– Говорите, – распорядился Миллер.
– Несколько часов на территорию империи вошли войска Саксонии.
– Мало им прошлого раза? – буркнул капитан и смачно выругался.
Ральф восхитился бы такой эмоциональностью, если бы в этот момент не смотрел на Ника.
– Не думаю, что это только саксонцы, – покачал друг головой.
Не только? Ральф взглянул на догорающий дом. Там, вместе с сырой библиотекой, наверняка сгорел и договор. Император умер. Большая пятерка временно перестала существовать. Ник прав, без поддержки кого-то из её членов саксонцы не стали бы рисковать. А если что-то пойдет не так … присутствие иностранных войск не так просто доказать. Солдат регулярной армии можно и наемниками представить.
– Господин маршал просит вас, капитан Миллер, как можно скорее прибыть в столицу. В сопровождении господина Холда и его друга.
– Не обсуждается, – уронил Николас. – Мы останемся здесь.
– Так же у меня есть информация лично для вас, господин Холд.
– Докладывайте, – холодно посмотрел на военного Фостер.
Мужчина покосился на Ральфа, вызывая у Бонка ехидную усмешку. Что там за секретные слова?
– Вечером по приказу его величества Юрия был арестован весь офицерский состав военного аэропорта близ столицы. Им вменили связь с Белыми, а так же покушение на жизнь нового императора. Господин маршал сказал, вы с Бонком знаете, почему.
Секретики? Нет, совсем не весело.
Больное высочество! Уже не высочество.
«Мой император», – одними губами произнес он и сплюнул горькую слюну.
«Виновны», – росчерк синей ручки. Размашистая подпись на гербовой бумаге.
– Расстрел?
– Что-то не так, господин маршал?
– Нет, мой император. Всё так.
Ральф пошатнулся. Желудок скрутило, его желчью вырвало на белую землю.
– Ник… – утеревшись чистым снегом, прошептал он. – Я не могу остаться.
– Да, – хрипло сказал Фостер, – я видел.
Юрий сдержал обещание. Столица, да и вся Валлия тонула в крови.
Глава 11
Самолет тряхнуло, и Ральф проснулся. Посмотрел в окно, но не увидел ничего, кроме серебристого крыла, разрезающего плотную вату такого же серого облака. Садятся, похоже.
– Доброе утро! – поприветствовал он капитана.
– Доброе, – улыбнулся Миллер, отрывая взгляд от вчерашней газеты. – Вовремя вы проснулись, господин Бонк, мы уже над столицей.
– Зовите меня Ральф, капитан, – предложил Бонк и потянулся к термосу с горячим кофе. – Если это удобно, конечно.
– Благодарю за честь, – кивнул мужчина. – Марк.
Ральф глотнул терпкий кофе, поморщился – горький. Миллер рассмеялся и, заметив небывалую для северянина эмоциональность Бонка, достал из своего пайка несколько завернутых в бумагу квадратиков сахара. Ральф поблагодарил, отшутился и играючи повернул разговор на самого капитана. Вскоре Марк Миллер уже делился с ним забавными случаями со времен учебы в той же Имперской академии. Ральф умел слушать, впрочем, слушать Миллера было действительно интересно. Пару раз он почти забылся. Почти. Перед глазами стояло бледное лицо Фостера у трапа самолета.
Как Бонк просил у друга пару минут в усыпальнице, так Ник просил дать ему сутки.
– Время не имеет значения, Николас, – напомнил тогда ему Ральф.
И расстояния для темноты тоже нет.
– Знаю, – опустив плечи, кивнул младший Холд и ушел к ожидающему его автомобилю.
Ральф смотрел на сгорбленную спину друга, разрываясь между долгом, ответственностью за чужие жизни, которую он сам на себя взвалил, между страхом за оставленную там, в столице, Лиз и … Фостером.
Так же как и сам Николас, разрывался между призрачной возможностью дозваться, отобрать у леса Алиану и самим Ральфом. То, что простительно сыну маршала, не простят Бонку. Уйти с дежурства, проигнорировав прямой приказ императора и даже Холда…
Разговором на ковре ректора он уже не отделается.
Да и ладно. Ну не убьют же его? Ну, может, под трибунал представят. Хотя, какой трибунал? Юрию тот не нужен, видел ведь. Чертов безумец! Снова Ральфа замутило. Нечего думать обо всякой дряни. На месте разберется.
Он не овца, смирно идущая на убой, если уж получить приговор, то за реальное преступление. Синяя молния обвила запястье, и Бонк весело рассмеялся на шутку Миллера.
Семья, любовь, дружба и достоинство – вещи, за которые он будет биться до конца.
Его «приняли» прямо с трапа. Нет, рук не заламывали, и наручниками никто не тряс. Седой гвардеец даже ему поклонился и смотрел на Ральфа с опаской. Предупредили, небось, что маг.
«Прошу вас пройти с нами, господин Бонк», как предсказуемо. Ральф даже рассмеялся – не удержался.
– Рад был знакомству, капитан, – обернулся Бонк на хмурого Миллера.
– И я, Ральф. Очень рад, – отдал ему честь мужчина.
Бонк взлохматил волосы, улыбнулся и проследовал к черному автомобилю вместе со своими конвоирами. Один из гвардейцев открыл ему заднюю дверь, приглашая присесть внутрь, и Ральф увидел, что в салоне его ожидают.
– Добрый день, ваше величество! – радостно заявил он и плюхнулся на кожаный диван.
– Здравствуй, Ральф, – улыбнулся ему Юрий. Взглядом сдирая кожу, выкручивая внутренности.
– Как прошли похороны? – вежливо поинтересовался Бонк, опустил глаза и заметил, что небрежно лежащая на папке с документами рука императора дрожит.
Ральф дернул щекой и вдруг понял, что его и самого трясет.
Адская смесь чужого возбуждения, опасности и омерзения оголила нервы. Разлитое в воздухе безумие ощущалось соленой кровью на пересохших губах, Бонк непроизвольно облизнул их языком. Быстро, незаметно для самого себя, но не для Юрия.
– Вижу, тебя снова мучает жажда… – император прикрыл глаза, проигнорировав вопрос.
До Ральфа, хоть и с опозданием, но дошло, наконец: Юрий обращался к нему на ты.
– Есть немного, – сглотнув, признался Бонк.
– Мне запретить тебе пить, Ральф? – вкрадчиво спросил император, и Бонк рассмеялся. А что еще было делать? Ну не прыгать же из автомобиля? Тот, кстати, на полном ходу двигался по идеально ровной дороге.
– Зачем? – с улыбкой спросил он.
– Чтобы ты наглядно понял, как прошли похороны, разумеется, – холодно заметил Юрий.
Ральф хмыкнул, откинулся на кресле и закрыл глаза, чтобы не видеть Юрия. Да плевать уже наглость это, или нет. Куда уж хуже? Если новое величество фактически в лоб признается в своей одержимой жажде, единственное, что может помочь выпутаться из этого переплета – предстать солдафоном. Может, отстанет?
– Понимаю, – глубокомысленно протянул Бонк и пояснил: – В рождество я тоже искал во дворце воды, а вляпался в кровь.
По самые уши вляпался.
Юрий ничего не ответил, пережевывал, наверное. Реакция величества Ральфа не интересовала, а вот привели ли приговор офицерам в исполнение, знать хотелось. Только спросить об этом Юрия – подтвердить их связь и лишний раз напомнить безумцу о его безграничной власти. Хороший кстати, вопрос, почему? Куда смотрит маршал? А он, определенно, смотрит. Не может не смотреть.
Ральф мысленно застонал, черт, ну какой же он всё-таки идиот…Зачем торопился в столицу? Каким образом собирался помочь офицерам, и с чего вообще решил, что может влиять на их судьбы?
Сыновья Александра делят власть, играя в игры, а он, как и приговоренные, фигурка на черно-белом шахматном поле.
Там, у догорающей крепости, необходимость быть здесь, в столице, рвала голову на части. А сейчас на душе было пусто, и ненормальная уверенность, что каждый час вдали от Вирджинии способен стать роковым, казалась глупостью. Странно только, почему Ник не остановил его. Хотя, что здесь странного? Николасу своих проблем хватает.
Его величество молчал, Ральфа это вполне устраивало. Тишина успокаивала, и впервые за долгое время успокаивала и темнота. Ральф дернул уголком рта, открыл глаза и посмотрел на Юрия.
А хрен знает, может и не зря он приехал! Величество спал, и Бонк откуда-то знал, что тот уже двое суток без сна.
Ральф осмотрелся, нашел кнопку, опускающую шторку между водителем и пассажирами на заднем сидении, и попросил воды. Мужчина открыл бардачок и передал Бонку бутылку, и тот осушил её в один глоток.
– А газеты свежей нет у вас случайно? – Ральф понизил голос, ладонью вытирая губы.
– Должна быть, – ответил ему мужчина, и левой рукой нашел свернутую газету в двери.
Бонк пробежал глазами по заголовкам. Похороны Александра, похороны Дарема-старшего вечером того же дня. Красотка-вдова в шляпе с плотной вуалью. Военный конфликт с Саксонцами. Сообщение об отмене торжественной коронации. Да уж какое тут торжество? Ничего о договоре Большой Пятерки, зато целый разворот о белых радикалах, подрывающих государственный строй в непростое для страны время. И ничего о Холде и Алиане, ну хоть так. Это, наверное, неплохо.
Ральф оторвался от чтения и посмотрел в окно. Машина въехала в столицу и уже миновала окраину – впереди виднелся шпиль дворца. А и всё, новости закончились. Он аккуратно свернул газету, стараясь не шуметь бумагой, и всё же Юрий чуть слышно застонал. Просыпался.
– Дурные сны, ваше величество? – участливо спросил Бонк.
Император вздрогнул и недоуменно моргнул, глядя на Ральфа.
– Господин Бонк? – удивленно спросил он и, морщась от боли, потер виски. – Что вы здесь делаете?
Интересный вопрос. Ральф выгнул бровь – да, нахватался он привычек от Ника. В основном дурацких, но и полезной тоже обзавелся – промолчал. Молчание – золото. Или император из тех людей, что не сразу способны отличить явь от яркого сна, или у него провалы в памяти. И сложно сказать, какой вариант был бы удобнее Бонку.
Юрий поморщился, закрыл шторку, отрезав их от водителя, и опустил подлокотник между ним и Ральфом. Привычным жестом открыл и извлек оттуда бутылку воды и упаковку таблеток. Выдавив на ладонь несколько штук, закинул в рот, отвинтил крышку и сделал из горла глоток. Закрыл бутылку и, наклонив голову к плечу, он вновь посмотрел на Ральфа.