– Почему я должен тебе верить?
– Потому что я бы никогда так не поступила. – И прежде всего не стала бы так поступать с собой. Она просто хотела покинуть это место, и, как только Киран отпустит ее, она соберет вещи и исчезнет. Черт с ней, с коронацией. Будь проклят фельдмаршал. И черт с ним, пусть он накажет ее за это.
Киран покачал головой. Она не убедила его.
– Зачем я стала бы убивать твою мать? – спросила Зейлан.
– Я не знаю, – пожал он плечами. – Ты презираешь фейри.
Ее губы сжались в тонкую нить. Кровь зашумела в ее ушах. Протест готов был сорваться с ее губ. Но все присутствующие, включая Кирана, знали правду. Зейлан никогда не скрывала своих чувств, и, если она сейчас солжет принцу, это будет звучать неправдоподобно.
– Да, но, если бы я намеревалась прикончить одного из вас, я бы выбрала Олдрена.
Видимо, Киран не ожидал от нее такой честности, и в чертах его лица проскользнуло удивление:
– Почему?
– Я ему не нравлюсь.
Киран устремил взгляд на своего советника, который, невольно поведя плечом, как бы подтверждал: Хранительница не ошибается. На мгновение показалось, что Киран хотел что-то сказать по этому поводу, но он решил иначе.
– Враждебность Олдрена по отношению к тебе сейчас не имеет никакого значения. Речь идет о моей матери.
– Она была убита замаскированным гвардейцем.
Киран нахмурился:
– Что за замаскированный гвардеец?
– Конечно, этого гвардейца не существует, – сказал Тиган и шагнул вперед, сцепив руки за спиной. – Она утверждает, что на нее напал фейри, который был в униформе гвардейца. Он впоследствии и убил королеву. Но это невозможно. Мои люди заметили бы странного гвардейца.
– Очевидно, нет, – фыркнула Зейлан.
– Закрой пасть! – огрызнулся Тиган. Его бледные прежде щеки покраснели от гнева.
Зейлан, однако, не могла бы сказать, действительно ли весь этот гнев был направлен против нее или фейри злился и на себя. В конце концов, именно Тиган, будучи командиром охраны, должен был обеспечивать безопасность королевской семьи и, как видно, потерпел неудачу.
– Почему ты решила, что гвардеец переоделся? – заинтересованно спросил Киран.
– Может быть, одному из людей Тигана надоело твое отношение.
Тиган с негодованием ахнул:
– Никто из моих людей…
Взмахом руки Киран заставил его замолчать:
– Я говорил с Зейлан.
– Это был не гвардеец, потому что человек, который напал на меня, не был одним из вас. Он не был Неблагим фейри. У него были карие глаза, а светлые волосы были не настоящими. Он носил парик, я заметила, как локоны соскользнули, когда сражалась с ним.
Что-то, похожее на облегчение, вспыхнуло в глазах Кирана, и принц с любопытством наклонился вперед. Его волосы упали на плечи, и Зейлан удивилась, обнаружив, что на его ушах не было золотых наконечников, которые принц обычно носил. Видно, в спешке он забыл надеть их. Тем не менее Хранительница не увидела и острых кончиков на его ушах – фейри выглядел действительно почти как человек.
– Может быть такое, что под этим париком у этого были длинные черные волосы?
– Хм, я не знаю, – запнулась Зейлан, раздраженная и сбитая этим вопросом с толку. – Наверное. А что?
– Такие волосы были найдены на теле моей матери.
– Волосы, которые подойдут вам, – послышался со стороны голос Олдрена. Его взгляд, направленный на девушку, по-прежнему был мрачным, в то время как лицо Кирана немного посветлело. Казалось, какая-то часть его, по крайней мере, надеялась, что Хранительница была невиновна. Это придавало ей мужества.
– Может быть, они и мои, – сказала Зейлан. Это были не самые умные слова, которые она когда-либо говорила, но, если эти волосы принадлежали ей, нужно было дать объяснение, как они туда попали. – Я боролась с этим человеком. Возможно, они зацепились за его одежду.
– Да, такое могло произойти, – задумчиво пробормотал Киран.
– Или нет, – сказал Олдрен. – Может быть, она просто хороший рассказчик.
Это утверждение сквозило недоверием, что еще раз напомнило Зейлан, почему она избрала бы своей жертвой Олдрена. Он разжигал в голове Кирана сомнения, которых не должно было быть. Принц хотел ее отпустить – девушка поняла это по его взгляду, – но не мог. До тех пор пока ее невиновность не будет доказана – для этого преступление было слишком жестоким.
– Что нам с ней делать? – спросил Тиган, когда молчание затянулось.
Я не знаю, ответили глаза Кирана.
– Закрой ее в темнице, – произнес его рот. – Я займусь этим после своей коронации.
Глава 47 – Фрейя
Фрейя благоговейно погладила ткань своего нового платья. В Амаруне у нее был гигантский шкаф, который был до отказа забит благородными одеяниями. И все же она могла со всей искренностью утверждать, что до сих пор не носила ничего красивее платья, которое они с Кираном выбрали вместе. Платье было с открытыми плечами и совершенно неопределенного оттенка, который менялся в зависимости от того, как свет падал на материал. Ткань напоминала Фрейе радугу, которая тонула в мерцающей морской глади. Верх платья был расшит листьями из той же ткани. Они распределялись и по его юбке, создавая впечатление листвы, которую постепенно теряет дерево, которое усиливалось и подчеркивалось изменчивой игрой красок на ткани. Фрейя понятия не имела, как портному удалось создать эту иллюзию, но она едва могла дождаться, когда сможет показаться в этом платье, и надеялась, что сможет взять этот шикарный наряд с собой в Амарун.
До сих пор принцесса старалась вытеснять из головы мысли о своей родине, потому что, несмотря на то что она не могла дождаться, когда снова будет засыпать в собственной постели и расскажет Мойре о своих приключениях в Мелидриане, она ощущала тупую боль в груди, думая о том, что для этого ей придется покинуть Нихалос и Кирана. Они наконец воссоединились после стольких лет, и недели, которую они провели рядом, было явно недостаточно для того, чтобы наверстать упущенное. В Нихалосе было еще столько уголков, которые она хотела исследовать, и столько вещей, которые принцесса могла испытать. До сих пор девушка видела лишь часть магии фейри. Наиболее впечатляющими были, пожалуй, дождевые облака, которые Неблагие могли призывать сюда, но Фрейя знала, что здесь было возможно еще очень многое.
Фрейя хотела остаться, но нужно было возвращаться. У нее не было другого выбора. Принцесса пришла, чтобы разыскать брата и убедиться собственными глазами, что с ним все было хорошо. И она сделала это. У девушки больше не оставалось рационального повода дольше находиться в Волшебной стране, а вот причин вернуться в Тобрию было множество.
До сих пор Фрейя отказывалась думать о последствиях своего открытия, но больше нельзя было обходить вниманием то, что Талон-Киран сегодня станет королем Неблагого Двора. Принц не был человеком. И не был ее биологическим братом. Он не взойдет на трон в Амаруне, а ей не останется ничего другого, как самой стать королевой. Принцесса не хотела этого, но она это сделает. Это была ответственность, возложенная на нее с колыбели.
Фрейя вздохнула, отвернулась от зеркала и села на свою кровать, чтобы надеть туфли. Не хватало помощи горничной, поэтому принцессе потребовалось некоторое время, чтобы под слоями тканей застегнуть ремни сандалий. Теперь она была готова, и оставалось только подождать Олдрена, который вечером предложил сопроводить ее на коронацию.
Однако, взглянув в окно, Фрейя поняла, что пройдет добрых два часа, прежде чем солнце достигнет наивысшей точки небосвода. И только тогда Киран сможет открыть врата в Иной мир. И хотя принц сожалел, что ему придется стать королем народа, связи с которым он не чувствовал, девушка с нетерпением ждала церемонии. Принцесса станет первым человеком за многие века, который сможет увидеть такое зрелище, и, как только вернется в Амарун, она запишет свои вновь приобретенные знания и переживания о фейри и эльвах, чтобы сохранить их для алхимиков, в надежде, что они не будут уничтожены.
Принцесса откинулась на кровать. Наполненный водой матрас закачался под ней. Девушка закрыла глаза и представила себе, что находится на корабле Элроя и только направляется в Нихалос. Если бы она знала тогда то, что знает сегодня…
Стук в дверь вывел Фрейю из задумчивости.
Девушка выпрямилась.
– Входите!
Вошел Ларкин. Он тоже переоделся для коронации, но, так как черный, по-видимому, был единственным цветом, который он носил, его сегодняшний мундир напоминал предыдущие, и только его рубашка была сегодня из более благородной, чем обычно, ткани, которая красиво облегала резкие контуры тела Хранителя. Мужчина побрился и причесал волосы так, что они открывали лицо.
– Принцесса, – приветствовал он ее.
– Хранитель, – ответила она и, поднявшись с кровати, разгладила платье.
Взгляд Ларкина проследил за движением ее рук, а потом начал блуждать по ее телу. Мужчина оглядел юбку, потом его глаза устремились вверх, по узкой талии до самой груди. Там взгляд Хранителя оставался, пока сердце Фрейи не сделало четыре удара. Принцесса знала это точно, потому что считала свой пульс. Взгляд переместился к выпуклостям ее ключицы, а потом на лицо, и они посмотрели друг другу в глаза.
Жар охватил тело Фрейи; во рту пересохло. Была еще одна вещь – один человек, по которому она будет скучать, когда вернется в Амарун: Ларкин. Молчаливый Хранитель глубоко проник в ее сердце за то время, которое они провели вместе, и может быть, даже больше, чем она думала, и девушка не хотела, чтобы их пути разошлись. В последние дни она старалась держать Хранителя на расстоянии, чтобы постепенно привыкать к его отсутствию, потому что после нескольких недель совместной жизни и стольких переживаний ей будет трудно без него. Принцесса уже теперь скучала по Ларкину и хотела иметь возможность просто взять его с собой во дворец, не беспокоясь о том, что отец снова запрет Хранителя в темнице или, что еще хуже, прикажет убить его.