Вспоминая брата, Сяо Ту невольно улыбался, чувствуя, как одновременно тепло и больно ему становилось на душе. В такое время он вновь брал в руки флейту, прося Небеса о том, чтобы в следующей жизни снова стать младшим братом Да Сюна.
— Вот увидишь, брат, я стану писарем, тогда тебе не нужно будет беспокоиться обо мне и родителях. Ты будешь мной гордиться!
Прямо перед носом что-то пролетело. В недоумении Сяо Ту замер. Из открытой двери гостиного двора послышались склоки и брань, а затем появился какой-то господин в расстёгнутой одежде:
— Место, пропитанное энергией несчастья! — он плюнул в сторону заведения.
— Посторонись! — внезапно кто-то закричал за спиной, и Сяо Ту в последнее мгновение отпрыгнул от бегущего на него, с гружённой мешками тележкой, работяги.
Отпрыгнул он достаточно далеко, но, приземлившись, подвернул ногу, и упал, выронив и флейту, и, к великому сожалению, недоеденный баоцзы.
— А я говорил! — получил подтверждение своим словам господин, — Вокруг сплошная энергия несчастья! — и широким шагом направился прочь.
За ним выбежала женщина, одетая довольно дорого и красиво:
— Господин! Господин! Зачем же Вы вот так уходите?
Однако, мужчина даже не обернулся.
Женщина же, наконец, обратила внимание на лежавшего на земле Сяо Ту:
— Ох, что же ты лежишь?
— Я… телега… — начал сбивчивое повествование юноша.
Добросердечная женщина поспешила помочь ему подняться:
— О, Небеса, какое несчастье… Скорее, пойдём внутрь, я тебе помогу, одежда совсем испачкалась.
Сяо Ту отряхнулся и, собрав пожитки, поклонился:
— Благодарю Вас, госпожа! — он старательно протёр рукавом бамбуковую флейту, навес ящика, оказалось, треснул, ну а баоцзы…
— Ты не из столицы? — обратилась к нему женщина.
— Нет, госпожа, из Ганьсу.
— Прости, — казалось, что сопереживала она искренне. — Музыкант? Могу дать тебе работу.
— Боюсь, я слишком плохо играю…
— Ну пойдём, пойдём.
На первом этаже располагался большой ресторан. Однако ранним утром он, конечно же, пустовал. Сяо Ту подумал, что, и, вправду, было бы неплохо, если бы он мог поработать хотя бы день в таком дорогом заведении. А если бы год, то ему хватило бы сбережений не только на собственную свадьбу, но и на приданное всем четырём сёстрам!
Пройдя зал[В.К.2] , украшенный дорогой тканью, свежими зимними цветами и маленьким искуссвенным прудом с настоящей лодкой, они поднялись на верхний этаж, где находились комнаты для гостей.
Они вошли в одну из них.
Широкая кровать и стол. Из мебели больше ничего. Женщина указала на приготовленный таз с водой.
— Можешь здесь умыться.
— Спасибо, госпожа, — снова поклонился Сяо Ту.
— Ты хороший юноша, потому, постарайся справиться поскорее и уйти, пока хозяин не вернулся.
Сяо Ту растерялся:
— Конечно, благодарю, — ещё глубже прогнувшись в пояснице, пообещал он, — Я очень быстро!
Как только женщина вышла, писарь сразу же принялся отмывать руки и застирывать одежду.
Но тут в комнату вошла девушка, немногим его старше, по всему виду, служанка. Должно быть, не знавшая о госте, и потому смутившая своим появлением неопытного юношу, оставшегося в одних только штанах.
— Я принесла ещё воды. — сообщила она.
Так, значит, знала?
— Спасибо, — прикрываясь смятой в руках рубашкой, опешил Сяо Ту.
— Если хочешь, я постираю, за три медные, — она потянулась к рубашке.
Но юноша увильнул:
— Спасибо, мне неловко, лучше я сам.
— Чего ты такой робкий? — улыбнулась девушка, — Или тебе жаль три медяка? И тебе стирать не нужно, и мне будет на что купить еды. Ведь, лучше, если постирает тот, кто умеет? — засмеявшись, она забрала у писаря рубашку, оставив тому лишь неловко прикрываться руками. — Так ты не из столицы?
— Из Ганьсу, — ответил юноша, переминаясь с ноги на ногу.
— Где это? — опуская одежду в таз, поинтересовалась девушка.
— Провинция на западе. — Сяо Ту искал, где он мог бы спрятаться.
— Очень далеко… А в столицу зачем пришел?
— Хочу стать писарем.
— Так значит, ты грамотный?
— Я учился вначале при храме, а позже в доме талантливой поэтессы Сюэ Хэ. Простите… Вы не могли бы все же на меня не смотреть?
Служанка снова улыбнулась и принялась стирать.
— А откуда у тебя нефрит?
Сяо Ту опустил глаза себе на грудь, где на ленте по-прежнему весела нефритовая подвеска. В дверь постучали, после чего раздался знакомый женский голос:
— Мун Ли, ты почему зашла в комнату гостя? Немедленно её покинь!
Служанка в последний раз бросила заинтересованный взгляд в сторону юноши и, неохотно взяв таз с одеждой, вышла из комнаты.
В дверях показалась уже знакомая женщина.
Когда она направилась внутрь, Сяо Ту судорожно начал искать, чем бы прикрыться, и только и успел, что схватить свой дорожный мешок.
— Я ошиблась, тебе стоит уйти. — сказала госпожа.
Сяо Ту сделал было шаг к выходу, но вовремя опомнился:
— Я не могу. Мун Ли забрала мою одежду.
— Иной у тебя нет?
— Откуда, госпожа? И этого-то, — он приподнял мешок, — для странствующего писаря уже много.
— Череда несчастий. — недовольно произнесла женщина. — Пойдём в мою комнату, я попрошу кого-то из мужчин дать тебе другую. Ну же, скорее.
Юноша поспешил за своей спасительницей.
Его щёки покрылись пунцовым румянцем, когда, выйдя в коридор, он наткнулся на толпу девушек, пришедших поглазеть на несчастного. И зачем он только отдал рубашку служанке? Всего-то нужно было немного застирать, для чего же было мочить целиком? Как ему теперь пойти на улицу в мокрой одежде? Сейчас же далеко не лето.
Комната госпожи была чуть меньше предыдущей, с наглухо зашторенными окнами, запахом свечей и дорогих благовоний.
Отправив служанку раздобыть сухую рубашку, сама госпожа налила гостю чаю:
— Выпей, чтобы согреться. — она заботливо протянула чашку.
— Благодарю, — засуетился юноша.
Женщина расправила широкие рукава и внимательно посмотрела на своего гостя:
— Разве ты монах?
— Нет, госпожа, я простой писарь. Если пожелаете, я напишу продиктованное Вами письмо и сразу же его отнесу!
— Не нужно, — улыбнулась женщина.
— Я не возьму с Вас плату! Вы и без того мне помогли! — желал хоть чем-то отплатить за проявленную к нему доброту Сяо Ту.
— Благодарю тебя, но ты ничего мне не должен. Всё потому, что, хоть и неумышленно, отчасти я виновна в произошедшим с тобой несчастье. Но ответь, если ты писарь, а не монах, почему же на твоей шее висит амулет охотника на демонов?
— Правда? — от удивления Сяо Ту грохнул чашкой по столу: — Простите.
— Я не могу утверждать, — продолжила таинственная незнакомка, — поскольку не так много знаю. С уверенностью лишь скажу, что многие, завидев это украшение, не заметят ничего иного, кроме как один из самых дорогих нефритов. Человек же знающий, определит, что эта подвеска бесценна. Потому мне интересно, откуда же настолько сильный амулет у простого писаря?
— Не знаю, поверит ли госпожа, однако мне на шею его надел настоящий демон! — решил не скрывать правду Сяо Ту.
— Неужели? — женщина казалась скорее заинтересованной, нежели испуганной или не доверявшей.
— Клянусь! Я был совершенно обездвижен, и ничего не мог поделать. Демон явился мне в бамбуковой роще, а после…
Позади сидевшего за чайным столиком Сяо Ту распахнулись двери. В них стоял, по всей видимости, хозяин заведения – громоздкий мужчина с бородкой, по ощущениям, выше юноши головы на полторы, до прихода которого Сяо Ту должен был гостиный двор покинуть:
— Господин! Дорогой мой гость! — забасил хозяин.
— Господин Ши, — поспешила ему навстречу женщина. — Юноша попал в беду у наших дверей. Позвольте, он ждёт, чтобы кто-то из слуг одолжил ему свою одежду, поскольку его собственная вымокла...
— Значит, всё же удача снова мне сопутствует! — мягко отстранив женщину, преградившую ему путь, хозяин навис над Сяо Ту: — Прошу, господин, мне всё поведали. Если желаете, я дам Вам хорошую одежду. Зачем же носить истрёпанные рубахи слуг?! Вы голодны? Кажется, Вы обронили Ваш завтрак, не желаете ли чего?
— Нет, благодарю, — произнёс юноша, с оглядкой на спасающую его госпожу. И в этот момент, как некстати, предательски заурчал разбуженный, но оставшийся голодным живот. Кажется, он был не прочь поесть больше, чем один раз в день.
— Что же ты, господин, такой скромный? Прошу, пойдём, — настаивая, хозяин взял Сяо Ту под локоть, чтобы поднять и, крепко обняв за плечи, повёл его наружу. Рядом с громоздким мужчиной Сяо Ту казался ещё меньше.
Хозяин с широкой улыбкой и лестными речами завёл писаря в комнату рядом, где того ждали богато накрытый стол и прислуживающие девушки.
— Я… Мне не нужно, — попытался вырваться из крепкой хватки Сяо Ту.
— Кто же отказывается от угощения?! — широкой ладонью мужчина указал на приготовленный стол и сидевших возле него девиц в полупрозрачных одеждах.
Какое бесстыдство!
Зажмурившись, юноша сделал оборот вокруг себя, дабы всё же высвободиться из железных объятий. Он поклонился:
— Благодарю Вас, господин, за оказанную мне помощь, но я пришёл сюда только из-за несчастья, случившегося со мной, а так, я очень занят… Не беспокойтесь, не произошло ничего, что стоило бы Вашей заботы. Я…
Писарь не успел договорить, как хозяин опять сгрёб его в охапку, усаживая за стол.
Одна из девушек налила гостю рисового вина и положила в тарелку, прямо перед носом исхудавшего Сяо Ту, кусочек мяса, а вторая заняла место за пипой[И3] . Полилась приятная мелодия.
Хозяин продолжил:
— Прошу, господин, ни о чём не думай. Отдыхай, наслаждайся, пока ждёшь, когда вернут твою одежду.
Нежные женские руки опустили на плечи юноши дорого расшитую рубашку.
Сяо Ту пребывал в растерянности. Поэтому только и смог, что неловко кивнуть в ответ.
Довольный этим господин Ши хлопнул в ладоши и, напоследок пожелав приятного отдыха, скрылся.