Занятия у всех у нас идут, как говорит лейтенант Витя, по двенадцать часов в сутки и по семь дней в неделю. Когда мы завтракаем под открытым небом, еще темно; а когда ужинаем, то уже темно, а ведь кроме занятий мы должны расседлать, вычистить, покормить и напоить всех троих своих коней. Так что устаем мы так, что засыпаем, едва только голова касается подушки, и нам кажется, что не успели мы заснуть, как уже раздается крик дневальной, поднимающей наш полк на утреннюю зарядку. Но я не жалуюсь. Мы, боевые остроухие – существа стойкие и выносливые. Тем более что наш командир лейтенант Витя выполняет вместе с нами все то же самое, кормит и чистит своих коней, упахивается на занятиях, ибо он сам тоже ни разу не кавалерист. Он точно также, как и мы, засыпает с ложкой в руке за ужином, а потом вместе с нами вскакивает по крику дневального ни свет ни заря.
Правда, сперва Витя нас немного боялся, особенно парочку диких из второго взвода, а потом привык и теперь стоит за всех нас горой. Он у нас хороший, и мы пока не торопимся попробовать, каков он в деле как Производитель. Такими забавами лучше заниматься не спеша, с толком с расстановкой. С нашим Витей это должно получаться приятно и интересно, он и на вид весь такой сладкий; а еще от него должны пойти очень хорошие дети. Дойдет у нас и до этого. Жалко, что мы, остроухие, можем рожать только девочек, а то бы я с пребольшим удовольствием родила бы Вите сыночка, и другие наши также – что остроухие, что бледные худышки – чтобы они, эти мальчики, были бы плоть от плоти и кровь от крови нашего эскадрона. Но Витя, наверное, будет рад и дочерям? Ведь нас же он теперь тоже любит как родных.
Тридцатый день в мире Содома. Утро. Заброшенный город в Высоком Лесу.
Капитан Серегин Сергей Сергеевич.
Прошел месяц, как мы находимся в этом мире. За это время мы решили одни свои проблемы и создали другие. Конный корпус из одной рейтарской и трех драгунских дивизий пусть еще пока до конца не экипирован как положено, и до конца не обучен, но уже представляет из себя определенную боевую ценность. Самое главное – завершены поставки конного поголовья и личного оружия, то есть палашей, что позволило перевести тренировки всего личного состава в практическую плоскость. Каждый палаш владелице или владельцу я вручал лично, напутствуя новых воительниц и воителей, и еще крепче привязывая их к нашему боевому Единству. А ведь оно ощутимо уже почти на физическом уровне. Когда скачешь в атаку впереди полка, или даже дивизии, то чувствуешь эдакий единый вздох, единый взгляд, и даже когда палаши взметываются для рубки лозы, кажется, поднимает их одна рука.
Что же касается доспехов и прочей личной экипировки, то в рейтарской дивизии полностью экипированы и вооружены тяжелыми копьями уже два полка из четырех. Внешне рейтары в своих шлемах-сферах с опускающимися забралами и в объемистых панцирных бронях напоминают чуть устаревший ОМОН нашего мира; только цвет ткани, обтягивающей экипировку, не серо-черный, а коричнево-зеленый. В эти четыре полка набирались исключительно боевые лилитки самого рослого и мощного телосложения, способные с легкостью орудовать тяжелой окованной металлом пикой, и одними коленями и шенкелями управлять несущимся в атаку тяжелым дестрие, который в свою очередь защищен панцирной попоной с нагрудником. В лобовую атаку против псов-рыцарей их еще, пожалуй, отправлять рановато, но произвести впечатление на какую-нибудь деревенщину они уже вполне способны.
Как я понимаю, наличие внутри Единства сотни превосходных наездниц сильно помогло остальным (и мне в том числе) освоить это нелегкое искусство. Для того, чтобы процесс обучения проходил наиболее эффективно, требовалось, чтобы марши и тактические занятия в конном строю проводились по возможности одновременно для всего личного состава – тогда все сто амазонок будут транслировать в ментальную «сеть» свои рефлексы, необходимые для правильной посадки и управления конем.
Из двенадцати драгунских полков полностью экипированными оказались уже восемь. В экипировку драгуна-копейщика входил шлем без забрала, напоминающий советский шлем времен Великой Отечественной Войны, легкая панцирная броня, такой же легкий щит и легкая пика; драгуну-арбалетчику вместо пики был положен арбалет, а щит «в боевом положении» должен быть закинут за спину. Помимо обычного вооружения, копейщик возил на вьючной лошади еще и тяжелый пехотный щит, необходимый ему для сражения в пешем порядке, а арбалетчик – запас из сотни цельнокованых болтов.
Штатное огнестрельное оружие, также выданное каждому воителю или воительнице, должно неотлучно находиться при своем владельце в смазанном и исправном состоянии, чтобы в любой момент быть готовым к применению, если ситуация станет по-настоящему жопной. Например, если какой-то деятель решит, что сможет реализовать численной превосходство, задавив нас массой, то огонь нескольких десятков пулеметов в упор и прицельно-выборочная стрельба из винтовок умерит его прыть и пренеприятно удивит.
И вообще не стоит забывать, что непосредственно в верхних мирах нашему воинству в бою понадобятся боевые навыки совершенно иного типа, поэтому спешивший драгунский эскадрон мог в мгновение ока превратиться в смертельно опасных на пересеченной местности сибирских егерей, с равным успехом действующих хоть в джунглях, хоть в тайге.
Может, это озорство, а может, предвидение – но на тканевой обтяжке каждого шлема я приказал закрепить штампованную из медного листа и покрытую красной эмалью пятиконечную звездочку – такую же, как и на знамени. Пригодится воды напиться, тем более, что подопечные восприняли эту звездочку как еще один объединяющий нас всех символ.
Тем временем тевтоны по Дороге почти дошли до своей цели, и до населенных мест им остается всего один переход. Их маги пока еще слабы и не смогут объединиться в «пятерку», поэтому штурм первого из городов нижних людей придется поддерживать нам. Там, при слиянии двух рек в плодородных долинах, находится целая конгломерация больших и малых городов. Еще немного – и начнется. Теперь нам необходимо оказать им поддержку – но так, чтобы то, что остальные маги называют Призывом, еще больше не ослабило тевтонские полки. Или пока посмотрим, как будут развиваться события, и вмешаемся только в том случае, если тевтонские маги не сумеют воспроизвести наше заклинание нейтрализации, ибо в ином случае они с легкостью раздавят любые противостоящие им силы и добьются полной победы без посторонней помощи.
Кстати, пока мы еще здесь, то нужно помочь тевтонам с дополнительной иммиграцией. Очень многие богатенькие буратинки преклонного возраста распробовали магическую водичку и те возможности, которые она предоставляет – в виде улучшения здоровья и оживления либидо – и теперь беспокоятся, что с нашим переходом на следующий уровень это источник для них закроется навсегда. Вот таким беспокойным и можно предложить навсегда переселиться в новый мир; разумеется, при условии, что они сделают взнос на переселение сотни простых тевтонов или экипировку воинского подразделения. Таким образом, передовой отряд тевтонов получит мощное тыловое подкрепление и перестанет висеть на волоске воинской удачи.
Часть 15
Тридцать второй день в мире Содома. Утро. окрестности города Ашора.
Город Ашор, который его жители небезосновательно называли Великим, лежал на правом берегу полноводной реки Бур при впадении в нее небольшого притока. Гурчанж, заселенный втрое меньше, находился на противоположном берегу, на два парасанга вверх по течению от Ашора, а Трина, имевшая вчетверо меньше жителей, располагалась на том же левом берегу на стрелке при слиянии реки Бур с такой же полноводной рекой Шот. Так как вообще было непонятно, какая река главная, а какая ее приток, то ниже по течению объединенная река называлась уже Ант.
Примерно в десяти парасангах ниже по течению от места слияния двух рек окрестные горы приближались к руслу реки Ант, заставляя ее течь на дне узкой теснины. Великая Дорога проходила рядом с рекой по специально вырубленному для этого каменному уступу. Именно на этой теснине заканчивалась плодородная долина, которую контролировал город Ашор, и снова начинались дикие земли.
Эта долина, плодородная земля которой питалась частыми тропическими дождями, возделывалась с давних пор. Вся нижняя часть долины за переделами городской черты была покрыта прямоугольными полями, дающими по четыре урожая в год. Эти поля были засеяны различными культурами: эммером, полбой, ячменем, просом, чечевицей, горохом, фасолью, луком, капустой, морковью, репой и льном, и перемежались с редкими оливковыми и фруктовыми садами. Чуть дальше от реки, на склонах холмов, находился пояс сплошных виноградников, где круглый год вызревали тугие сладкие грозди. И только там, где холмы вздымались над руслами рек более чем на сотню метров, рос обычный для этих мест светлый лес, в котором паслись стада одомашненных двуногих листоядных динозавров.
При этом разведка с воздуха не выявила ни поселений свободных землепашцев, вроде деревень и сел, ни мелких частных ферм; единственным типом сельского поселения были защищенные мощной оградой поместья-латифундии. Именно там, за толстыми стенами из необожженного кирпича, находились ломящиеся от зерна амбары и склады, забитые кувшинами с льняным и оливковым маслом, а также бочками вина различных сортов. Именно там, в поместьях, принадлежащих самым уважаемым членам этого общества, под длинными навесами располагались мануфактуры, выделывающие штуки льняных тканей, масляные прессы, бродильные чаны для производства вина, а также благоухающие зловоньем кожевенные мастерские.
Именно в таких поместьях располагались племенные фермы, разводившие остроухих всех разновидностей, а также круглоухих: смазливых эфебов, предназначенных для постельных забав аристократии, воинов-волкодавов, полицейских-псов, самцов-производителей и племенных девиц, основной задачей которых было дать жизнь новым поколениям эфебов и производителей. Болью, страхом и слезами была пропитана эта прекрасная земля, где привилегированное ничтожное меньшинство жило за счет страданий бесправного абсолютного большинства. В каждом поместье имелся защищающий хозяина гарнизон из двух-трех десятков Псов, которые являлись ухудшенной версией Волкодавов, предназначенной усмирять не боевых, а рабочих, племенных и мясных остроухих, а также их молодняк. Пять тысяч Псов несли гарнизонную службу в Ашоре и еще примерно по полторы тысячи стояли в Гурчанже и Трине. В любом случае по поместьям этих полицаев было разбросано в несколько раз больше, чем находилось на службе у городов. А насколько больше – так никто и не считал.