— Себастьян! — окликнула вдруг меня девушка. — Не пытайся собрать остальные наконечники. Горцы скоро поймут, что кто-то разрушил их чары…
— Хорошо. — Уже сойдя с крыльца, я обернулся и защелкнул на шее удивленной Лауры замочек цепочки с подаренным экзорцистом амулетом. Прижал девушку к себе, поцеловал и зашагал к дожидавшемуся меня графу.
Вот теперь точно пора.
До опушки леса шли молча. Рауль не отрывал взгляда от своей спутницы, она отвечала ему взаимностью, и как эта парочка умудрилась ни разу не споткнуться, осталось для меня загадкой. Где-то поодаль скользили тени сопровождавших нас лучниц, но и они не нарушали тишину утреннего леса. И от этой неестественной тишины порой становилось просто жутко.
Хоть воздух за ночь и посвежел, холодно в новой куртке не было, мокасины ступали по тропинке совершенно бесшумно, а вот под сапогами Рауля то и дело шуршала листва и хрустели сухие ветки. Впрочем, какая разница? В этом лесу нам ничего не грозило. А дальше…
Маисовое поле замаячило меж поредевших деревьев как-то неожиданно быстро. Вчера водили кругами? Или просто ночная дорога столь бесконечно длинной показалась? Все может быть.
Пока граф прощался со своей пассией, я нашел давешнюю сухую сосну, отсчитал от нее на рассвет нужное количество шагов и с облегчением нашарил взглядом нетронутый дерн. Душевные терзания — это, без сомнения, серьезно, но и возможная потеря головы в случае возвращения из экспедиции с пустыми руками изрядно действовала на нервы. А тут наконечники, вот они — целехонькие. И пусть тьма опять взвилась черным пламенем, справиться с ее натиском оказалось куда проще, чем вчера. Великое дело — привычка…
— Себастьян! — окликнул меня граф и зашагал по опушке в противоположную от лагеря сторону. — Догоняй!
— Рауль, надо уносить отсюда ноги. — Я поспешил нагнать Лурингу и насторожился, заслышав донесшийся откуда-то издалека крик. — Если нас запрут в долине, нам с острова не выбраться…
— Нет! — обернулся резко остановившийся граф. — Я говорил со старейшинами и обещал им помощь! Мы не можем оставить в беде беззащитных женщин! Мы обязаны окончательно выкорчевать тьму!
— Нам нельзя терять время, — возразил я. — Главное мы уже сделали!
И в самом деле, новые ростки чуть ли не на глазах проклевывались через покрывавший землю слой опавших листьев и хвои. Подлесок заметно окреп и за ночь успел захватить часть маисового поля. Казалось, лес последние годы копил силы и теперь, сорвавшись с цепи, перешел в наступление.
— Вздор! — рявкнул граф. — Наш долг…
Дальше я слушать не стал. Легонько ткнул сложенными в щепоть пальцами Рауля в основание черепа; не дав упасть на землю, подхватил под мышки моментально обмякшее тело и коротко свистнул. Свист затерялся в листве, но вскоре крики разыскивавших нас солдат начали приближаться, и я засвистел снова.
— Что с ним? — бросился к лежавшему на земле графу выскочивший из леса несколько минут спустя Джед.
— Перегрелся, — усмехнулся я, подхватил мешок и приказал настороженно озиравшимся по сторонам пехотинцам: — Хватайте его и возвращаемся в лагерь. Надо убираться с этого острова.
— Быстрей! — рявкнул на парней сержант и зашагал рядом, с интересом поглядывая на новую одежку. — Удачно сходили?
— Более чем, — улыбнулся я.
— Ну и слава Святым! Мы уж и не чаяли вас живыми увидеть, — признался Джед.
До песчаной отмели добрались без приключений. Парни поочередно волокли так и не пришедшего в себя графа, я по мере сил не давал дотянуться до солдат переполнявшей дорожный мешок тьме.
Очнувшийся граф уселся на расстеленный на песке плащ, когда пехотинцы уже заканчивали сворачивать лагерь. Обхватив голову руками, Рауль зажмурился и что-то неразборчиво простонал себе под нос.
— Вино есть? — поинтересовался я у сержанта.
— Вот, — снял с пояса фляжку тот и предупредил: — Последнее.
— Держите-ка, ваше сиятельство, — присел я рядом с графом. — Давайте, до дна.
— А?! — с трудом сфокусировал на мне взгляд шеф дворцовой охранки. Потом уже куда разборчивей выругался и присосался к фляжке. — Себастьян, тебе говорили, что ты конченый подонок?
— Неоднократно, — возвращая опустевшую фляжку опешившему сержанту, ухмыльнулся я. — А еще гад, сволочь и выродок.
— Все так и есть, — поднялся на ноги Рауль и покачнулся. — Такую свинью подложил…
— Хотите вернуться?
— Я? Святые упаси! — содрогнулся граф. — Прости, любовь моя, но долг превыше всего!
— Не обращай внимания, — посоветовал я Джеду и, ухватив Рауля под локоть, повел его с отмели. — Неужели не понравился прием?
— Безумно понравился, — не стал скрывать очевидного граф Луринга, — но я имел глупость пообещать старым ведьмам избавить их лес от тьмы, и мне от этого не по себе.
— Ничего, скоро отпустит. Уберемся с острова и отпустит. Сразу…
Вот только с ходу убраться с острова не получилось. Стоило приблизиться к скалам, как с облюбованной нами для вчерашней ночевки площадки полетели стрелы. Пехотинцы в ответ поспешили разрядить арбалеты в прятавшихся меж камней лучников и, укрываясь за щитами, отошли в поле.
Ситуация складывалась незавидная — противник контролировал все окрестные высоты, и как только островитяне осознают свое численное превосходство, нас просто-напросто сомнут в рукопашной.
— Влипли? — невесело усмехнулся разом протрезвевший Рауль. — На корабль никак сигнал не подать?
— Вряд ли получится, — мотнул головой сержант, выдергивая засевшую в щите стрелу.
— Придется договариваться, — тяжело вздохнул граф и направился к скалам.
— Стой! — Я бросился за ним, но вспомнил про мешок и, прочертив по земле превращенным в нож когтем круг, кинул его внутрь. — Джед, если кто сюда сунется, руби голову сразу.
— Вас же подстрелят! — всполошился сержант. — Хоть щиты возьмите!
— Пустое! — отмахнулся Рауль и беззаботно зашагал к скалам.
Как ни удивительно, стрелять по нам не стали. Более того — на поле сразу же спустились трое островитян. Горцы оказались невысокими, бледными и худыми. И только руки с широкими натруженными ладонями ясно показывали, что перед нами вовсе не находящиеся на последнем издыхании задохлики. Да и доспехи ковали, несомненно, мастера своего дела. Короткие клинки пока обнажены не были, но не думаю, что с ними дела обстоят хуже. И что самое интересное — у всех мечей гарды самоцветами изукрашены. Курчаво живут ребята…
— Вы освободили лес! — с ходу заявил самый низкорослый из островитян. Его охранники держались немного позади, не убирая, впрочем, ладоней с рукоятей мечей.
— Так получилось, — столь же рубленой фразой ответил Рауль на состоящем из смеси доброй дюжины языков диалекте, бывшем в ходу у пиратов Старого моря. На котором, собственно, и обратился к нам горец. Так вот откуда у них маис…
— Где наконечники? — стиснул кулаки островитянин.
— В лесу. У ведьм, — не моргнув глазом, соврал поднаторевший в дворцовых играх Луринга. Хорошо соврал, убедительно. Я бы поверил.
— Вы погубили мой народ! — взвился на дыбы замахавший руками горец. — Вы умрете!
— Мы можем компенсировать… — начал было граф, но пришедший в бешенство представитель островитян его и слушать не стал.
— Заплатите кровью!
— Заплатим. Едой, — ухватив напрягшегося Рауля за руку, медленно выговорил я. А чем еще? Как ни крути, лес и горы повздорили именно из-за плодородной долины. — Дорого.
— Едой? — моментально успокоился горец. — Продолжай.
— Те наконечники, — махнул я в сторону леса. — Нужны. Дайте нам. На корабле еда. Много.
— Больше нет! — заорал покрасневший от злости островитянин мне прямо в лицо. — Нет!
— Когда будут? И сколько?
— Зимой. В солнцестояние. Два.
— Купим весной, — объявил я и ткнул пальцем в один из золотых перстней старейшины. Карбункул цвета голубиной крови в нем стоил небольшое состояние, но то — в Стильге. Как дорого оценят его здесь? — Продашь?
— Сколько? — сразу же приготовился к торгу горец.
— Мука. Пять бочек, — предложил граф.
— Фу-у-у! — презрительно фыркнул островитянин, но от нас не укрылось, как заблестели у него глаза. — Что еще есть?
— Договоримся, — расплылся в улыбке Рауль, припоминая, сколько загрузили на корабль провизии. — Договоримся…
Надо ли говорить, что так оно и вышло? И пусть на вырученные за бесценок драгоценности наложит руку корона, для нас достойной наградой стала возможность целыми и невредимыми убраться с этого негостеприимного островка. Да и местные обитатели внакладе не остались: изготовят они за зиму наконечники из проклятого металла или нет, как только кончится сезон штормов, к их берегам прибудут забитые провизией корабли королевского торгового флота.
Какой маис? Какие наконечники? Миром правят совсем другие вещи.
К примеру — золото.
Золото и драгоценные камни.
Глава 8Экзорцист. Когда воротимся мы…
Месяц Святого Огюста Зодчего
Человек может приспособиться к чему угодно. Ну… практически ко всему.
Скудная и однообразная кормежка, беспрестанная качка, спертый воздух каюты и лишь несколько часов сна в сутки. При необходимости можно вынести и это. Бывало и хуже. Намного.
Куда сильней выматывало ожидание. Просто ожидание. Своей очереди поспать и пройтись по палубе. Перекусить и сходить в гальюн. Прибытия в Акраю — в конце концов.
Да, кроме как ждать возвращения в столицу, мне ничего другого и не оставалось.
Я-то, наивный, надеялся сдать наконечники Чесмарци и на этом успокоиться. Куда там! Вильям хоть и запер сундук с наконечниками на висячий замок, но все же решил на всякий случай не спускать с него глаз. В буквальном смысле слова. И своими помощниками в этом нелегком деле он, разумеется, не замедлил назначить меня и Лурингу. И ведь не поспоришь — ну, в самом деле, кого еще?
Так вот и вышло, что обратное плавание превратилось в самую настоящую пытку. А закрепленный веревками сундук, вокруг которого я прямо на досках пола начертил пентакль, и вовсе стал внушать какой-то сверхъестественный ужас. И пусть заточенная в наконечниках тьма не могла дотянуться ни до кого из нас, при одном только взгляде в тот угол становилось не по себе.