Голоса присутствующих стали менее громкими, а некоторые фейри и вовсе притихли, чтобы ничего не пропустить. С любопытством они вытягивали шеи, видеть происходящее через головы тех, кто стоял перед ними. Перешептывание фейри слышалось со всех сторон, и ожидаемое напряжение, нависшее над толпой с момента появления Вэйлина на площади, обрушилось на нее, как летняя гроза. Если бы он мог воссоздать этот момент в музыкальном произведении, то это было бы сочетание глухих ударов барабанов и жужжания скрипки, которая с каждой секундой звучала бы все громче.
Вэйлин настороженно наблюдал, как из кареты сначала вышел человек с широкими плечами и удивительно коренастой, для Неблагого фейри, фигурой. Пряди волос у лица мужчины были сплетены в косы, украшенные множеством золотых колец. Такая прическа открывала уши фейри. Он был одет в мундир. Перевязь на груди мужчины украшали наградные знаки. Он кивнул в сторону толпы, а потом повернулся к гвардейцам. Фейри размахивал руками, но не для того, чтобы усилить действие магии. Он отдавал приказания гвардейцам, которые те выполняли незамедлительно. Стража спешилась и быстрыми движениями образовала защитный полукруг у кареты, затрудняя обзор всем присутствующим, в том числе и Вэйлину.
Мужчина чертыхнулся и, не обращая внимания на презрительные взгляды и злые слова, которые фейри бросали ему вслед, двинулся вперед, чтобы найти место, с которого было бы лучше видно и можно было беспрепятственно добраться до принца. Краем глаза он заметил, что из кареты вышел еще кто-то. Это была миниатюрная Неблагая с волосами, спускающимися до самой земли. Вэйлин узнал в ней женщину, которую он подслушивал несколько ночей назад возле прачечной.
– Онора! – хором взревели фейри. – Онора! Город нуждается в тебе!
Онора улыбнулась и помахала толпе, отчего среди собравшихся вспыхнуло радостное ликование. Аплодисменты и пронзительные выкрики еще не смолкли, когда из кареты вышел Олдрен. Вэйлин знал этого фейри. Этот мужчина был советником принца и бывшим участником элитного отряда гвардейцев. Если кто-то и мог помешать Вэйлину убить Кирана сегодня, то это Олдрен.
Советник принца остановился рядом с каретой. Руки за спиной, голова высоко поднята. По нему невозможно было заметить, какую ужасную находку он обнаружил сегодня утром. Двор еще скрывал смерть королевы Зарины, но ее отсутствие не осталось незамеченным.
– Где королева Зарина?
– Ты видел Зарину?
– Разве королева не с ними?
Вопросы то и дело раздавались в толпе фейри. Вэйлин, который был, пожалуй, единственным среди них, кто знал правду, игнорировал их. Прикрывая шрам на шее своими фальшивыми светлыми волосами, он проталкивался вперед. Его крупная фигура выделялась среди фейри, но именно это отличие удерживало большинство из них от желания препятствовать ему. А может, их притягивал вид принца Кирана.
Будущий король остановился на верхней ступеньке кареты и помахал своему народу. Его светлые волосы струились до самой талии; уши украшали остроконечные золотые насадки. Вэйлин до сих пор с точностью помнил, в какой момент ему пришлось обрезать принцу острые кончики его ушей. Маленький Киран спал, лежа на лесной земле, измученный слезами, которые к тому времени успел пролить. Мужчина долго не решался причинить боль ребенку, но знал, что для Кирана это был единственный шанс выжить в Тобрии. Это его не спасло.
Киран вышел из кареты. Сегодня на нем не было формы, которую он носил на параде – принц завернулся в длинную кремовую мантию, украшенную вышивкой, узоры которой походили на орнамент храма. Нити извивались, как вода, образовывали круги, подобно воздуху, вспыхивали пламенем огня, а некоторые части рисунка напоминали землю.
И все же, в отличие от своего советника и Оноры, Киран не смог изгнать с лица переживаний по поводу смерти своей матери. Он выглядел несчастным. Его глаза остекленели; кожа побледнела. Его взгляд беспокойно блуждал по рядам гостей, будто надеялся увидеть, что королева сидит среди них. Разочарование наследного принца не ускользнуло и от подданых.
– Непохоже, что он хочет становиться королем.
– Скорее всего, он просто нервничает.
– Для этого у него есть все основания.
– Лучше бы ему вернуться к эльвам.
Эльвы. Вэйлин подавил усмешку. Что сказали бы Неблагие, узнав, что их король на самом деле провел первые одиннадцать лет своей жизни среди людей? Хотя фейри и посмеивались над ним и эльвами, но в их голосах угадывался намек на признание, когда народ говорил о том, что принц, будучи ребенком, выжил после стольких лет, проведенных в Туманном лесу.
Вэйлин добрался до первого ряда зрителей. Теперь только каменное заграждение отделяло его от гостей церемонии и Кирана, который только что поднялся по лестнице, ведущей в храм. Статуи богов величественно возвышались позади него. В своем светлом одеянии принц походил на одного из них. И в эту секунду Вэйлин, уже несколько десятилетий назад смирившийся с тем, что он полукровка и магия его слаба, вдруг ощутит пронзительную зависть. Чем этот юноша заслужил дар всех четырех стихий? Он еще ничего не успел сделать в своей жизни. Принцу лишь повезло появиться на свет из нужной материнской утробы. И поэтому он мог делать и приказывать все, чего желал, в то время как Вэйлин был прикован к Валеске и, наверное, даже не мог по своей воле умереть.
Народ все еще приветствовал Кирана. Некоторые делали это сдержанно, другие орали во все горло. Действительно ли они поверили в него как в короля, или увлеклись церемонией и ожиданием предстоящего, Вэйлин не мог бы сказать. Ему все это было безразлично, как никогда. Интересовала его только одна вещь: подходящий момент.
Мышцы мужчины напряглись. Он настороженно следил за каждым движением принца, гвардейцев и других участников церемонии. Первой вперед вышла Онора. Она раскинула руки. Широкие рукава платья сделали женщину похожей на птицу, расправившую свои крылья.
– Приветствую вас, – провозгласила Онора, и ветер, казалось, разносил ее голос по всей площади. – Уважаемые Благие и Неблагие фейри. Уважаемые Хранители и Люди. – Она запнулась на последнем слове, но ненадолго. – Добро пожаловать! Сегодня день зимнего солнцестояния, и нам предстоит самый короткий день и самая длинная ночь года. С тех пор как мы, фейри, были одарены магией, мы празднуем этот переломный момент, потому что становимся ближе к Иному миру и его богам. Остара, богиня земли, коснется своей магией наших полей. Юл, бог воды, спасет нас от засухи. Мабон, бог воздуха, принесет нам дыхание, а Лита, богиня огня, подарит нам тепло.
Фейри начали сплетничать при этих обещаниях.
Онора указала на пасмурное небо. Только изредка одиночным солнечным лучам удавалось прокладывать себе путь сквозь облачный покров. Онора продолжила говорить:
– Но сегодня магией может быть затронута не только наша страна, но и наш уважаемый наследный принц. После ранней кончины его отца и моего друга короля Невана пришло время принца Кирана! Он взойдет на трон, чтобы возглавить нас с силой, решительностью и благоразумием. Но прежде, чем это произойдёт, Боги должны признать его достойным. Остара и Юл уже одарили Кирана стихиями земли и воды, и, если и Мабон и Лита примут его, он будет достойным короны и станет одним из двух правителей Мелидриана!
Снова поднялось ликование, но с радостью теперь смешались сомнения и неприятие.
– Может быть, боги спасут нас от этой ошибки!
– Он никогда не сможет овладеть всеми четырьмя стихиями!
– Наверное, он даже не решится провести ритуал!
– Надеюсь, он подожжет сам себя своим огнем!
Онора не обращала на эти крики никакого внимания. Ее улыбка оставалась неизменной.
– Теперь мне пора передать слово, потому что солнце вскоре окажется в самой высокой точке небосвода. Для меня большая честь присутствовать при этом событии, и я счастлива, что вскоре смогу назвать принца Кирана королем. Да здравствует принц Киран! Да здравствует магия!
Снова раздались аплодисменты, и Вэйлин не мог отделаться от впечатления, что они в большей степени предназначались Оноре и богам. Невзирая на то, что фейри думали о Киране и его лидерских качествах, конвергенция с Иным миром и близость к богам были чем-то особенным. И сегодня боги будут близки не только народу – Киран откроет врата в Иной мир, чтобы запросить у них магический дар. Это событие повторялось обычно только раз в четыре-пять сотен лет, при коронации нового правителя, так как только им было дозволено общаться с богами.
Онора поклонилась и шагнула назад, чтобы дать возможность Кирану выступить с речью. Нерешительность принца на несколько секунд застопорила церемонию, и все же юноша вышел вперед, окруженный четырьмя гвардейцами, которые сосредоточенно оглядывались по сторонам. Вэйлин прикидывал в уме, не стоит ли атаковать принца уже сейчас, но решил, что фейри в этот момент были слишком внимательны. Но этот миг настанет.
– Для меня большая честь стоять здесь сегодня, – сказал принц, но тон голоса юноши противоречил его словам. Киран говорил так, будто в мыслях был где-то еще, словно желал быть сейчас в другом месте. Его ищущий взгляд скользнул по рядам приглашенных гостей. – Несмотря на то, что я глубоко сожалею об обстоятельствах, которые привели меня сюда, – продолжал он. По крайней мере, его сожаление выглядело искренним. – Мой отец, король Неван, слишком рано покинул этот мир. Он был справедливым и внимательным правителем. Один мудрый человек однажды сказал мне: «Собственное мнение и воля к осуществлению задуманного отличают сильного короля, но по-настоящему хороший король никогда не ставит себя выше своего народа». Никто не смог бы более точно описать моего отца. Его любили все, и мне нелегко будет пойти по его стопам. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы быть достойным его памяти.
Вэйлин прыснул, заглушая следующие слова Кирана, и сосредоточился на своем окружении и гвардейцах. Мужчина слышал уже слишком много подобных речей; большинство из них были произнесены Валеской. Они звучали впечатляюще и зарождали доверие и надежду, но, по прошествии достаточного количества времени, оказывались всего-навсего маскарадом. Валеска могла быть милостивой, ибо она любила Даарию, и в этом не было никаких сомнений. Именно по этой причине она, доверяя Самии, приказала убить Кирана, рискуя начать войну. Она сделает все, чтобы спасти Мелидриан и свой любимый народ – Благих фейри. На полукровок вроде Вэйлина королеве было наплевать. Она пожертвует им, не моргнув глазом, чтобы защитить Благой Двор. Именно так монархии создавали иллюзию безопасности и процветания – устраняя тех, кто мешал этой идиллии.