Глубокая ночь. Ноги заплетались в траве. Кто-то бежал, тяжело дыша.
За деревьями мелькнули светлые одежды. Монахи настигали.
Не в силах бежать дальше, неизвестный, скрытый под тёмным плащом, совершил пас, вкладывая в него почти все остатки истощившейся за время погони энергии.
Монахи, не заметив беглеца, проскользнули мимо.
Беглец же, бесшумно и легко возвращаясь по своим следам, прошёл чуть назад, и воспарил к холму, за которым исчез.
— Тон Тон, — позвал он тихо. — Тон Тон.
Неизвестный осторожно ступал по тропе:
— Тон Тон…
— Чего тебе?! — возникла перед ним невероятно красивая девушка.
— Пришёл за долгом, — снял с головы капюшон накидки Гуэй.
— Какой ещё долг? Ты еле дышишь! Или, хочешь забрать мою жемчужину? — отпрянула она.
— Сдалась мне твоя жемчужина. — перебил её мастер. — Мне нужно, чтобы ты нашла Фо Шана.
— Почему сам не можешь?
— Потому, что он на горе, а я и так пересёк границу Сычуань.
— Что буддийский монах делает на даосской горе?
— У него и спросишь. — улыбнулся Гуэй. — Передай ему это письмо, — он отдал лисице запечатанный лист, — Пусть прибудет в Ганьсу. Ни одно из моих посланий не дошло. Поэтому, вся надежда на тебя, — он стал серьёзен, — Боюсь, дела у нас будут совсем плохи.
— Почему я должна?
— Потому, что ты мне должна.
— Я попросила у тебя помощи однажды, а расплачиваюсь уже пять лет.
— Потому, что ты её попросила у меня. Помнишь, я предупреждал?
— Когда это уже закончится?
— Когда долг выплатишь.
— Какой ты мерзкий.
— Это не мешает тебе быть мне обязанной, — потрепал он лисицу за надутую щёку. — Разве не хочешь заслужить ещё один хвост?
[И1]Здесь игра слов. Слово «ревновать» в китайском языке дословно переводится как «есть уксус» 吃醋. Гуэй говорил о сильной ревности Ми Хоу.
Глава 30
Десять дней спустя. Ганьсу.
— …У поместья ты сказал, что уйдёшь только на три дня, — возмущался Ми Хоу, — а прошло почти две недели! Мы и так медлили, и ждали тебя. Я что должен один за детьми следить?
— Я не ребёнок! — надулся Сяо Ту.
— Вот именно! А мне приходится за вами следить.
— За мной, — отозвался сидевший на бревне мужчина, на вид чуть младше тридцати, как и Сяо Ту, одетый в одежду странствующего писаря. — следить поздно. Я уже мёртвый.
Сбивая с себя дорожную пыль, Гуэй прошёл к воде, чтобы напиться:
— Лучше займи свободное время медитацией. — освежившись, дал указание юноше Гуэй, — Не трать его на пререкания. Ми Хоу задирает тебя только потому, что ты поддаёшься. Если же гора не движется, ветер её огибает.
— Я и сам знаю, — сдвинул брови Сяо Ту, обнимая колени, и отворачиваясь от мастера в сторону.
Ми Хоу усмехнулся:
— И ты не побоялся отправить его со мной в Ганьсу?
— Теперь он наш брат. — ответил Гуэй, — И ты также, как и я, за него в ответе. Перед Небом и Да Сюном.
Демон только поморщился. А Гуэй продолжил:
— Сяо Ту и без того потерял много времени.
Услышав это, юноша оживлённо кивнул:
— Вот именно! — сердито ответил он.
— Раз Фо Шан не здесь, — пояснил Гуэй, — значит я поступил верно. Ни одно послание, из тех, что я отправлял с гонцами, до него не дошло.
— Ты переступил границу Сычуань, — Ми Хоу был серьёзен: — чтобы отдать послание бессмертному. Думаешь, тебе зачтётся?
— Может, и нет. Но я мало кому могу доверять.
— Пусть тогда и мне зачтётся. — с тем же недовольством встрял Сяо Ту. — Ведь Вы меня обманули, когда вместо Ганьсу увёз к Сычуань.
— Я уже просил меня простить. — напомнил Гуэй. — Как мне следовало поступить, если нужно передать послание и помочь тебе? Но послание нужно было передать уже сейчас, а твоя Мэй Мэй выходит замуж только в конце лета.
— Но уже лето! — вновь не на шутку рассердился Сяо Ту.
— Даже не середина. — возразил Гуэй.
— Не нужна мне ваша помощь! Я говорил, я сам дойду!
В спор вмешался и Ми Хоу:
— И Мэй Мэй спасёшь сам?
— Спасу! — вскочил на ноги Сяо Ту. — Больше я не буду терять времени!
— Тогда почему ты ещё не в деревне? — с холодом спросил его Гуэй.
— Я хотел! Меня Ми Хоу не пустил!
— Как я мог тебя пустить, если даже не знаю, что там! Я не мастер, и не бессмертный! И разве бы ты оставил братца Пэна без помощи?
— Никогда бы и никого я не оставил без помощи! — хотел пристыдить Гуэя Сяо Ту.
Тогда Ми Хоу, наконец, выпалил:
— Ты не можешь оставить без помощи своего, уже мёртвого друга. А мастер, рискуя собой, спасает, может, сотни людей!
Сяо Ту замолчал.
Он ещё многое хотел сказать, насколько несправедливо с ним обошёлся названный самый старший брат. Но в сравнение с бедами множества людей в деревнях и городах, беда маленького кролика была слишком незначительной.
— Я спешил вас нагнать, как только мог. — старался достучаться до Сяо Ту Гуэй. — Особенно, когда получил ваше письмо. Но мне пришлось потратить много энергии, чтобы не быть пойманным монахами. Кажется, моё проклятье в том, чтобы с каждым сражением терять всё мной накопленное, — горько усмехнулся Тёмный заклинатель, — И потому, ваше «медленно», для меня непомерно быстро.
— Значит, Вы хотите, чтобы и я всё потерял. — ещё больше нахмурил лоб Сяо Ту и, развернувшись, ушёл чуть дальше, усевшись у дерева там.
— А сообщение ты передал? — решил выяснить итог Ми Хоу
— Я оставил послание Тон Тон. Надеюсь, Фо Шан его получит в ближайшее время.
— Если получит. — заметил Ми Хоу. — Не верю я лисицам.
— Тон Тон сварлива, но ни разу меня не подвела. — заступился за неё заклинатель. И обратился к Ми Хоу: — Спасибо, что последовал за Сяо Ту. Я знал, он мне не простит. Но скажи, что ещё я мог сделать?
— Ты решил спросить у демона?! — поднял руки, Ми Хоу, не пожелавший взять на себя ответственность. И прошёл к костру.
Оставшись без поддержки, Гуэй решил перевести тему, и обратился к мертвому писарю:
— Братец Пэн, — обратился к мёртвому писарю мастер: — Расскажи, как ты умер?
— Я уже им много раз рассказывал, — перемялся с ноги на ногу призрак.
— Мы дожидались тебя несколько дней. Нам было скучно, — пояснил, ложащийся возле костра Ми Хоу.
— И всё же, я очень попрошу тебя вспомнить всё, даже незначительные детали. — попросил Гуэй.
Измученно выдохнув, Пэн всё же начал свой рассказ:
— Когда я рассказал Сяо Ту об экзамене, то решил вначале разнести письма, и уже после, его нагнать. Но, когда я подходил к деревне…
***
Зимнее ночное небо было затянуто облаками. Светило лишь несколько звёзд. По ним писарь Пэн и ориентировался, пробираясь через заросли в лесу.
Даже в ночной тьме эти места казались знакомыми. Позади оставались указатели с названием нужной ему деревни. Опасно всё же быть странствующим писарем. Никогда не знаешь, какой на тебя нападёт зверь, человек или призрак.
Надеясь, что беда его минует, Пэн продолжал идти по ночному лесу.
Аккуратно ступая на тёмную землю, проверяя почву под ногами палкой.
Он думал остановиться, разбить лагерь на ночлег, но всё боялся не успеть. И потому решил, что пусть уж очень медленно, но всё же дальше.
Позади него захрустел снег.
Пэн обернулся. Но даже, если бы захотел, в такой тьме никого увидеть не смог бы.
Он снова попытался идти вперёд, на этот раз, ускорив шаг.
Снег захрустел уже сбоку.
Но и там никого он не обнаружил.
Пэн наощупь нашёл ближайшее дерево, за стволом которого смог бы скрыться.
Отдышавшись, он притаился и прислушался.
Лес был тихим. Слишком тихим. Казалось, не было слышно даже ветерка.
Только стук сердца в ушах.
Пэн зажмурился, в надежде, что его не заметят, или хотя бы, ему не будет так сильно страшно. Но неизвестность пугала больше. Открыв глаза, он не обнаружил ничего ужасающего.
Порывшись в сумке с письмами, он достал купленный у даоса талисман и выставил его вперёд.
От диких зверей он не помог бы, зато спас бы от призраков, и как обещал монах, даже от демонов.
Пэн снова закрыл глаза. Но ничего не происходило.
Тогда он осторожно двинулся дальше.
Он шёл долго. Даже успел позабыть о том, что недавно испугался. К тому же, близился рассвет.
Вдруг, прямо перед ним кто-то пронёсся, писаря задев.
Он упал в сугроб и увидел мчащегося от лисицы зайца.
— Надеюсь, убежит, — вздохнул Пэн, поднимаясь и отряхиваясь.
Но обнаружил, что талисмана в руке больше нет.
Пэн начал судорожно осматриваться по сторонам, и увидел жёлтый клочок бумаги, отнесённый проснувшимся ветром, и виднеющийся из-под снега.
По спине его пробрал холод. Пэн бросился к талисману! Но дорогу внезапно устлало льдом!
Он упал.
Пэн попробовал встать, но лишь снова больно ударился. Поэтому, перекатился.
Соскользнув со льда, он снова побежал к подхваченному ветром талисману, но прямо перед ним промелькнула зловещая тень.
Пэн снова прижался к дереву, глазами пытаясь найти талисман. Тот светился, сообщая о находящейся рядом нечисти, но лежал слишком далеко.
Писарь зажмурился. Он никогда не был храбрецом, хотя и совершал храбрые поступки.
Над головой послышался треск древесной коры…
***
— Больше уже ничего не вспомню, подытожил несчастный Пэн. — Какое-то время я блуждал, стараясь выбраться из леса, но всякий раз неведомым образом вновь оказывался у своих останков. Я хотел попросить путников о помощи, но все от меня бежали, только увидев или заслышав. И я благодарен вам и тебе, Сяо Ту, за то, что меня не побоялись.
— Я видел и страшнее, — совершенно серьёзно ответил Сяо Ту.
— Нам нужно вернуться к твоим костям. — сообщил Гуэй. — Я осмотрю их.
Несмотря на то, что наступило лето, лес выглядел тусклым, а место, к которому их привел Пэн – безжизненным. Дерево, указанное мертвым писарем, оставалось голым. Ветви его казались сухими, а кора потрескалась и стала слезать.