— Меня называют князем предательства и вероломства. Уверен, что хочешь стать мне названным братом?
— Да я столько для тебя сделал, даже кончика хвоста лишился! А ты братом называешь тех, кто в трудную минуту и воды тебе не поднесёт!
— Вернёмся к этому разговору, когда женишься на рыбе.
— Ты и через сотню лет нашей дружбы братом меня не назовёшь?
— Через сотню подумаю.
— Клянёшься?
— Обещаю.
— Нет, ты поклянись!
— Клянусь, что обещаю…
Голоса отдалялись, и Сяо Ту, преисполненный чувства собственного триумфа, поспешил их нагнать.
Несмотря на раннее утро, рынок был полон.
Торговцы зазывали, демонстрируя скудные прилавки с южными овощами и фруктами. Все то, что можно было вырастить или собрать с диких деревьев самому. Чуть поодаль старичок, у стола которого столпились дети, растопленным сладким сиропом выводил фигурки животных и символов нового года. Разносчик воды, уверял, что добыл ее из волшебного источника, а рядом стоявший аптекарь продавал настойки бессмертия.
— Как здесь всё дорого! — восклицал Сяо Ту практически на каждую увиденную вещь.
— Он прав. — подметил Гуэй. — Цены на этом рынке куда дороже, нежели в Интяне.
— Подходите, подходите, подходите! — подзывал один торговец, — Посмотрите на эти платки.
— Господин, — умасливал другой, — купите подарок своей суженной.
К нему-то Сяо Ту и направился.
— Сколько стоит эта заколка? — поинтересовался юноша.
Украшение было простым, вырезанным из обычного промасленного дерева. Однако, было видно, что мастер, его создавший, трепетно относился к своей работе. Две птички, сидящие на ветке с цветком вишни, напомнили Сяо Ту о Мэй Мэй. Словно влюбленные они уселись рядом, смотря друг на друга, и, наверное, пели о весне.
— Двадцать медных. Возьми, не пожалеешь!
Но Сяо Ту вернул заколку на место:
— Спасибо.
— Отдам за девятнадцать! — сразу же сбросил цену торговец.
— Простите, но и девятнадцати у меня нет.
— За сколько возьмёшь?
— Моя цена будет слишком для Вас мала. — раскланялся Сяо Ту, извиняясь.
— За девятнадцать возьму. — позади него выросла высокая фигура Гуэя.
— Вот, господин, — протягивая обеими руками, передал ему заколку торговец.
— Не надо, — запротестовал Сяо Ту.
— Если покупаешь её не себе, а своей невесте, то я согласен помочь.
— Я не хочу, чтобы чужой мужчина покупал подарок для моей Мэй Мэй. — бормоча под нос, честно признался Сяо Ту.
— Мы считай, что браться. — успокоил его мастер. — К тому же, ты для меня тоже многое делаешь, так что считай это моей платой. — и, передав медяки торговцу, добавил: — Я помню, ты писал для неё стихи. Если они сохранились, отправь их вместе с подарком. Поверь, ей важно узнать, что ты к ней спешишь.
Сяо Ту прослезился, но всё же постарался себя сдержать, чтобы не расплакаться больше:
— Спасибо. — прошептал он, принимая красную коробочку с заветной вещицей.
— У Вас ценная медь, господин! — подметил торговец.
— Разве? — поднял бровь Гуэй.
— Вижу, что из Интяня! У нас среди простолюдин теперь ходят иные монеты, — он показал одну из них.
Приняв медную монету, Гуэй хорошо её рассмотрел:
— Действительно, куда хуже в качестве. — подтвердил мастер.
Оставив прилавок, они вернулись к, дожидавшемуся их Ми Хоу:
— Скажи, — обратился к Гуэю демон. — Ты ведь тоже заметил?
— Что заметил? — поинтересовался Сяо Ту.
— Из этого города нужно как можно скорее уходить. — подтвердил Гуэй. — Скоро здесь произойдёт что-то ужасное.
— Почему вы так думаете? — недоумевал Сяо Ту.
Двинувшись дальше, вдоль прилавков, Гуэй объяснил:
— Ни для кого не секрет, что результатом правления династии Юань стала разграбленная страна. Впрочем, как при каждой династии, что в скором времени будет сменена. Так вот, в последние годы правления Тогона-Тэмура, Империю наводнили бумажные ассигнации. И чем больше их выпускали, тем более заметно было то, что они не справлялись. Нынешний император приказал открыть новые монетные дворы в Интяне и ещё в нескольких провинциях. И, кроме того, дабы попусту не тратить ставшие дорогими металлы, в монетах их стало менше. Такими монетами должны расплачиваться друг с другом простолюдины. И это только на руку тому, кто наложил на них проклятье.
— Проклятье? — испугался Сяо Ту.
— Только представь насколько для всей Поднебесной станет значима эта катастрофа. — ещё больше напугал его Гуэй. — Каждый день люди принимают и отдают деньги. Без них они, прямо сказать, не выживут. И тот, кто проклинал монеты для бедняков, точно всё рассчитал.
— Что это за проклятье? — спросил юноша.
— Мне не известно. Я могу его только почувствовать. Это может быть и эпидемия, и ненависть, перерастающая в восстание. Уверен, в этом должна быть замешена свергнутая династия. Либо её последователи. Боюсь, пока жив Тогон-Тэмур [И8] и его наследник…
— Разве не должны мы что-то сделать? — снова был готов всех спасать добрый сердцем Сяо Ту.
— Нет. — однозначно ответил Тёмный мастер, — И в этом нет нужды. Монеты у каждого на этом рынке. А значит, как я говорил, в своей значимости и последствиях катастрофа будет огромной. Незамеченным это не останется, и возможно, расследование уже идёт. Мастерам и монахам, занимающимся этим делом, не составит труда определить монетный двор и путь от него до рынка, установив момент времени, в который проклятье было наложено. Так они найдут виновных. И, безусловно, успеют до того, как император отправится на юг[И9] , посмотреть, как живут люди.
Ми Хоу, заложив руки за голову, хмыкнул:
— Да эти бездари потеряли превосходного сыщика! Представь, не изгнали бы тебя с горы, сейчас бы ты, быть может, был на монетном дворе и расследовал бы это дело. Или вовсе, стоял бы на коленях перед императором, с донисением.
— Хорошо, что изгнали, — ухмыльнулся в ответ Гуэй.
— Другому врать будешь. — понимал боль друга обезьяна.
Передав для Мэй Мэй письмо и подарок с гонцом, они вернулись на рынок.
— Возьмём всего немного. — решил мастер. — Только спальники и рис. Вещи нас задерживают. А нам всё же нужно успеть в деревню Сяо Ту. И притом избегать встреч с монахами.
— Может, мне правда вас бросить? — почёсывая затылок, предложил Ми Хоу. — Одни только беды, да к тому же и кормить хорошо не обещаете. Возьмите хоть немного вяленного мяса…
— Мясо купим. — согласился Гуэй.
— И зубную щётку!
— Ты что, в лесу бамбук не найдёшь?
— Я тебе что, обезьяна какая-то, чтоб ещё лесными палками зубы чистить?
Гуэй удручённо взглянул на Сяо Ту:
— А тебе чего нужно?
— Ничего. — замотал головой юноша. — Всё, что необходимо писарю, у меня с собой, — поднял, висевшую на поясе сумку: — тушь, кисть, чернильница и палочка для растирания туши. И конечно, бумага. Правда, осталось всего не так много.
— Бери пример с братца Сяо! — воскликнул Гуэй. — Юноша умный, красивый, скромный.
Хотел было Ми Хоу что-то ответить, но его перебил чей-то спор:
— …Как ты можешь называть себя конфуцианцем? — возмущался какой-то философ у палатки с тканями, — Торговля – недостойное занятие.
— Если люди не будут продавать и покупать, — возразил ему торговец, — то на что и как им жить?! Притом, что помешает мне быть конфуцианцем, а вместе с тем слушать буддистов или даосов?
— Как ты желаешь одновременно следовать и принципам, и своим амбициям?!
— Добрый человек, — вежливо отозвался торговец, — Ты куда шёл? Туда и иди! А мою жизнь я и сам знаю, как прожить!
На это философ, лишь махнул широкими рукавами, выражая своё крайнее недовольство, и не теряя достоинства, отправился дальше, однако, напоследок кинув через плечо:
— Из-за подобных тебе ныне при императоре много даосов! Верно говорил Лю Лон: «Грядёт большая беда»…
— Будто с предателем говорил, — ухмыльнулся Ми Хоу. — Эх, был бы здесь брат Чжи, он бы с ними поспорил. И многое бы им поведал.
Ему ответил Гуэй:
— Достойно, либо же нет, заниматься конфуцианцу торговлей – дело не наше. Вот только, если бы и правда, каждый человек стал бы конфуцианцем, и торговля прекратилась бы. Что тогда случится?
— Наверно, они говорят о том, что недостойно иметь прибыль? И обманывать ради неё людей? — предположил Сяо Ту.
— Прибыль укрепляет в человеке мысль о его собственном благополучии, а не о благе всей страны. — добавил Гуэя, — Однако же, без торговли Поднебесная не достигла бы своего величия. Можно ли сказать, что торговля для конфуцианцев – вынужденное зло?
— Ты что же, теперь конфуцианец? — поинтересовался у Гуэя Ми Хоу.
— Ни один конфуцианец не преследовал меня, и не старался убить. Хотя, в то же время, я считаю, что старые учения, в их первозданном виде, уже изжили себя. — честно признался приверженец Тёмного пути.
— Ты осторожнее, — предупредил его Ми Хоу, — За эту мысль тебя уже изгнали с горы. Сейчас ещё и с рынка выгонят.
— …Гадания! Гадания! — подзывал, сидевший за столиком гадатель. — Гадания! Предскажу удачу и любовь! Развею энергию невезения!
— Может, подойдём? — заинтересовался Сяо Ту.
— Хочешь погадать на свою Мэй Мэй? — догадался Ми Хоу.
— Не сегодня. — запретил мастер. — Я уже сказал о двух причинах, почему нам нужно поторопиться. Третья же в проклятье. Я опасаюсь того, что мы можем встретить даосов, прибывших расследовать дело с монетами.
— Если они вообще этим занимаются. — дополнил Ми Хоу. — Не расстраивайся, милый мальчик, — хлопнул он по спине грустно наблюдающего за гадателем Сяо Ту. — Зачем тебе гадатель с рынка, когда наш мастер тоже гадает?!
— Правда? — обрадовался Сяо Ту.
— Он везде с собой носит «Книгу Перемен». Никогда не расстаётся!
Сяо Ту воодушевился.
— Наверно, в этой жизни, — продолжил Ми Хоу, — ты и впрямь родился под звездой везенья, раз встретил нас. Всё за тебя делаем. И злых духов отгоняем, и гадаем. Даже сражаемся и золото отдаём.