Воздух в тесной секции загустел.
— Стоп, — велел я.
Мой голос прозвучал тихо, но в маленьком пространстве секции он лёг камнем, останавливая их суету.
— С дороги, студент! — рявкнул один из лекарей, самый молодой и ретивый.
— Если вы введёте антибиотики, он умрёт.
Глава 3
Все замерли. Даже пациент перестал хрипеть. Экзаменатор, чьё лицо уже начинало приобретать нормальный цвет, снова побагровел от злости.
— Да как ты смеешь… — начал было он.
— Магическое отравление плохо реагирует на стандартные препараты, — я не дал ему договорить, глядя прямо на старшего лекаря бригады. — Антибиотики спровоцируют неконтролируемый выброс застрявшей энергии. Это вызовет магический коллапс всей системы. Смерть наступит за считаные минуты.
— Мальчишка, ты переоцениваешь свои знания! — взревел Крюков, тыча в меня пальцем. — Я тридцать лет в медицине! Тридцать лет! Я видел сотни таких случаев!
Старший лекарь из бригады заметно замешкался. Он посмотрел на Крюкова, затем на меня, потом на пациента. В его глазах читалась борьба.
С одной стороны — приказ магистра, авторитета, начальника. С другой — тень сомнения. Он не хотел идти против приказа, но ещё меньше ему хотелось убить пациента из-за постановки неверного диагноза.
— Магистр Крюков, но если это действительно магическое поражение… — осторожно начал он.
— Это НЕ магическое поражение! — заорал экзаменатор, теряя последние остатки самообладания.
Я почувствовал знакомый, неприятный холод в груди. Сосуд Смерти пульсировал, напоминая о ставках в этой игре. Если этот старый болван убьёт пациента своим упрямством, умру и я.
Нет. Не сегодня. Не из-за вшивого индюка с дипломом.
— Хорошо, — я сделал шаг в сторону, демонстративно освобождая проход. — Проведите ваш тест. Но сначала — диагностическое заклинание на выявление магических аномалий. Это стандартная процедура перед инвазивным вмешательством.
Крюков заколебался. Его лицо скривилось. Отказаться от базовой диагностики на глазах у целой бригады было бы грубейшим нарушением протокола. Ловушка захлопнулась.
— Ладно, — процедил он сквозь зубы. — Но это пустая трата времени. Проводите!
Молодой лекарь, тот самый, кто хотел меня оттолкнуть, с видимым облегчением убрал шприц и достал из чехла диагностический амулет.
Простенький артефакт в виде жезла был типичным образцом местного синтеза — хрустальная основа для фокусировки магии, но с вмонтированным цифровым дисплеем для точных показаний. На боку виднелась гравировка «МедТех» и серийный номер. Прогресс дошёл и до волшебных палочек.
Он провёл им над пациентом от головы до ног.
Жезл вспыхнул. Ярким, ядовито-фиолетовым светом — точно таким же, какой я видел своим некромантским зрением. Он залил всю секцию зловещим, пульсирующим сиянием, отбрасывая на белые ширмы уродливые тени.
— Магическое заражение, — выдохнул лекарь, отступая на шаг. — Уровень… уровень критический!
Крюков попятился, глядя на светящийся жезл как на ядовитую змею. Его лицо из багрового стало пепельно-серым.
— Это… это невозможно… Я не видел… — лепетал он.
— Вы видели только то, что хотели видеть, — сухо заметил я. — А теперь, если позволите, мне нужно закончить стабилизацию. Проклятье из пациента никуда не делось, просто я перевёл его в спящее состояние.
Но надолго этого не хватит.
Старший лекарь из бригады без колебаний кивнул, полностью игнорируя окаменевшего магистра.
— Что вам нужно? — деловито спросил он.
— Настойка лунного корня, серебряная пыль и оставить меня с пациентом наедине на один час, — ответил я. — Остальное я уже сделал.
Пока бригада выполняла мои указания, аккуратно готовя капельницу, Крюков стоял в стороне, прислонившись к ширме. Он выглядел так, будто постарел на десять лет за столь короткое время.
Карьера пошла под хвост, да, старик? Чуть не убил пациента на глазах у всех. И не простого пациента, а с редким магическим поражением. Такие ошибки в клинике уровня «Покрова» не прощают.
Час пролетел незаметно. Когда пациента, уже спокойно дышащего, увезли в палату интенсивной терапии, я почувствовал знакомое тепло.
Сосуд наполнялся, и я ощутил, как отступает леденящая пустота. Словно глоток воды после недели в пустыне. Или первый вдох после утопления. Семь процентов чистой благодарности за спасение от врачебной ошибки влились в обсидиановую чашу, на время заглушая голод проклятия.
Не так щедро, как от спасения графа, но ощутимо.
Спасение от неминуемой смерти из-за врачебной ошибки тоже считается? Интересно. Проклятие оказалось гибче и ироничнее, чем я думал.
Крюков подошёл ко мне. Он с трудом держал себя в руках, но в его глазах читалась смесь жгучей ненависти и… страха.
— Пирогов, — прошипел он, словно змея. — Не думай, что это сойдёт тебе с рук. Я выясню, кто ты такой и откуда знаешь то, чего знать не должен.
— Из учебников, — я пожал плечами, слегка усмехаясь. — Рекомендую почитать. Особенно главу о дифференциальной диагностике магических поражений. Помогает не убивать пациентов.
Он резко развернулся и почти бегом скрылся в коридоре, не сказав больше ни слова.
Нажил врага. Ну и ладно. В моей прошлой жизни враги исчислялись легионами. Один обиженный экзаменатор погоды не сделает.
Я вернулся в общий зал, где остальные кандидаты всё ещё обсуждали свои случаи. Ожидание следующего этапа затягивалось.
Отошёл в сторону и принялся оглядывать публику.
Волконский со своей свитой. Группа нервных отличников. Несколько одиночек вроде меня. Стандартный набор любого коллектива.
— Ты в порядке? — раздалось слева от меня.
Я обернулся. Рядом стояла Варвара. Она смотрела на меня без прежнего страха, скорее с любопытством.
— Более чем, — ответил я.
— Я видела, что произошло. С магистром Крюковым, — она понизила голос. — Ты был хорош. Но теперь он тебя ненавидит.
— Я переживу, — улыбнулся я.
Варвара нервно теребила край своего пиджака.
— Ты видел табель? — спросила она.
— Какой ещё табель? — приподнял бровь я.
— С оценками. Пойдём, покажу, — потянула она меня за собой.
Она провела меня к большой, во всю стену, панели из тёмного стекла. На ней светились сотни фамилий и ряды цифр.
— Информация обновляется почти мгновенно, — пояснила Варвара. — Магия данных. За каждое испытание ставят оценку: единица — прошёл, ноль — нет.
Я нашёл свою фамилию. Пирогов Святослав.
Напротив неё стояли две яркие единицы: за «Сердце Милосердия» и за «Клиническую диагностику». Других оценок не было ни у кого. У большинства стояли единицы и нули в разных комбинациях. Список стремительно сокращался — фамилии тех, кто набрал два нуля, тускнели и исчезали с панели. Из сотни с лишним кандидатов осталось не больше тридцати.
— У тебя высший балл, — прошептала Варвара, глядя на панель. — Как и ещё у нескольких человек. У Волконского, например.
— Удивительно, — сухо заметил я.
Она улыбнулась и перевела тему:
— Святослав, то, что ты делаешь… это не похоже на тебя. Прежнего.
— Люди меняются, — ответил я, не отрывая взгляда от табеля.
Не успела она ничего ответить, как по залу разнёсся усиленный магией голос Морозова, заставив меня обернуться.
— Внимание! — завывал он. — Второй этап отбора завершён. Следующее испытание! Работа в парах. Реальные пациенты, реальные диагнозы. И, чтобы уравнять шансы, — он сделал драматическую паузу, — никакой магии. Только классическая медицина, ваши глаза, руки и знания.
Наконец-то. Хоть что-то нормальное. А то от всех этих магических штучек и светящихся артефактов у меня уже ностальгия по простому, честному вскрытию.
— Пары определяются жеребьёвкой! — объявил один из распорядителей. — Подходим к столу, тянем номера!
Я подошёл и вытянул из широкой медной чаши холодную костяную фишку. Посмотрел на выгравированную на ней цифру.
Тринадцать.
Конечно. Чёртова дюжина. Какое еще число мне могло достаться?
Будто у меня и так проблем мало. Вселенная, видимо, обладала примитивным, но настойчивым чувством юмора.
— Тринадцатый? Это я! — раздался надменный голос рядом.
Я обернулся. Михаил Волконский стоял с таким выражением лица, словно только что проглотил живую жабу. Он посмотрел на фишку в моей руке, потом на меня, и его лицо исказилось гримасой отвращения.
Ты мне тоже не нравишься, дружок. Но если я начну выражать свою неприязнь также открыто, то ты быстрее в морге окажешься, чем пройдёшь это испытание.
— Нет, — выдавил он. — Нет, нет и ещё раз нет!
Волконский театрально всплеснул руками, привлекая всеобщее внимание, как плохой актёр на провинциальной сцене.
— Я не буду работать с этим… с этим… — задохнулся он, подбирая слова.
— Бастардом? — любезно подсказал я.
— Именно! — он развернулся к ближайшему распорядителю, молодому парню в форме клиники. — Где экзаменатор? Я требую немедленного пересмотра!
Подошёл магистр Крюков. После нашего недавнего столкновения он явно был не в духе и выглядел как грозовая туча, готовая разразиться молниями.
— В чём проблема, ваше сиятельство? — спросил он у Волконского.
— Я не могу работать в паре с ним! — аристократ ткнул в меня пальцем, будто я был каким-то грязным насекомым. — Это унизительно! Я из рода Волконских!
Из знатного рода, а нормами этикета напрочь пренебрегает.
— И что? — Крюков явно срывал на нас злость за своё утреннее унижение. В его голосе зазвучал яд. — Боитесь запачкать свою голубую кровь прикосновением к безродному?
Но Волконский не сдавался. Он понял, что от этого обиженного жизнью старика ничего не добьётся.
— Я требую встречи с главврачом Морозовым! Немедленно! Его сиятельство будет более сговорчив!
Через пять минут истерики, привлёкшей внимание половины зала, появился сам Морозов. Величественный, в своём идеально сидящем чёрном костюме, с неизменной тростью в руке. При его появлении весь шум мгновенно стих.