Скоро ее уже боялись: страстным желанием быть рядом с Петей она напоминала безумную. Медсестры обходили ее стороной, врачи стремились быстро пройти мимо, молча качая головой: мол, еще ничего у парня неясно.
Санитарка баба Валя пожалела несчастную женщину, пережившую такую трагедию. Она заставила ее умыться в ванной комнате, снять окровавленное платье и предложила синий уборочный халат и кожаные тапочки, чтобы Лена переоделась. Потом привела в свою комнатушку и стала заваривать крепкий чай, все время ласково приговаривая:
– Ну, что ты, что ты, поправится твой мальчонка. Не таких тяжелых выхаживали. Наш Сергей Иванович врач от бога, руки золотые у него. Знаешь, какие здесь больные были? У, лучше тебе, милая, не знать! Привозили по частям, а уходили они своими ногами. Вот так-то. А кем тебе приходится этот парень, сын или знакомый?
Не дождавшись ответа, сочувственно покачала головой:
– Ты уж держись, поплачь чуток, може, легче будет.
Лена сидела неподвижно, все время глядя в стену. Слова доброй женщины доносились как будто издалека, и в их смысл пострадавшая почти не вникала. Спокойный голос был похож на журчание лесного ручья, прозрачная вода которого неспешно перебирает камешки – один за другим, один за другим. А в голове, как запертая в клетке птица, билась мысль: «Господи, сохрани, Господи, сохрани!»
Лена, не глядя, взяла чашку с горячим чаем, которую ей насильно вложила в руки баба Валя. Отхлебнув, краешком сознания поняла, что чай был горячий и приторно-сладкий. Такое привычное ощущение и ласковый журчащий голос санитарки вдруг стали возвращать ее к жизни. Лена прилегла на старый продавленный диван непонятного цвета и рисунка, который стоял в этой комнате. Кто-то заботливо укрыл ее одеялом. Уже засыпая, она слышала, как тихо в бытовку заходили медсестры и спрашивали у санитарки про ее дела. Все это она воспринимала отстраненно, как что-то происходящее не с ней.
Поздним вечером приехали сын и муж, расстроенные, растерянные.
Они долго ждали Лену с дачи, звонили, но каждый раз из телефонной трубки доносился приятный женский голос: «Абонент временно недоступен». Тогда родные бросились на ее поиски, расспрашивая друзей и знакомых. Никто ничего не знал. Андрей даже собирался позвонить теще: вдруг Лена вечером заехала на минутку, чтобы посмотреть, как отец с сыном подготовили квартиру матери к ремонту. Однако, немного поразмыслив, передумал: контролирующие поступки были не в характере жены. Да и тещу, с ее вечным высоким давлением и больным сердцем, расстраивать не хотелось
Отец с сыном тревожились все больше и больше. Постучали в квартиру шустрой соседки Аси, которая собиралась приехать на последнем автобусе вместе с Леной.
– Аси еще нет, – сказала ее старая мать, нервно перебирая кончики платка, по-деревенски повязанного на голове:
– Милок, ты не знаешь, что случилось? Я жду, жду, а ее все нет.
– Не волнуйтесь, Варвара Петровна, надеюсь, ничего страшного не произошло. Может, автобус сломался, – быстро попрощался Андрей, чтобы больше не волновать пожилую женщину. А самого уже било мелкой дрожью от дурного предчувствия.
–Димка, быстро собирайся, едем на дачу, – приказал он сыну, вернувшись домой. Андрей огляделся в поисках ключей от машины и замер, увидев сына с пультом в руке. Тот стоял с перекошенным лицом.
– Папа, смотри, там авария. Поезд столкнулся с автобусом…
Андрей посмотрел на экран телевизора и без сил опустился в кресло …мимо сиденья. Упал, больно ударившись ягодицами об пол, да так и остался сидеть на ковре.
О таких авариях оба слышали только по телевизору и никогда не были очевидцами такого. Тем более не могли и предположить, что это горе коснется я их семьи.
Андрей мучительно напрягал зрение, пытаясь что-нибудь рассмотреть на экране, но видел только силуэты, сливающиеся в одну туманную массу. Он старательно моргал глазами, желая прояснить взгляд. Потом посмотрел на сына и дрожащим голосом спросил:
– Димка, ты маму там видишь?
Сын, услышав грохот и уловив что-то странное в голосе отца, обернулся:
– Пап, ты чего? – испуганно и тихо спросил он. – Пап, не пугай меня, пожалуйста. С мамой все хорошо. Мы сейчас же будем звонить в больницы, ладно? – он приготовился выключить телевизор, но Андрей не дал:
– Подожди немного, может, что-то ценное узнаем.
Диктор громко рассказывал об аварии, на экране мелькали то тепловоз, то искореженный автобус, то бригада спасателей, то машины скорой помощи. Несли на носилках людей: одни лежали тихо, другие кричали от боли. Невдалеке – ряд тел, накрытых простынями. У Андрея вдруг мелькнула дикая мысль: этим людям уже некуда торопиться, они спокойно ждали своей очереди…
Лену, сколько ни вглядывались в экран телевизора, они нигде не видели. Зато неожиданно услышали пронзительные крики Аси, которую несли на носилках два работника скорой помощи.
– Смотри, папа! Тетя Ася жива, значит, и с мамой все хорошо, –крикнул Димка. – Пап, вставай, поехали. Она, наверное, уже в больнице. Диктор сказал, что раненых увезли в городской стационар.
Отец с сыном выбежали из дома и уже через полчаса стояли в приемном покое. На вопрос о Лене медсестра сначала ответила, что такой больной у них не зарегистрировано, но потом, вдруг поняв, о ком идет речь, крикнула бабу Валю.
Встреча была поистине счастливой: оба обнимали и целовали Лену, боясь задеть раненую руку на перевязи. Родные излишне суетились, разговаривая с врачами и медсестрами, счастливо и глупо улыбались, радуясь, что все обошлось для их семьи малой бедой.
Лена смотрела на них – и не видела. Перед глазами стояла груда искореженного металла, Рыжик, который, превозмогая боль, вытаскивал из автобуса тяжелую Тамару Ивановну и других пострадавших, плачущего Вадима… И откуда-то со стороны доносился жуткий хохот шофера. Пережитой ужас не отпускал, держал мысли и сердце в тисках, отдавал болью в голове.
Лену все-таки уговорили вернуться домой. Она сидела в машине рядом с Димкой, крепко держа его ладонь, будто боялась: если отпустит, с ним непременно случится беда. Дома муж и сын осторожно провели мать в комнату и не знали, куда ее усадить и что подать. В общем, обращались, как со статуэткой из дорогого дрезденского фарфора: хотели прикоснуться к ней и в то же время боялись, что могут сделать больно.
Лена была абсолютно счастлива. Она прошлась по квартире, погладила пальцами здоровой руки стол и ощутила его приятную прохладу, потом прикоснулась к холодильнику, над которым висела их семейная фотография, улыбнулась. Андрей и Димка ходили следом, боясь на секунду выпустить мать и жену из виду. Потом Лена, обвязав раненую руку целлофаном, приняла душ и переоделась. Рваное платье полетело в мусорное ведро как ненужное напоминание о трагедии…
Пока она мылась, муж приготовил легкий ужин и попытался ее покормить, но еда почему-то вызвала приступ тошноты. На Лену опять накатила тревога, и, чтобы не пугать родных, она ушла в спальню.
Поворочавшись полчаса на кровати, женщина вдруг неожиданно встала. Ощущение абсолютного счастья, бывшее лишь полчаса назад, вдруг куда-то испарилось. Ее начала мучить мысль, что она дома, у нее все благополучно, а Рыжик в это время борется за жизнь. Она вдруг поняла, что задыхается в родной квартире.
«Нужно ехать в больницу», – решила она, стоя у окна. Сзади подошел Андрей и крепко обнял ее.
– Ленок, ты чего не спишь? – тихо спросил он. – Я так рад, что ты дома! Я чувствовал, что схожу с ума, когда увидел эту аварию. Представляешь, даже представить не могу свою жизнь без тебя.
Лена повернулась к нему, ласково погладила колючую щеку. «Не брился сегодня, наверное, – подумала она. Но такая домашняя мысль мелькнула и пропала.
«Нужно ехать в больницу!» – Лена еще раз прикоснулась к щеке мужа и вышла из спальни.
– Лена, куда ты? – волнуясь за супругу, попытался остановить ее Андрей.
Жена взяла блокнот и ручку и торопливо написала: «В больницу». Она набрала номер такси и протянула мужу телефон, чтобы он назвал адрес. Андрей в сердцах отключил вызов.
– Я тебя никуда не пущу.
Но она молча отодвинула его ладонь в сторону и стала обуваться, неловко помогая себе здоровой рукой. Расстроенный Андрей забрал у нее туфли и, как маленький обиженный ребенок, спрятал их за спину.
– Я тебя никуда не пущу, – снова попытался он остановить жену.
Лена тихо заплакала. Слезы бежали по щекам, и оттого, что она не пыталась их смахнуть или вытереть, Андрею стало страшно. Лена просто смотрела на него и плакала, бессильно опустив руки вдоль тела. Дважды попыталась что-то сказать, но из горла вырывался только сиплый звук.
– Мамочка, пожалуйста, останься дома! – подскочил к ней сын, который, услышав громкий голос отца, выбежал из комнаты. – Мы так за тебя переживали. Ну, куда ты снова идешь?!
Но Лена только сипела.
Она смотрела в глаза мужу, а из сердца рвалось:
«Родные мои, любимые, в вашем мире все благополучно. Я очень рада, что вы у меня такие замечательные, но Петьке моя поддержка сейчас нужнее всего. Прошу вас, молчите! Как вы не понимаете: он там, в больнице, лежит без сознания, борется за жизнь. Только благодаря его смелости и решительности я сейчас здесь, с вами. Этот юноша, еще совсем мальчишка, абсолютно не думая о себе, несколько часов назад спасал людей. Я чувствую ответственность за этого паренька и не могу его бросить. Поймите меня, пожалуйста!»
Лена взглянула на перепуганного сына и увидела слезы в его глазах. Она удивилась: последнее время мальчик не умел так выражать свои эмоции. Ласково погладила его по голове, едва дотянувшись до макушки, – большой уже вымахал – и ушла... в домашних шлепанцах.
Муж выбежал на лестничную площадку:
– Давай я тебя отвезу в больницу, – предложил он, протягивая ей туфли, – ну куда ты пойдешь в таком виде?
Лена немного подумала и кивнула в знак согласия: поздно, городской транспорт вряд ли ходит, да и доверить еще раз жизнь неизвестному водителю она бы не смогла.