Большинство Хранителей, вероятно, надеялись, что Томбелл отправит ее обратно и мужчины снова будут между собой, но они могли забыть об этом. Зейлан лучше предпочла бы привязать себя к Стене, чем покинуть ее.
– Тебе не стоит волноваться. Все будет хорошо.
– Кто сказал, что я волнуюсь?
Ли многозначительно приподнял бровь.
Зейлан старалась придать лицу невыразительное выражение, но с тех пор, как она рассказала капитану о родителях и своей деревне, девушка не могла притворяться, общаясь с ним.
– Чего мне ждать?
– Сначала фельдмаршал произнесет речь, затем он будет…
– Нет, – прервала его Зейлан и расправила плечи, когда они прошли мимо группы Хранителей, заговорщически склонивших головы друг к другу. Их шепотом произносимые слова стихли, когда они обнаружили Ли вместе с ней. Легко было догадаться, о чем они говорили. – Я имею в виду, какое наказание меня ждет? Я же не могу быть первой, кто нарушил приказ, не так ли?
– Нет, ты не первая.
– И как наказали остальных стражников? – спросила Зейлан, пытаясь справиться с тошнотой в желудке. Она хотела быть готовой к неминуемому наказанию, но какая-то часть ее хотела и дальше оставаться в своем наивном неведении.
– По-разному, – ответил Ли. – Томбелл – любитель творческих наказаний.
– Что это значит?
– Что ему нравится придумывать что-то новое. Один послушник однажды заснул во время своей первой ночной смены. Когда фельдмаршал поймал его на этом, то в наказание заставили его три дня обходиться без сна. Другого Хранителя, который таскал припасы из кладовой, он заставил принести двенадцать буханок хлеба и съесть их сразу, друг за другом. Я никогда не видел, чтобы человек так много и долго блевал, как стражник после этого наказания.
– Спасибо, я уже представила это, – ответила Зейлан, фыркнув, но насколько бы отвратительным ни было представление о рвоте, оно казалось точно таким же безобидным. Если всем, что ей уготовано, была какая-то унизительная обязанность, девушке нечего было опасаться.
За свою жизнь она валялась среди мусора на улицах, спала в конюшнях, стояла в коровьем дерьме, переживала и делала многие вещи, которыми нельзя было гордиться. Если наказание, придуманное фельдмаршалом, имело что-то похожее с теми обязательствами, о которых рассказал Ли, Зейлан нечего было бояться.
Ли и Зейлан покинули комнату вместе со стражниками из общежития и направились к зданию, где должно было состояться слушание. Воздух в это утро был чист и ясен. Сладковатый дух горелой человеческой плоти исчез, рассветный ветер принес с собой сырой запах дождя, и сероватые облака обещали ливень в ближайшее время.
Десятки стражников неподвижно стояли в общей комнате, где Томбелл и другие высокопоставленные Хранители ждали прихода Зейлан. Они жаждали увидеть, как она перенесет положенное ей наказание, подобно простому народу, который собрался вокруг виселицы в ожидании зрелища казни.
Зейлан оглядела мужчин. Некоторые из них вернули ей взгляд, но девушка проигнорировала их любопытство, пытаясь найти глазами Готара. Но раненого Хранителя нигде не было видно. Должно быть, похороны, прошедшие накануне, сильно ослабили его и приковали юношу к постели.
Ли сопроводил Зейлан в переднюю часть комнаты. Там уже располагался длинный узкий стол из темного дерева с шестью стульями с одной стороны. Пять стульев были уже заняты: фельдмаршал Томбелл, генерал Клиффорд, полковник Фэрроу, капитан Рэмхалл и лейтенант Глэйд уже сидели на своих местах. Шестой стул предназначался Ли.
Капитан Форэш жестом указал девушке занять позицию перед столом, при этом фельдмаршал следил за каждым ее шагом. Черты его лица были пусты, а взгляд Томбелла был так холоден, что все эмоции казались замороженными, из-за чего Зейлан не могла судить, доброжелателен он или нет. Вмиг все разговоры стихли. Над комнатой нависло тяжелое молчание, которое нарушали лишь звуки тернового леса, доносящиеся из открытого окна.
Зейлан почувствовала, будто снова вернулась в тот вечер, когда обрела свое бессмертие, потому что снова оказалась в центре всеобщего внимания, как первая послушница, но теперь девушка уже настолько привыкла к похотливым и презрительным взглядам остальных стражников, что почти не замечала их. Теперь они были не более чем побочным эффектом, но это не отменяло того факта, что быть объектом наблюдения Зейлан было неприятно.
– Послушница Аларион, – провозгласил Томбелл преувеличенно официально. Его слова сопровождались вздохом. Это была его первая эмоция, направленная в адрес Зейлан. – Вы стоите сегодня перед нами, потому что проигнорировали прямой приказ капитана Форэша и тем самым подвергли опасности жизнь других Хранителей и людей. Кроме того, вы напали с кинжалом на другого послушника, Деррина Армвона. Что вы можете сказать в свою защиту?
– Ничего.
Томбелл приподнял бровь со шрамом:
– Ничего?
– Именно так.
Зейлан не хотела объясняться или оправдываться. Она сделала то, что считала правильным. Возможно, это было ошибкой, но она будет стоять на своем решении и не пытаться придумывать какие-то обоснованные причины своего поведения. И уж, конечно, она не будет давить на жалость фельдмаршала, рассказывая ему о своей семье.
– Вы уверены?
– Что ты хочешь… что вы хотите услышать от меня? – исправилась Зейлан. – Объяснение? Ложь? Извинения?
– Последнее было бы хорошим началом.
– Мне жаль, что я спасла жизнь Готару. Я воздержусь от этого в следующий раз, – ответила Зейлан.
Она не знала, откуда взялись эти саркастичные, а возможно, даже глупые слова. Они привели Хранителей в зале, которые до этого момента молчали, в волнение. Возмущенный ропот прокатился по рядам стражников. Сапоги заскрипели по полу, и оскорбления понеслись со всех сторон в адрес Зейлан. Она заставила себя смотреть прямо перед собой, чтобы не наделать еще больше глупостей. Взгляд девушки остановился на Ли, который разочарованно качал головой.
– Тихо! – взревел Томбелл, и разговоры затухли мгновенно, как факел, брошенный в воду. Фельдмаршал многозначительно огляделся вокруг, и только когда удостоверился, что контроль над залом восстановлен, перевел взгляд на Зейлан. Презрение, которого прежде не было, пылало в его глазах, и руки мужчины, которые тот держал перед собой на столе, невольно сжались в кулаки.
– Вы должны лучше следить за тем, что вы говорите. Мы не шутим над смертью, и прежде всего – с жизнями наших братьев. И сестер, – добавил он после небольшой паузы. – Если я еще раз от вас услышу нечто подобное, я накажу вас пятью сотнями ударов кнута. Вы поняли?
В тишине Зейлан могла слышать, как стражник за ней резко втянул в себя воздух. С навыками исцеления Хранителей такое наказание не убило бы ее, но было бы совсем не из приятных. Видимо, своим замечанием она попала в больную точку.
– Поняла.
– Хорошо, тогда давайте продолжим. – Томбелл тяжело сглотнул, будто сердитые нотки, все еще оставшиеся в его голосе, мешали ему дышать свободно. – Капитан Форэш, у вас есть что добавить ко всему этому, прежде чем я озвучу меру наказания?
Ли покачал головой:
– Нет. Все прошло именно так, как я уже сообщил. Я дал указание послушникам оставаться в их общежитии. Зейлан Аларион не подчинилась приказу, а после ударила Деррина Армвона своим немагическим кинжалом и пошла за нами. Она спасла Готара, но сама была ранена в бою, и я должен был позаботиться о ней.
Томбелл кивнул. Его руки, сжатые в кулаки, расслабились и легли друг на друга, как для молитвы. Мужчина задумчиво смотрел на Зейлан, начинавшую потеть под его взглядом, хотя, быть может, этим состоянием девушка была обязана присутствию многочисленных Хранителей в одном помещении с ней.
– Когда принц Киран прибыл в Свободную землю, чтобы одарить вас бессмертием, мы разговаривали с ним на празднике, и он пригласил меня на коронацию в Нихалос, – начал фельдмаршал. – Я долго думал, смогу ли совершить эту поездку, стоит ли идти на такой риск и могу ли я так надолго передать командование моему заместителю генералу Слоану.
Генерал рядом с ним кивнул – заинтересованно и утвердительно.
– И я решил поехать, – продолжал Томбелл. – Король Неван не был Хранителям таким уж верным союзником в волшебном королевстве, а королева Валеска не имеет особого интереса ни к Свободной земле, ни к стражникам. С принцем Кираном у нас наконец появилась возможность установить контакт с магией, которая создала нас и поддерживает в нас жизнь. Я хочу воспользоваться этим шансом. Некоторые из Хранителей, включая капитана Форэша, будут меня сопровождать. Я решил, что вы тоже будете среди них! Собирайте свои вещи!
– Что?! – вырвалось у Зейлан. Она правильно поняла фельдмаршала? Она должна сопровождать его в Нихалос? К фейри? Должно быть, он надышался дымом от погребального костра, если в голову ему приходит такое.
– Так… так не пойдет, – возразила она.
– А почему бы и нет? – спросил Томбелл.
– А как же тренировки? – Она заметила, что ее голос приобрел визгливые нотки, и прочистила горло, чтобы придать ему обычное звучание. – Я же отстану. Другие…
– Об этом ты должна была думать раньше, – перебил ее фельдмаршал.
– Я не хочу…
– Что вы хотите, сейчас не имеет значения. Вы должны быть наказаны, а не вознаграждены, – сказал Томбелл и добавил: – Даже если некоторые из послушников сочли бы за честь сопровождать меня. Существует не так много стражников, которые хоть раз за всю свою жизнь получили возможность посетить Неблагой Двор.
Я могла бы обойтись и без этого, подумала Зейлан, но удержала свои мысли при себе. Она не знала, когда и как, но фельдмаршал узнал, насколько она ненавидит фейри и эльв. При этом она не боялась пути через Туманный лес и эльв, которые скрывались в нем. Она могла позаботиться о себе, она всегда умела это делать. Но мысль о том, чтобы целыми днями торчать в городе, кишевшем фейри, вызывала тревожную тяжесть у нее в груди.
Зейлан было достаточно лишь представить это, чтобы по ее спине пробежала холодная дрожь. А когда девушка поняла, что ей придется снова встретиться с принцем Кираном, она начала нервничать совсем по-другому. В нем было что-то такое, что превращало ее отвращение в любопытство. И это волновало ее больше, чем все остальное. Почему Томбелл не мог просто погонять ее голой по площади или заставить ее съесть лошадиный навоз? Почти любое наказание было бы для нее предпочтительнее, чем посещение Неблагого Двора.