Теперь Сашка молил только об одном: чтобы не было поезда. Но повернув к переезду, он увидел на закрытом переезде мигающие огни бело-лунного сигнала светофора. Шофер резко ударил по тормозам и чуть не завыл:
– Ну что за невезение! Что за день сегодня такой, а? Будто все несчастья решили сразу меня добить?
Он бросил быстрый взгляд по сторонам: железнодорожное полотно было девственно-чистым, лишь вдалеке слышался слабый гудок локомотива. Обзор со стороны автобуса был хороший, рельсовый путь просматривался отлично.
Шофер увидел, что состав только появился на горизонте, автомобилей поблизости не было – и решился:
– Была, не была, где наша не пропадала!? Попробую проскочить.
Если бы переезд был оборудован особым устройством заграждения (плитами), которое реагирует на приближение поезда и не позволяет водителю проигнорировать сигнал опасности, Сашке бы авантюра не удалась. Но путь был свободен, шлагбаум только начал свое медленное движение вниз, и водитель, резко выжав сцепление, сорвался с места. Автобус затрясся по старым бетонным плитам, и переезд остался позади.
«Как хорошо, что людей в салоне мало, а то давно бы подняли скандал», – подумал водитель, но, посмотрев в зеркало, увидел: утомленные разговором бабушки, дремали, и, когда автобус подпрыгивал на неровностях дороги, покачивали из стороны в сторону опущенными на грудь головами; пьяненькие мужички и вовсе не просыпались. Для пассажиров рискованные перемещения по дороге прошли совсем незаметно. Он облегченно вздохнул.
Сашка полностью опустил стекло, и в кабину ворвался теплый июньский ветер. Он дул в разгоряченное лицо Савельева, развевая и закидывая на глаза длинный чуб. Водитель резко встряхнул головой, чтобы отбросить волосы назад, и это привычное движение вдруг успокоило его. Шофер почувствовал, как злость и раздражение начинают уступать место умиротворению.
Он положил одну руку на край раскрытого окна, а другой небрежно крутил баранку, и жизнь казалась ему уже не такой гадкой и злой. Сейчас он видел в ней и светлые моменты, дающие счастье. Мимо проносились кусты, деревья, которые чередовались с зелеными полями и маленькими хуторами. Один раз он увидел совхозное стадо, направляющееся к дороге. Испугавшись, что надо будет остановиться и переждать, пока стадо пройдет, Сашка резко прибавил скорость и пронесся буквально перед носом ведущей коровы.
Савельев всегда любил риск и быструю езду. Она наполняла его мир чем-то значимым. Ему нравилось то состояние, когда под воздействием всплеска адреналина чувства обостряются до предела, руки и ноги действуют синхронно и слаженно, мозг готов мгновенно принимать самые сложные решения.
Сейчас Сашка и автобус были сиамскими близнецами: их органы переплелись, чувства были едины. Каждое движение, звук или вибрацию машины шофер принимал как свое, родное.
– Вперед, только вперед! – хотелось закричать Сашке, но он только прибавил скорости. Автобус пулей понесся по дороге.
Глава 5
За разговором время пролетело незаметно.
– Автобус! – раздался чей-то возглас.
Лена посмотрела на дорогу: вдали показалось туманное облако – автобус приближался на полной скорости. Подъехав, он сделал круг по маленькой площади и резко остановился, подняв клубы пыли. Испуганно бросились врассыпную собаки, матери схватили детей на руки. Макаров, стоявший ближе остальных к дороге, отпрянул от неожиданности, взмахнул рукой и прижег горящей сигаретой обнаженное плечо девушки, которая весело смеялась рядом. Та закричала от боли.
Парень, успокаивая плачущую подругу, зло выругался:
– Ты, козел, что делаешь? Кто тебя так учил водить машину? А ну, выходи из кабины, я с тобой сейчас разберусь.
Он сразу же хотел устроить скандал с наглым водителем, но приятели удержали разъяренного Макарова.
Раздались и другие возмущенные голоса:
– Ты с ума сошел, что ли?
– Ненормальный, чуть собаку не задавил.
– Кто тебе водительские права выдавал?
– Ладно вам, успокойтесь, я ведь не со зла, просто так получилось, – миролюбиво сказал Сашка, высунувшись в окно: он был доволен, что сумел сэкономить на дороге пятнадцать минут. Затем, нырнув опять в кабину и обратившись к приехавшим старушкам и рыбакам, прокричал:
– Пассажиры, выходим через заднюю дверь, а то сейчас людей в автобус запущу и поедете назад в город.
Настроение у Сашки было отменное: его переполняла гордость за удачно выполненный маневр возле остановки. И плевать, что люди возмущаются, ничего же страшного не случилось. Подумаешь, адреналин на пять минут подскочил.
«Теперь также скоренько едем к городу… И все, на футбол точно успею. И даже к началу», – счастливо подумал водитель и стал поторапливать людей:
– Пошевеливаемся, народ! Шустренько забираемся в автобус. Не толкайтесь, всем места хватит.
Лена неожиданно для себя оказалась почти у самых дверей и, когда они открылись, под давлением людей удачно проскользнула в салон и села у окна. Женщина стала разглядывать автобус и наблюдать за посадочной суетой.
Пазик был старый и какой-то неухоженный. Коричневые сиденья казались покореженными и кривыми, из порванного дерматина кое-где выглядывали клочья грязно-желтого поролона, а ручки кресел были погнуты. Никаких ремней безопасности не было и в помине. Под первым пассажирским сиденьем стояли пустые ведра с грязными тряпками. На полу – бумажки, огрызки яблок, ошметки земли. Везде пыль и грязь. Чувствовалось, что нет у бедной машины хозяина, никто не заботится о ее чистоте и уюте.
Кабина водителя была отгорожена от салона пластиковым стеклом, закрытым изнутри голубой шторкой. На нем игриво улыбалась и подмигивала пассажирам полуобнаженная красотка, вырезанная из мужского журнала.
«Странно, я в первый раз вижу этого человека, – подумала Лена, разглядывая суетливого и крикливого шофера. – Да и автобус такой к нам ни разу не приезжал». Дачники отлично знали транспорт, который их возил, и хорошо были знакомы с шоферами и кондукторами.
Из-за переполоха, вызванного эффектным появлением автобуса, стройная очередь неожиданно сломалась. Все старались оттолкнуть друг друга и в салон залезть раньше, чтобы занять сидячие места.
– Живее, живее! – Сашка подгонял людей, которые и без его слов уже давились в дверях.
– Тетка, ты куда ломишься? Пропусти женщину с ребенком.
А вы что там делаете? – обратился он к компании Вадика Макарова, стоявшей в отдалении. – Вам что, особое приглашение нужно?
– Мы по головам полезем, что ли, или с бабками воевать? – огрызнулся Вадик, продолжавший успокаивать девушку. – Все сядут, потом и мы зайдем.
– Ну, извиняй, пацан, я не хотел твою кралю обидеть, – примирительно подмигнул Макарову шофер. – Давай, бери друзей. Идите в хвост автобуса, я двери открою. Забирайтесь на задние сиденья.
– О, а ты водила, молоток! – хохотнул Рыжик и, схватив Марину за руку, ринулся к открывавшимся дверям, пока другие пассажиры не опомнились.
– Передавайте деньги за проезд, – кричал шофер. И тут же к дверям:
– А это что за псина? Народ, чья собака в автобус забралась? Возьмите ее на руки, иначе не повезу.
Люди оглядывались, пытаясь выяснить, чье животное забралось в автобус, но хозяина в салоне не было. Все дружно стали выгонять собачонку. Это была маленькая дворняжка непонятного серо-буро-малинового цвета. Она пугливо прижимала ушки и пыталась убраться с прохода, но ей мешали ноги пассажиров.
– Держи ее!
– Куда псина спряталась?
– Вон, под тем сиденьем.
– Под каким?
– Да там, сзади.
– Женщина, корзину на колени возьмите, а то собака за ней спряталась.
– Где, где, я ее не вижу.
– Дед, ты ее палкой достань.
– Сам и доставай, если такой смелый. Видишь, животина трясется, довели до отчаянья. Сейчас с перепугу ка-а-а-к бросится!
Дворняжка крутилась, охваченная страхом, как ошпаренная, прыгала по ногам и тоненько визжала, стараясь глубже спрятаться под сиденье. Ее беспорядочные действия вызвали еще большую суматоху. Дети, напуганные криками взрослых и беснующейся собакой, стали плакать, что усилило беспорядок.
– Фу, наконец-то добралась, – плюхнулась на сиденье рядом толстушка Ася, – молодец, что место мне заняла. Она благодарно погладила Лену по руке и стала обмахиваться косынкой, которую сняла с головы. От разгоряченного тела неприятно пахнуло потом. Лена невольно поморщилась и вздохнула: придется терпеть, выбора все равно нет.
Ася отдышалась и, увидев впереди Тамару Ивановну, постучала ее по плечу:
– Тетя Тома, я с этими хулиганами разобралась. Вот родители приедут, я им правду расскажу, пусть мозги своему дитятке великовозрастному промоют.
– Да ладно тебе, Ася, я уже и не сержусь. Ребята сегодня столько раз извинялись, что у меня злость испарилась. Вадим не виноват, это его дружок рыжий постарался.
– Этот, что ли? – толстушка повернулась и стала в упор разглядывать Рыжика.
Но с того как с гуся вода. Он весело болтал с друзьями, как будто вчера ничего и не произошло. Ася открыла рот, чтобы вернуться к вопросу о хулиганстве, и захлопнула его: тема исчерпана и в продолжении не нуждалась. Она огляделась по сторонам в поисках новой забавы, и тут же приняла живое участие в поимке дворняжки, давая ценные советы, бойко и беззлобно переругиваясь с окружающими.
– Люди, смотрите, собачонка теперь под передним сиденьем лежит, – призывала к вниманию Ася.
Все стали оглядываться:
– И как она умудрилась туда добраться, ползком, что ли?
– Ты куда корзину поставил, балбес! – это Ася кричала уже мужчине с ежиком седины на голове. – Мне ноги девать некуда.
– Добралась, тетка, до мягкого места, так сиди и помалкивай, – огрызнулся седой, но корзину отодвинул от греха подальше. Свяжешься с такой, потом не отмоешься.
– Эй, Дарья, давай сюда дочку, ты ее на руках всю дорогу держать собираешься? – обратилась Ленина соседка теперь к многодетной матери семейства Голубкиных: та стояла у самых дверей, окруженная тремя детьми. Четвертого ребенка, девочку Машу, пухленькую малышку трех лет отроду, держала на руках. Между ног у них металась собачонка, пытаясь проскользнуть в дверь, но свободного пространства не было.