Киран с трудом сглотнул, чтобы унять стеснение в горле, но это не помогло. Он чувствовал, что ему не хватает воздуха. Больше всего принцу хотелось встать и убежать, но сверлящие взгляды членов совета требовали от него ответа. А правда была такова: ему было все равно. Киран не хотел ни церемонии, ни своей коронации. И не хотел владеть всеми стихиями. И править фейри. Он ничего не хотел из всего этого. Он хотел вместе с Фрейей вернуться в Тобрию. Он хотел исчезнуть.
– Что будет, если я умру?
Брови Оноры взлетели вверх:
– Что, простите?
– Что будет, если я умру до коронации или вскоре после нее? – спросил Киран, стараясь дышать спокойно. Однако ему было очень трудно контролировать свое тело. Логически он понимал, что не находится в непосредственной опасности. Тем не менее сердце его учащенно забилось, а пот пропитал мундир, как будто принц уже сражался за свою жизнь, и в каком-то смысле Киран, возможно, и делал это. Он боролся против короны, которую не хотел носить, и за жизнь, которую он желал.
– У меня нет наследника трона. Кто станет королем или королевой после меня?
– Не беспокойтесь об этом, – ответил Тиган, подавшись вперед в своем кресле. Гнев исчез с его лица, а это означало, что он, должно быть, договорился с Онорой. – Я пойму, если мои предложения по вашей защите вас смутят, но могу заверить вас, что вы не умрете. Я пожертвую своей жизнью ради вашей.
– Я рад это слышать, но это не ответ на мой вопрос.
– Если вы умрете до того, как появится наследник, советом будет избран новый король или новая королева, с учетом благороднейшей родословной, – пояснила Онора таким голосом, будто зачитывала протокол. – Однако последнее слово оставлено за богами. Если они одарят фейри всеми четырьмя стихиями, ничто не помешает коронации. Если нет – процесс повторится.
– Понятно, – кивнул Киран. Если выбор происходил таким образом, то практически любой Неблагой фейри или любая Неблагая, овладевшие двумя стихиями, могли стать королем или королевой, потому что родословные благородных фейри были очень сильно приближены друг к другу. Возможно, даже сама Онора могла бы претендовать на трон. Однако Киран был не уверен, что правая рука Невана действительно подходила для принятия статуса королевы. Фейри обладала собственным мнением и сильной волей, но никак не смирением справедливо удовлетворять желания народа.
– Дозволено ли мне избрать моего преемника?
Удивленные взгляды блуждали по комнате, в которой стало удивительно тихо. Киран буквально ощущал растерянность советников, которая волнами исходила от них. За все тысячелетия у фейри еще никогда не было короля или королевы без наследников трона, поэтому никому не приходилось задавать подобные вопросы – до сегодняшнего дня.
– Я думаю, мы можем рассмотреть этот вопрос, – наконец сказала Гемха. Ей было чуть менее ста пятидесяти лет, и наряду с Кираном и Олдреном эта фейри была одной из самых молодых членов совета. Более сорока лет назад она заняла место своего отца, умершего после почти семисотлетней жизни. – Но, как уже сказал Тиган, беспокоиться вам…
– А что, если я не умру? – перебил ее Киран.
Фейри нахмурила свой гладкий лоб.
– Тогда, конечно, вы станете королем.
– Нет, – вздохнул Киран.
Почему открыть свои истинные помыслы совету для него было тяжелее, чем рассказать обо всем Фрейе? Принцесса, по крайней мере, считала, что он может стать хорошим королем. Но фейри, которые сидели здесь, служили принцу только потому, что этого от них требовали, а еще потому, что они любили Невана. Советники ничего не ожидали от него самого, об этом говорило даже то, как они опекали каждое его решение.
– Я имею в виду, что, если я жив и хочу назначить преемника, потому что не хочу становиться королем.
Тишина.
Которую прервал смех.
– Не слушайте его, – сказала царица Зарина, сидевшая в конце стола. Это были первые слова, обращенные к собранию, которые она произнесла. Вступив в королевскую семью, она не имела никакого влияния на решения совета и никаких претензий на трон. Ее присутствие было чисто представительным, но советники из уважения к королю Невану и короне позволяли ей управлять мнениями, что придавало ей совершенно особый вид власти. – Он просто нервничает.
Совет забормотал, соглашаясь.
Ласково понизив голос, Зарина продолжала:
– Не беспокойся, сынок! Как только ты станешь королем, сомнения уйдут в прошлое. Ты – плоть и кровь Невана. То, что у него было, ты тоже носишь в себе. Никто не будет лучшим лидером для Неблагих фейри, чем ты, хотя это пока не все понимают. Поверь мне! Я твоя мать.
Посторонний не обратил бы на последнюю фразу Зарины никакого внимания, но для Кирана она звучала так, словно королева хотела напомнить ему о чем-то, о чем, по ее мнению, принц забыл, а в этом она не так уж и ошибалась.
– Я уверен, что вы станете хорошим королем, – вторил ей Тиган.
– Обязательно, – согласились с ним Гемха и горстка других членов совета. Киран заметил, что Оноры среди них не было. Тем не менее именно она была первой, кто снова взял слово и вернулся к повестке дня, как будто бы ничего не произошло.
Киран не знал, сердиться ли ему на это или он должен быть ей благодарен. С его стороны было наивно так свободно высказывать свое мнение, но на принца подействовал разговор с Фрейей. Глупая ошибка.
Глава 44 – Зейлан
«Черт побери!» – прорычала Зейлан и со всей силы вонзила свой меч в землю. Несколько голов обернулись в ее сторону, но девушка не обратила внимания на взгляды фейри, которые сновали по замку и примыкающим садам, стремясь подготовить все необходимое для коронации, которая должна была произойти на следующий день. Потому что, как только весь этот театр закончился, Хранители смогут начать готовиться к отъезду и наконец вернутся в Свободную землю. Зейлан уже не могла больше ждать, даже если это означало, что она снова целыми днями будет сидеть на лошади и сражаться с эльвами. Все лучше, чем днями сидеть в замке. Хранительница ненавидела Нихалос и каждую минуту, которую ей приходилось здесь проводить. Фейри постоянно пялились на нее, насмехаясь над смуглой кожей девушки. Если Зейлан услышит еще хоть одну шутку о том, что ей не мешало бы помыться, прольется кровь!
Дело в том, что с момента прибытия в Нихалос она принимала ванну каждый вечер, потому что туалетная комната примыкала к ее спальне. И это была единственная хорошая вещь в этом ужасном месте. Ни один кусок мыла во всем мире, как бы великолепно он ни благоухал, не мог заставить девушку изменить свое мнение о фейри. Несмотря на то что Неблагие фейри не были теми неуправляемыми животными, какими представлялись Зейлан в детстве, они, тем не менее, были мерзкими и злобными, и если бы им дали разрешение жить на этой, темной стороне, они бы это сделали – и испытали бы радость от этого.
Зейлан вытащила из земли свой меч. Она скучала по своим ножам-полумесяцам, но, раз уж у нее не было выбора, девушка должна была сделать это оружие своим. Хранительница глубоко втянула воздух и подняла правую ногу, так что ей пришлось балансировать на левой, как ей было показано. При этом она старалась не отклоняться. Зейлан была сильной, но с длинным тяжелым оружием было нелегко удерживать равновесие, а это было жизненно важно при ведении боя.
Зейлан предпочла бы изучать новые последовательности шагов и движений, но в отсутствие других Хранителей это было одно из немногих упражнений, которые послушница могла выполнять, не беспокоясь о том, чтобы присвоить себе неправильную технику, – но она ненавидела эту пассивную тренировку!
И хуже всего было то, что она знала, что Ли и остальные были где-то во дворе и проводили поединки. Девушка с удовольствием находилась бы с ними, но она не могла заставить себя пойти к ним, потому что знала: он будет там.
Ларкин Вэлборн.
Зейлан не могла поверить, что король отпустил заключенного фельдмаршала на свободу и еще доверил ему жизнь своей дочери. И хотя Зейлан не принадлежала к королевской религии и не испытывала особого почтения к королевской семье, даже она могла понять, какая это честь – заботиться о принцессе Фрейе. Было похоже, будто фельдмаршала вознаградили за то, что родители Зейлан и сотни других людей в Беллмаре погибли под его руководством. В то время когда он должен был гнить в подземельях и обрастать плесенью. Но он был здесь, и весь его вид показывал Зейлан, насколько несправедлив этот мир.
Умом она понимала, что не только Ларкин несет ответственность за случай в Беллмаре. Остальные Хранители тоже участвовали в этом, и Зейлан по собственному опыту знала, насколько непредсказуемыми могли быть эльвы. Тем не менее именно Ларкин возглавлял отряд и командовал войсками. Это позволило ей прежней считать его козлом отпущения, и теперь старые привычки отбросить было трудно, даже если они и были иррациональными. И в ее понимании Ларкин должен был все искупить. Он не должен смеяться вместе с остальными Хранителями. Он не может заставлять ее тренироваться. Она хотела узнать, как она сможет убить фейри, которые на нее нападут. Она хотела… она хотела убраться отсюда.
Зейлан разочарованно отбросила меч в одну из цветочных клумб, забыв, что она все еще стоит на одной ноге. Сила броска повлекла ее вперед, и девушка упала на землю. Она сильно ударилась о камень. Тупая боль пронзила копчик, но тут же исчезла. Послушница откинулась на спину, разочарованно обнаружив слезы гнева, подступившие к глазам, и подняла взор к небу. Почему Ларкин и фейри имеют такую власть над ней?
– Вам помочь? – неожиданно спросил мужской голос. Мгновение спустя перед глазами Зейлан появилось лицо. Она в спешке моргнула, прогоняя слезы, и на короткое мгновение подумала, что светлые волосы над ней принадлежат Кирану. Но потом она узнала Олдрена, который удивленно смотрел на нее сверху.
– Нет, – грубо сказала Зейлан и вскочила на ноги так быстро, что фейри не успел отступить.