После более чем часа ходьбы Вэйлин наконец смог заметить очертания замка за разросшимися садами на крышах и фонтанными скульптурами. Он казался вылитым из стекла, и закат отражался в бесконечных окнах оранжево-красными оттенками. Красиво, но ужасно ярко. Вэйлину пришлось отвести взгляд – и тут он застыл без движения.
Неподалеку от него находился магазин, торгующий музыкальными инструментами. Мужчина знал, что должен идти дальше, чтобы наконец добраться до дворца, но не смог устоять. Его ноги словно сами собой пришли в движение и остановились только тогда, когда полукровка находился уже перед входом. Мальчишеское волнение охватило Вэйлина и заставило его сердце биться быстрее, совсем как тогда, когда его отец еще был жив и привозил ему подарки из своих деловых поездок.
На витрине магазина стояли скрипка, несколько флейт и лютня. И хотя Вэйлин выбрал лютню в качестве своего инструмента, взгляд его был прикован не к ней, а к великолепной арфе внушительных размеров. Ее корпус был изготовлен из темного дерева, мастерски отшлифован и отполирован так гладко, что в нем отражался солнечный свет. Шейка была выполнена из золота, а в ногах извивались резные фигурки, обвивающие всю раму арфы, как виноградная лоза, которая выпустила первые весенние ростки.
Пальцы Вэйлин покалывало при виде арфы. Он готов был отдать все на свете, лишь бы иметь возможность играть на таком прекрасном инструменте. Но он не мог себе этого позволить. Будучи Тенью королевы, он получал от нее только самое необходимое, а воровать он перестал уже давным-давно. После смерти отца и первых убийств он отказался от того, чтобы воровать у других. Кровь убитых и так смешала компас морального равновесия ниже некуда, и он не хотел опускаться еще ниже из-за воровства.
Рассматривая инструменты, Вэйлин потерял всякое чувство времени. Только когда мимо него проехала карета и попутный ветер хлестнул мужчину по лицу, он очнулся от своих мечтаний. Ошеломленный, он огляделся и обнаружил двух женщин из числа Неблагих фейри. Они стояли рядом перед одной из других лавок, держа друг друга за руки. Но их взгляды покоились не на витрине, а на нем. При этом их губы двигались, и, хотя полукровка не мог их слышать, он тем не менее был уверен, что эти двое говорили о нем – и, скорее всего, ничего хорошего сказать не могли.
Вэйлин ненавидел, когда на него смотрели так, будто он был скотиной на рынке, но не было ничего такого, что он мог бы сделать сейчас без привлечения дополнительного внимания к собственной персоне. Поэтому он отвернулся от Неблагих и решил сосредоточиться на своих обязанностях. Убить принца. Найти способ разрушить проклятие. Купить себе эту арфу. Именно в таком порядке, иначе ничего не выйдет. Бросив последний тоскующий взгляд на инструмент, Вэйлин оторвался от витрины и снова направился в сторону замка.
В саду у «Скипетра» раздавались голоса и веселый смех. Запах сладких яблок и еще более сладкого вина витал в воздухе. Стеклянные шарики, в которых горел волшебный огонь, висели на веревках над головами гостей и факелами танцевали на ветру.
«Скипетр» был таверной возле дворца, и Вэйлину не стоило особого труда узнать, что служители замка любят приходить сюда по вечерам, чтобы посплетничать вдали от тонких дворцовых стен о принце и королевской семье.
В основном все они были из Неблагого Двора, но несколько Благих вносили яркие вспышки огненных оттенков в светлое море волос местных фейри. Благие фейри были эмиссарами или приспешниками Валески, которые изучали Нихалос до прибытия самой королевы, которая в качестве почетного гостя будет присутствовать на коронации Кирана. Как и везде в городе, Вэйлин привлек внимание и в «Скипетре», при этом некоторые фейри уже выпили достаточно вина, чтобы открыто интересоваться его вызывающим статусом полукровки. Не все взгляды были враждебны и скептичны или направлены только на его шрамы, некоторые выказывали явную похоть, потому что в отличие от жилистых мужчин Неблагого Двора у Вэйлина под рубашкой вырисовывались широкие плечи и отчетливые мускулы. Но он был здесь не для того, чтобы получать удовольствие – пока нет.
Вэйлин прошел мимо столиков к стойке, которая была установлена в конце таверны. Фейри за прилавком как раз собиралась отполировать бокал с помощью своей магии. Снова и снова она заставляла крупные капли воды танцевать по загрязненной поверхности посуды, пока стекло не заблестело чистотой.
– Приветствую вас, – сказал Вэйлин, наклоняясь к стойке.
Неблагая подняла голову и окинула его взглядом с ног до головы. Не заинтересованным, но оценивающим, как будто фейри решала, мог ли этот полукровка доставить ей неприятности.
– Что я могу вам принести?
– Бокал вина.
– Один момент.
Хозяйка отвернулась от него и завозились у бочек, выстроенных стеной за стойкой. Долго ждать Вэйлину не пришлось, и скоро он расплатился за свое вино воздушным талантом. Едва хозяйка таверны спрятала талант в своем фартуке, она снова вернулась к полировке стекла. Всем своим видом она показывала, что у нее нет времени на вопросы, но прежде всего – нет времени на полукровку. Фейри, сидевшие по всему саду группами, беседовали между собой. Вэйлин не хотел выделяться больше, чем уже это делал, вклинившись в одну из этих групп, и вместо этого искал для себя свободное место среди толпы, чтобы подслушать беседовавших. Он сделал глоток вина из своего бокала. На вкус оно было сладковатым, как виноградный сок, но послевкусие имело жгучие нотки, и Вэйлин понял, что много этой дряни пить нельзя.
Невольно Вэйлин оглядывал группы гостей и наблюдал за Неблагими, которые, по-видимому, не знали границ и не ведали чувства стыда. Через две скамейки от него одна фейри сидела на коленях у другой. Женщины страстно целовались, и одна из них уже просунула руку под платье другой. Но едва ли кто-нибудь из присутствующих обращал на них внимание. В Даарии такое было немыслимо. Потому что в родном городе Благих такие публичные проявления привязанности были нежелательны, и какая-то часть Вэйлина хотела отвернуться, но взгляд его оставался прикованным к этому зрелищу. Не потому, что ему это нравилось, а потому, что целовались две женщины. Две фейри одного и того же пола предавались страстным ласкам, и им никто не мешал. О Боги! Никто не проклинал их и не обвинял в грехе.
Вэйлин оторвал взгляд от целующихся фейри и попытался сосредоточиться на том, чтобы прислушаться к разговорам вокруг себя, чтобы выхватить из них полезную для себя подсказку. Долго ждать ему не пришлось. Скоро один из разговоров привлек его внимание.
– Они хотели его отравить, – сказала женщина-фейри.
Она перегнулась через стол и сгорбилась; лицо ее было всего в паре сантиметров от собеседника – мужчины-фейри в гражданской одежде.
– Опять?
Вопрос фейри поставил Вэйлина в тупик. Означало ли это, что в последнее время произошло несколько покушений на принца? Каждый житель Мелидриана знал, что Киран не пользуется бешеной популярностью. Неблагие были гордыми фейри, даже больше, чем Благие. Многие из них не желали принимать тот факт, что ими правит восемнадцатилетний парень, которому еще не дарована благосклонность Богов, но Вэйлин никогда бы не подумал, что Неблагие готовы зайти так далеко.
– Они хотели добавить яд в его пищу.
– Но охранники смогли их остановить?
Разговоры вокруг мешали воспринимать произнесенные слова, но Вэйлин был уверен, что услышал разочарование в голосе фейри.
Женщина-фейри вздохнула:
– Да, к сожалению.
Вот так, подумал Вэйлин, потягивая вино.
– Двое убийц предстали перед принцем. Я не был там, конечно, но оружейник Оккан знает одного из гвардейцев, и он сказал, что Киран все время улыбался.
Последнее слово фейри произнес с таким отвращением, как будто речь шла не о правителе, не о принце, а о полукровке или даже о человеке.
– Что он с ними сделал?
– Мужчине пришлось выпить яд, а женщину он заставил смотреть на все это.
– Ненормальный, – пробормотал фейри, задрожав. Представив эту картину, Вэйлин и сам вздрогнул, продолжая прислушиваться к разговору за столиком.
– Вот что происходит, когда ты растешь с эльвами.
Вэйлин подавил фырканье. Он не мог поверить, что Неблагие до сих пор принимали за чистую монету эту чушь, которую королевский двор рассказал им об исчезновении Кирана вскоре после его рождения. Какой малыш – какой ребенок – выжил бы без защиты среди эльвы? Дикие существа разорвали бы его на куски, прежде чем он мог бы испустить первый крик.
– Он монстр, – кивнул фейри, соглашаясь.
– Монстр, который скоро будет править нами… или, может быть, нет. – Фейри пожала плечами, позволив этим словам значительно повиснуть в воздухе.
Мужчина напротив нахмурился:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего. Просто я думаю.
– О чем? – скептически спросил фейри. Казалось, он старался угадать, в каком направлении пойдет разговор, совсем как Вэйлин. Сердцебиение убийцы участилось, и он даже опустил свой бокал, чтобы не пропустить ни слова. Женщина-фейри наклонилась над столом еще ниже. Приняв скучающий вид, она осмотрелась по сторонам, но никто из гостей таверны не обращал на них внимания. Все топили свою усталость и переживания в бокалах с вином, разговаривали или смеялись. Вэйлин тоже сделал вид, что очень занят своим бокалом, чтобы избежать взгляда женщины.
– О том, чтобы взять это дело в свои руки, – наконец сказала женщина, и Вэйлин скорее прочел смертный приговор принцу по ее губам, чем услышал – так тихо проговорила фейри эти слова.
– Ты спятила?! – фейри поморщился. – Ты же не серьезно сейчас, или?..
Ответ пришел с легкой задержкой.
– Конечно, нет. – Она нервно рассмеялась. – Я просто подумала о том, что я могла бы убить принца, но ради этого рисковать своей жизнью? Конечно, нет. Наверняка какой-нибудь другой идиот позаботится об этом.
И этим идиотом, наверное, буду я, подумал Вэйлин.
Фейри вздохнул с облегчением: