руки. Другой бросился к женщине с явными признаками простуды. Детский сад.
Я же не спешил.
Медленно шёл вдоль ряда секций, позволяя своему особому зрению сканировать ауры за ширмами. Большинство случаев были действительно простыми — администрация не хотела рисковать репутацией и жизнями пациентов, доверяя их неоперившимся птенцам. Переломы, порезы, простые магические инфекции, которые лечатся стандартными зельями.
Скучно.
Но в дальнем углу…
О, а вот это уже интересно.
В последней секции, куда никто не рвался, лежал мужчина лет пятидесяти. Оборванец, судя по рваной и грязной одежде. От него несло смесью немытого тела, перегара и гниения, поэтому другие кандидаты инстинктивно обходили эту секцию по широкой дуге.
Но не запах меня заинтересовал. А то, что я увидел своим особым зрением.
Его Жива была… неправильной. Искажённой. Словно кто-то взял ровный, спокойный поток реки и грубо завязал его в тугой узел.
Я вошёл в секцию. Мужчина лежал без сознания, его дыхание было хриплым и прерывистым, кожа имела нездоровый, землистый цвет. На шее, в районе лимфоузлов, виднелись мокнущие язвы.
Я положил руку ему на лоб, активируя свои диагностические способности. Мир вокруг потерял краски, превратившись в трёхмерную карту потоков энергии.
Так-так… Основной канал Живы перекручен в районе солнечного сплетения. Мощный узел. Оттуда, словно раковая опухоль, идут чёрные щупальца к… интересно. К лимфатической системе. Но это не обычная инфекция. Не похоже на бактериальное или вирусное поражение.
Я присмотрелся внимательнее. Язвы на шее были непростыми. Под некромантским зрением они светились тусклым, ядовито-фиолетовым светом — верный след грубого магического воздействия.
Проклятие. Точнее, крайне неудачная попытка наложить его. Возможно, у цели был врождённый иммунитет, или проклинающий был криворуким идиотом. В итоге магия «застряла» в его системе, как заноза, медленно отравляя организм изнутри.
Обычный лекарь увидел бы только язвы и общее истощение организма. Диагностировал бы как запущенную инфекцию, может, какую-то редкую форму сифилиса или туберкулёза кожи. И назначенное лечение только бы ухудшило ситуацию — магия плохо реагирует на стандартные методы. Антибиотики и противовоспалительные зелья лишь разозлили бы застрявшую энергию, вызвав неконтролируемый выброс.
Идеальный пациент. Сложный, но с понятной для меня механикой. И почти при смерти, что гарантирует хороший выхлоп Живы в случае успеха.
Я открыл медицинский шкафчик в секции. Стандартный набор — бинты, антисептики, базовые зелья для снятия симптомов. И… о, серебряные иглы для акупунктуры. Отлично. То, что нужно.
Я взял набор игл и склянку с дистиллированной водой. Обычная вода, но для моих целей сойдёт. Мне не нужна её чистота. Мне нужен носитель.
Нужно распутать узел в потоках Живы. Но аккуратно — если дёрнуть слишком резко, магия может «взорваться» и убить пациента. А заодно и меня, спасибо моему личному проклятию, которое не прощает врачебных ошибок.
Я начал с игл. Взял три штуки. Первую воткнул в точку на солнечном сплетении. Вторую — под грудиной. Третью — в основание черепа. Не те точки, что указаны в дурацких учебниках по акупунктуре этого мира, а те, где я видел ключевые узлы искажённой энергии.
Затем я взял склянку с водой, открыл её и мысленно влил в жидкость крупицу своей лекарской силы. Вода в склянке едва заметно замерцала. Я полил этой заряженной водой язвы на шее пациента.
Вода зашипела, соприкасаясь с магическими ожогами, словно попала на раскалённую сковороду.
— Эй, ты что творишь? — раздался резкий, скрипучий голос за моей спиной.
Я обернулся. В проёме ширмы стоял экзаменатор — пожилой, сухой мужчина в идеально белом халате, увешанном значками и орденами, как новогодняя ёлка. Лицо у него было брезгливое и злое.
— Лечу пациента, — спокойно ответил я.
— Лечишь? — он подошёл ближе, морщась от запаха. — Втыкаешь иглы куда попало и поливаешь водой? Это что за шаманство?
Шаманство? Если бы ты знал, что настоящие шаманы из моего мира вытворяют с иглами и жидкостями… ты бы счёл это детской игрой.
— Магическое отравление, — пояснил я, продолжая работу. — Неудачное проклятие застряло в его лимфатической системе. Я распутываю энергетические узлы, чтобы вывести яд.
Экзаменатор фыркнул так, будто я предложил ему лечить рак подорожником.
— Магическое отравление? Бред! Это обычный алкоголик с запущенным гнойным дерматитом. И ты сейчас убьёшь его своими иголками, спровоцировав кровотечение!
Я проигнорировал его слова, полностью сосредоточившись на последнем, самом тонком этапе.
Аккуратно, по миллиметру, я начал мысленно вытягивать застрявшую магию через серебряные иглы, которые работали как громоотводы. Фиолетовые нити проклятия неохотно поддавались, цепляясь за живую ткань, как репьи.
Ещё немного… Вот так… Эх, мог бы я также легко и себя от проклятия вылечить… Но нет. Это невозможно.
Проклятие этого бедолаги — простая заноза, чужеродный объект в теле. Его можно вытащить.
Моё же проклятие — не заноза. Оно переписало саму суть моей души, стало частью её кода. Пытаться вылечить себя — всё равно что просить нож разрезать собственное лезвие. Парадокс. Любая сила, направленная на него, сама становится его частью.
Последняя ядовитая нить с лёгким щелчком вышла из тела пациента и растворилась в воздухе. Я выдернул иглы одним резким, точным движением. Мужчина на койке дёрнулся, глубоко, судорожно вдохнул… и открыл глаза. Язвы на его шее на глазах перестали мокнуть и начали затягиваться, бледнея.
— Где я? — прохрипел он.
— В больнице, — ответил я. — Лежите спокойно. Всё будет хорошо.
Я обернулся к экзаменатору с чувством выполненного долга, ожидая увидеть хоть каплю удивления на его кислом лице. Но увидел лишь выражение холодной, торжествующей ярости.
— Поздравляю, господин… — он сверился с планшетом, который держал в руке, — … Пирогов, — процедил он сквозь зубы. — Вы только что подписали смертный приговор этому человеку.
— Что? — я почувствовал, как внутри что-то неприятно похолодело. Не страх. Скорее, недоумение.
— Ваш диагноз в корне неверен. Это не магическое отравление, а редчайшая форма гнойного лимфаденита, вызванного лепрозной палочкой пятого типа. А ваше варварское «лечение» иглами нарушило целостность лимфатических капсул. Через пять минут у него начнётся неконтролируемый сепсис, который перейдёт в септический шок. Вы его убили.
Что? Ты с ума сошел, человечишка? Мне нельзя УБИВАТЬ людей!
— Ваш диагноз в корне неверен, — глядя в свой планшет, повторил экзаменатор, на бейджике у которого виднелось «Магистр Крюков». — Протокол номер триста сорок семь, запущенный гнойный лимфаденит с признаками…
Он замолчал на полуслове. Замер.
Его брови, и без того суровые, сошлись на переносице в одну сплошную линию. Он поднёс планшет ближе к глазам, потом чуть отстранил, словно пытаясь поймать фокус.
— Что за чертовщина… — пробормотал он так тихо, что услышал, наверное, только я. — Здесь написано «магическое поражение третьей степени».
Ага. Кто-то в регистратуре оказался компетентнее тебя, дорогой магистр. Редкий вид в этом человеческом террариуме. Надо будет запомнить.
— Неважно! — он тряхнул головой, отгоняя сомнения, как назойливую муху. Его уверенность, давшая трещину, тут же была замазана толстым слоем упрямства. — Очевидная ошибка в документах! Я вижу классические симптомы инфекции своими глазами!
Выйдя в коридор, Крюков позвал бригаду лекарей. В этот момент к нашей секции, скрипя колёсами, подкатила медицинская бригада — трое молодых лекарей с реанимационной каталкой и набором инструментов. Они выглядели серьезно и деловито.
— Магистр Крюков, вызывали? — спросил старший из них, мужчина лет тридцати. — Экстренная стабилизация?
— Да! — экзаменатор воспрянул духом, обретя поддержку. — Немедленно введите антибиотический коктейль широкого спектра и начинайте дренаж гнойников! Живо!
Лекари засуетились, их руки привычно замелькали над набором. Воздух наполнился резким запахом спирта, когда один из них вскрыл ампулу.
Инстинкт, отточенный веками, сработал раньше разума. Моё тело двинулось само.
Один шаг, не резкий, но и не медленный. Я просто возник на их пути, как гранитная плита. Не угрожая, но делая дальнейшее движение невозможным.