—Нет, Джон, меня не интересуют мечи других солдат,— на удивление спокойно отреагировал шериф.— Меня интересует только клинок, принадлежащий человеку, имеющему серьезные мотивы и возможности для убийства Уолтера Тайрелла.
Он приблизился к Джону и, вынув клинок из ножен, помахал им перед носом Гвина.
—Это оружие оказалось в твоих руках всего несколько дней назад,— многозначительно начал он.— А до этого долго хранилось у хорошо известного в городе торговца Роджера Трудога, верно?
Гвин недовольно проворчал в знак согласия, все еще не понимая, к чему тот клонит.
—Поэтому не остается никаких сомнений, что оружейник самым тщательным образом почистил и отполировал клинок, чтобы продать его подороже. Ты согласен с этим?
И на этот раз Гвин вынужден был согласиться и подозрительно смотрел на шерифа из-под насупленных густых бровей. А де Ревелле тем временем театральным жестом вынул из кружевного рукава рубашки белоснежный носовой платок и сделал знак тюремщику; тот, вероятно, предупрежденный заранее, поднес ему небольшую кожаную емкость с кристально чистой дождевой водой. Шериф макнул платок в воду и крепко отжал.
—Итак, если торговец оружием действительно почистил лезвие клинка перед продажей, то все оказавшееся на нем сейчас привнесено его новым обладателем.
Де Ревелле уже не ждал ответа на свой вопрос, а просто провел платком по лезвию клинка, тщательно прижимая его к краям. После чего вернул меч Стиганду, медленно развернул платок и продемонстрировал его пораженным свидетелям.
Кристина Тайрелл издала громкий крик и повалилась на руки деверя, который едва успел подхватить ее.
—Кровь моего мужа!— простонала женщина, драматично вскинув руки и мгновенно позабыв, что некоторое время назад довольно спокойно смотрела на бездыханное тело, даже не думая падать в обморок во время расследования.
А шериф, продолжая триумфально размахивать носовым платком, на котором отчетливо проступали розовые пятна, подошел поближе к де Волфу.
—Можно ли усомниться, что именно этот меч был использован в качестве орудия убийства несчастного суконщика?— пронзительно проблеял он.— Теперь я с полным основанием обвиняю этого человека, Гвина из Полруана, в убийстве Уолтера Тайрелла. Уведите его и позаботьтесь, чтобы на следующей неделе он предстал передо мной на суде графства!
На какое-то время в подвале поднялась суматоха. Гвин отчаянно сопротивлялся попыткам четырех солдат затолкать его в камеру, вдова продолжала стенать и всхлипывать, брат убитого Тайрелла выкрикивал проклятия в адрес подозреваемого, а шериф грациозно удалился с самодовольной ухмылкой на тонких губах.
И только Джон де Волф хранил спокойствие. Он заметил на ножнах меча Гвина какой-то странный предмет, аккуратно снял его и сунул в небольшую сумку на ремне.
—Это хорошо организованная инсценировка!— зарычал Джон и громко стукнул кулаком по столу в таверне «Буш».— Все было подстроено!
Они собрались в пивнушке Несты, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию и продумать план дальнейших действия. Помимо самой Несты там был Томас, а на месте Гвина восседал его старый друг сержант Гэбриел.
—Но как же оказалась кровь на этом проклятом оружии?— неистовствовал Томас.— Ведь шериф специально обратил внимание на то, что оружейник тщательно почистил меч перед продажей.
Де Волф сунул руку в сумку на ремне, порылся там и вынул крохотную вещицу, которую аккуратно положил на край стола и придавил большой кружкой с элем, чтобы ее не сдуло ветром.
—Я нашел эту штуку на крайнем ободке ножен,— пояснил он.— Она приклеилась засохшей кровью, причем в том самом месте, где лезвие меча входит в ножны.
Неста пристально посмотрела на край стола и ахнула от удивления:
—Так это же крохотное перышко! От красного цыпленка, если судить по внешнему виду.
Джон кивнул и мрачно улыбнулся:
—Сфабрикованная улика! После того как меч изъяли из дома Гвина на Милк-лейн во время ареста, сам де Ревелле или, скорее, кто-то из верных ему людей запачкали его кровью.
Томас понимающе кивнул:
—Конечно! Иначе как шерифу могла прийти мысль протирать меч своим носовым платком? Разумеется, он уже хорошо знал, что обнаружит на лезвии.
—И как это ему все сходит с рук?— прошипела Неста, закипая от возмущения по поводу такого гнусного заговора против одного из своих лучших друзей.
Де Волф беспомощно пожал плечами:
—Он представляет здесь интересы короля! В графстве Девоншир никто не может оспорить его власть.
—А если обратиться к кому-нибудь поверх его головы?— спросила женщина.
—Это отнимет слишком много времени, любовь моя!— с горечью ответил он.— Пока дождешься ответа от главного юстициара [5]в Уинчестере, пройдет не менее двух недель, да и то при условии, что он окажется здесь, а не в Лондоне или Нормандии, куда часто ездит для встречи с королем.
Удрученный сержант согласно кивнул:
—За это время чертов шериф успеет не только предъявить обвинения Гвину, но и привести приговор в исполнение. Именно к этому он и стремится.
—Неужели епископ ничего не может сделать?— настойчиво вопрошала Неста, не оставляя попыток найти верное решение.— Думаю, он не обрадуется, узнав, что может быть казнен совершенно невиновный человек.
Джон хрипло рассмеялся и цинично махнул рукой:
—Генри Маршалл? Да он практически ничем не отличается от де Ревелле. И тоже тайно поддерживает предательство принца Джона. Нет, он и пальцем не пошевелит, чтобы помочь нам.
Томас быстро перекрестился от такого богохульства в адрес высшего церковного иерарха графств Девоншир и Корнуолл, хотя в душе понимал, что это истинная правда.
—Неужели мы ничем не можем помочь ему?— заныл он.— Нельзя позволить, чтобы на следующей неделе Гвина отправили на виселицу.
—Его держат в городской тюрьме у Южных ворот,— задумчиво пробормотал Гэбриел.— Тюремные камеры в замке Ружемон будут переполнены до следующего дня казни.
Огромные башни, прикрывающие южный вход в город, часто использовали для содержания арестованных преступников, приговоренных к наказанию городским судом присяжных, а также судом графства, который находился под юрисдикцией шерифа.
—Единственный выход — как можно быстрее найти настоящего убийцу,— простонала Неста со слезами на глазах и прижалась к руке Джона.
—Да, но это практически невозможно, учитывая отпущенное нам время,— тяжело вздохнул коронер.
—Значит, надо получить больше времени!— неожиданно заявил сержант.— Мы должны во что бы то ни стало вытащить его оттуда… А теперь послушайте меня!
Четыре головы склонились над столом, и заговорщики зашептались, разрабатывая план действий.
В ту ночь по темным городским улочкам, помимо обычных пьяниц и завсегдатаев местных борделей, бродили несколько странных мужчин. И только коронер оставался дома, не принимая участия в расследовании, поскольку являлся королевским офицером и должен был держаться подальше от всевозможных авантюр. Именно для того чтобы заблаговременно отмести от себя всяческие подозрения, он и сидел дома, чем немало удивил супругу, поскольку обычно под предлогом длительной прогулки с любимым псом Брутусом уходил в таверну для тайной встречи с любовницей.
Более того, Джон неожиданно открыл шкаф, где хранилось его любимое вино, взял кувшин красного «Луара» и даже настоял, чтобы Матильда выпила с ним стаканчик, пока они мирно сидели у большого домашнего очага. Необычное поведение мужа вызвало у нее сильные подозрения, но она, по обыкновению, сдержалась. Матильда давно привыкла к странностям мужа и не терзала его своей ревностью. А ближе к ночи, когда она, как обычно, отправилась спать на свою половину, он неожиданно двинулся следом, хотя уже давно не делал ничего подобного и мгновенно засыпал в постели.
Тем временем Томас де Пейн долго кружил возле здания гильдии, чтобы войти в помещение констеблей как раз в тот момент, когда они выложат на стол хлеб, сыр и эль, дабы основательно подкрепиться перед долгим рейдом по ночному городу. Симпатизируя Гвину и, как многие жители города, презирая шерифа за его продажность, они по просьбе секретаря коронера с готовностью направили свои стопы в северную часть города, чтобы побродить там не меньше часа, держась подальше от кафедрального собора.
После того как констебли отправились в ночной рейд, лишенный сана священник незаметно проскользнул на территорию кафедрального собора Святых Петра и Марии, со всех сторон окруженную небольшими часовнями, маленькими церквушками и стенами городских жилищ. На самом деле это было старое церковное кладбище, вход на которое открывался с других улиц города, причем одна из них называлась Мартин-лейн, и именно на ней находился дом коронера. Томас держался подальше от этой улицы и проскользнул в низкую арку, ведущую к Южным воротам. До звона колоколов, обычно собиравшего священнослужителей для очередной службы, оставалось еще много времени, поэтому кладбищенский дворик был почти безлюден, если не считать нескольких попрошаек да пьяниц, мирно спавших на могильных плитах.
Вскоре послышались шаги, и на фоне ночного неба вырисовалась крупная фигура сержанта Гэбриела, облаченного в военный мундир.
—Все в порядке,— заговорщицки доложил ему Томас.— Сегодня ночью Осрик и Теобальд патрулируют улицы в районе Северных ворот.— Он сунул руку во внутренний карман длинной сутаны — единственное напоминание о его священническом прошлом — и вынул оттуда тяжелый кошелек.— Коронер сказал, что этого вполне достаточно для выполнения поставленной перед тобой задачи.
Гэбриел пристально посмотрел в оба конца аллеи и быстро спрятал кошель в карман военной накидки.
—Жди меня здесь,— прошептал он.— Мы должны вернуться обратно через несколько минут.
Он исчез в темноте, оставив клирика в паническом страхе. Тот стучал зубами, но не столько от ночной прохлады, сколько от ужаса быть обнаруженным. Обещанные несколько минут показались ему вечностью, а в воспаленном мозгу росли опасения, что его арестуют и бросят в тюрьму со всеми вытекающими последствиями. Он даже задумался, какое наказание может грозить ему за незаконное вторжение в тюремную камеру: повешение или членовредительство,