Боевых остроухих в частной собственности быть не могло, но Ашор сдавал большую часть своей армии в аренду своим же уважаемым гражданам, с условием вернуть их под городские знамена в случае большой войны с нижними соседями, которые захотели бы завоевать такую удобную долину, являющуюся воротами к запретному городу Ниц. В силу того, что еще один большой гарнизон из пяти тысяч боевых остроухих и тысячи Волкодавов стоял в Проходе, через который проходила ведущая в нижние земли Дорога, то гибель ушедшей к запретному городу армии еще не представляла для Ашора такой большой катастрофы. Если собрать воедино находящихся на руках остроухих воительниц и Волкодавов, отозвать заставу из прохода, то должны были получиться силы даже большие, чем те, что ушли к запретному городу.
Гораздо страшнее была гибель самых сильных магов, но у каждого мага имелся оставшийся на хозяйстве ученик, обычно племянник, а также магическим искусством в той или иной степени владел каждый ашорец, самостоятельно накладывавший заклинания на своих остроухих рабынь и круглоухих слуг. Даже какой-нибудь занюханный булочник, имеющий трех рабочих и двух домашних рабынь, а также одного эфеба для постели, тоже должен был быть хоть небольшим, но магом, самостоятельно управляясь со своим хозяйством. Но иногда заклинания принуждения у таких слабых магов рассыпались, остроухие рабыни, да и некоторые круглоухие слуги начинали бунтовать – и вот тогда, для того чтобы прекратить беспорядки, и требовались Псы, беспощадно убивавшие не только бунтовщиков, но и их хозяев, не сумевших удержать в подчинении свое говорящее двуногое имущество.
Но никто из ашорцев не мог себе и представить, что можно было сделать с марширующими железными батальонными и эскадронными коробками тевтонов, однажды на рассвете появившимися на Дороге, ведущей из верхних диких земель. Прикрывающая дорогу застава из примерно сотни остроухих воительниц и двух десятков Волкодавов не продержалась и нескольких минут.
Командовавший передовым эскадроном улан обер-лейтенант Макс Бауэр обернулся к своим подчиненным и хрипло прокаркал:
– Зер гут, мои славные мальчики, делаем все как на учениях. Вперед, на врага, и да поможет нам Небесный Отец!
Тевтонские взводные маги матерной скороговоркой проговорили заклинание Нейтрализации (сугубо тевтонская версия этого заклинания не для нежных дамских ушей), после чего боевые остроухие, почуявшие свободу, отпрянули в стороны, а в не успевших даже опомниться Волкодавов ударили с места пустившие коней во весь опор все сто двадцать конных копейщиков уланского эскадрона. Лязг, скрежет, хруст – и вот уже порубленные и поколотые тела Волкодавов беспорядочно разбросаны по дороге и обочинам, ошеломленные боевые лилитки, приходя в себя, понимают, что произошло нечто невероятное, а тевтонский эскадрон походной рысью движется дальше по Дороге к развилке меж двух холмов, за которой открывается спуск в плодородную долину.
Остановив батальон и окинув пристальным взглядом расстилающиеся внизу поля и сады с легкими вкраплениями богатых поместий, обер-лейтенант сдвинул на затылок шлем и хрипло проговорил:
– Тут на всех хватит, мои славные мальчики! И, клянусь Отцом, мы будем добрыми господами этой земле, очень добрыми.
Почти пять сотен «мальчиков», большую часть из которых действительно составляли безусые юнцы, разразилась восторженными криками. Конец изнурительного похода был уже виден невооруженным глазом, и стоит им убить предыдущих хозяев этой земли – и тогда все они заживут как настоящие господа, у каждого дом – полная чаша и стол, ломящийся от яств. А что касается доброты, то после того мрака и ужаса, что здесь развели содомитяне, рачительные и хозяйственные тевтоны действительно покажутся по-настоящему добрыми господами.
Еще три дня назад на военном совете, включавшим в себя всех командиров полков, батальонов, рот и эскадронов, было решено, что после завоевания этой земли каждый тевтон, даже последний пехотинец, получит свое поместье. Эти поместья будут кормить и своих хозяев, и отряды боевых лилиток, которых эти владельцы поместий должны будут набрать, экипировать, обучить и содержать за свой счет. Регулярно должны будут проводиться смотры нового войска, и как только оно будет сочтено укомплектованным и обученным, завоевание континента продолжится. И никаких заклинаний подчинения! Да и зачем они, когда эти бабы всегда хотят и млеют, стоит только погладить их по попке и шепнуть на ушко пару ласковых слов. А уж будет ли владелец поместья сам огуливать всех своих остроухих или обзаведется для этого специальным Производителем – так то личное дело каждого…
На этом месте молодые парни заржали как кони. Ну, конечно же, они будут делать это сами, никому не доверят; каждую воительницу, рабочую или служанку ощупают и выдадут заключение о годности или негодности, и сами будут отцами всех родившихся в поместье детей – неважно, острыми у них будут ушки или круглыми.
Из прежних обитателей этой земли свою жизнь должны были сохранить только те, что откажутся от своих противоестественных привычек и чье доброе поведение засвидетельствуют соседи-тевтоны. Никакой содомии и никакого людоедства, ибо они противны Отцу. В случае вскрывшегося обмана содомитов предполагалось сажать на кол, а людоедов сжигать живьем.
И вот теперь вся эта земля лежала перед завоевателями и только ждала того момента, когда они войдут в нее. После короткого перестроения объединившиеся попарно уланские эскадроны и пехотные роты начали, лязгая железом, веером расходиться по долине, стремясь как можно скорее зачистить ее верхний угол от присутствия бывших хозяев. Завоевание Ашорской долины тевтонами началось.
Сопротивление, которое оказывали захватчикам обитатели долины, было спорадическим и крайне неорганизованным. Псы, которые, как правило, только и делали, что охраняли поместья, когда их хозяева по большей части проживали в городе, были не в состоянии противостоять юным тевтонским кавалеристам и присоединившимся к ним пехотинцам. Никто ничего не жег, да и зачем? Ведь эти поместья, учтенные и описанные, будучи распределенными в результате жеребьевки, могли достаться любому из трех с половиной тысяч тевтонских завоевателей, а уничтожать имущество, которое в будущем может стать твоей собственностью – это совсем не гут.
Заминка вышла только в одном месте, где тевтоны наскочили на племенной питомник круглоухих, выпускающий в мир племенных самок для воспроизводства поголовья господ, эфебов для постельных забав, Псов и Волкодавов для поддержания порядка, а также Производителей – для того, чтобы окучивать племенные питомники остроухих. В этот день в питомнике проводили утилизацию неликвидного поголовья, так не нашедшего себе хозяев в то время, как им в спину уже дышало следующее поколение, а также вышедших в тираж местных Производителей или Производительниц, уже не способных исполнять свои обязанности. Эфеб или племенная производительница считались негодными, если они не нашли сбыта, когда им исполнилось семнадцать лет, Пес или Волкодав в двадцать, а Производитель в двадцать пять лет. Впрочем, как раз таки Псы и Волкодавы выпускались из питомников всегда исправно, а вот у остальных могли возникнуть проблемы.
Пока собравшиеся за воротами в кучку тевтонские маги создавали заклинание воздушного кулака, предназначенное выбить ворота, не приспособленные противостоянию осадным орудиям, во дворе питомника происходило свое действо. Юношей и девушек, предназначенных к забою, по одному выводили во двор, где мясник-палач ловким ударом тесака ссекал им головы. И так продолжалось ровно до тех пор, пока за воротами что-то громко не охнуло, и собранные из толстых тесаных досок полотнища не распахнулись на бронзовых петлях, разметав во все стороны обломки и щепки от разлетевшегося на части засова. И сразу после этого во двор на полном скаку начали влетать пригнувшиеся тевтонские кавалеристы, рубя всех сопротивляющихся в мах своими ужасными палашами. Почти готовые к выпуску Псы и Волкодавы, похватав свои учебные пособия, попробовали было кинуться на захватчиков, но отпрянувшие в стороны кавалеристы обнажили уже успевшую построиться ротную пехотную фалангу, которая под барабанный бой, ощетинясь копьями, двинулась на врага через залитый кровью и заваленный мертвыми телами двор. Классическое построение еще со времен легионов, плотный пехотный строй в центре и прикрытые гарцующей кавалерией фланги.
Юнцы с одной стороны, и юнцы с другой. Только у одних, помимо желания заполучить себе поместье со слугами и нежными служанками, горели в сердце слова «Готт Мит Унс», а другие… другие даже не понимали, за что и почему они сражаются. Поместье им не светило ни при каких условиях, и не продвигали они никакой великой идеи, за исключением права их господ на трах с лицами одного с ними пола. Так что юным защитникам содомитского режима даже не дали опомниться, в яростном рывке прижали к противоположной стене двора, проткнули кавалерийскими и пехотными пиками, и изрубили то, что осталось, мечами. Уже после этого тевтонские маги запоздало бухнули заклинанием Нейтрализации, когда помочь оно уже почти никому не могло. Им, быть может, стоило бы сделать все как раз наоборот и тогда, вероятно, и ворота перед ними открылись бы сами, и не было бы во дворе этого кровавого боя.
Примерно час спустя тевтоны покинули территорию бывшего питомника, оставив управляющему, случайно выжившему в этой истории, конкретные указания, что и как тот должен делать для того, чтобы заслужить жизнь и прощение. Кроме того, за седлами кавалеристов нет-нет да и восседали юные круглоухие девицы в коротеньких платьицах – элита тевтонского войска торопилась обзаводиться потенциальными женами, поскольку уже была осведомлена, насколько дефицитны в этих местах круглоухие женщины, способные рожать мальчиков, в то время как остроухих лилиток, наоборот, как грязи, но от них сына не дождешься. Или дождешься, потому что великие маги из отряда капитана Серегина способны решить и эту проблему.
Тридцать второй день в мире Содома. Утро. Заброшенный город в Высоком Лесу.