Лес – вся из себя аномалия, белый камень надгробия Эдинга, сгоревшая крепость (почти восстановленная), и теперь уже трое прямых наследников Бонков. Алиана, Ральф, Арианна.
С сыновьями Александра было более-менее ясно. Умирая от руки императора, Бонк старший добровольно передал любимому крестнику силу, итого: старший был тьмой одарен, младший проклят. И даже логика в этом имелась, Юрий получил медленно убивающий его дар от отца. Холд обладал невероятной для человека харизмой, легко вел за собой, вполне успешно пользуясь красной силой. Хотя, черт его знает, может он и без силы бы справился?
С внуками было сложнее… назвать Ника здоровым уж точно было нельзя. Лиз… Фостер был уверен, что частые тяжелые простуды сестры тоже были неспроста. И этой его мысли даже нашлось подтверждение – Лиз не болела ничем серьезным после Рождества, чуть позже, чем Рождества, если быть точным. После того памятного вечера в библиотеке. И, черт возьми, Ральф был бы счастлив, укреплять её здоровье по несколько раз на дню. Жаль, но пока никак.
Ладно, тут ещё куда ни шло, а вот сами Бонки…
Очевидно, они все были связаны с лесом, демоном, бездной, или как там еще назвать всю эту силу, Ральфу нравилось «темнота». Это определение больше всего походило на его собственные ощущения. Очевидно, что сила эта передавалась по крови, но самым одаренным оказался старший ребенок. Хотя, есть вероятность, что такая «щедрость» распространялась на девочек.
А вот Арианна, по словам Николаса, силы не имела. Обычный человеческий ребенок, может быть, чуть более развитый. Фостер был счастлив. Счастлив-то, счастлив, да только ценой этой нормальности стал его собственный дар.
И всё бы ничего, Ник только рад был от него избавиться, но… оставалась Боль. Фостер дышать боялся на Ани, связывая приступы с возвращающейся памятью, жил с матерью своей дочери как с сестрой, и … не терял надежды на светлое будущее. И, в принципе, последние месяцы внушали оптимизм, но кто знает, что будет дальше? Что если однажды она забудет не только Ника, но и себя.
А Юрий … Ральф видел его медицинскую карту. Здоров, и не должно быть у него никакой боли. Точно так же, как и у Алианы. Только вот император, будучи здоровым, мучительно умирал, а сестра пряталась от боли в тумане.
И черт возьми, Ральфа всё это не устраивало!
Если Александр оторвал себе кусок силы, а демон, что тоже логично, захотел её вернуть… понятна нормальность маленькой племянницы – она целая.
Осталось понять, как собрать остальных…
Ральф и сам ощущал красный туман чем-то вроде еще одного утраченного органа чувств. Тоска, фантомные боли и всё-такое. Его тянуло к Нику, его тянуло к Лиз, его тянуло к Юрию, и всех их тянуло к нему, а вот Холда-старшего он опасался. Господин Николас был поцелован тьмой, и лишь казался обычным человеком. Далеко не факт, что Ральф смог бы сопротивляться его прямому приказу. Застрелиться, к примеру.
Шаги стали ближе, и Бонк невесело хмыкнул, а вот и господин маршал.
– Представляете, саксонцы предложили нам мир, – услышал он сарказм в голосе Холда.
– Что вы говорите? – Ральф повернул к нему голову. – Опять?
Господин Николас хмыкнул, встал рядом и, сделав глоток вина, посмотрел на собор. В темных глазах его отражался алый закат.
Маршал намеренно не поздоровался, демонстрируя Бонку его истинное место – где-то на дне. Ральф намеренно не поздоровался в ответ, так же явно давая понять, что плевать он хотел на мнение Холда. Ему и на дне неплохо.
– Да. В Валлии изменилась политическая обстановка, и южане сменили курс.
– Изменилась? – деланно удивился Бонк.
Холд кивнул.
– Пару месяцев назад куда-то пропали белые. Парочка хилых демонстраций, «мы против войны», «мы за мир во всем мире» – не в счет. Странно, и очень похоже на выжидание перед решающим рывком. Вам так не кажется?
– Я мало, что в этом понимаю, господин Холд.
– Не страшно. Я вам объясню, – улыбнулся маршал. – Когда усыхает источник, до этого стабильно насыщающий карманы, начинают говорить те, кто до этого молчал. И вот тут-то и выяснилось, что саксонцы имели непосредственное отношение к белым. Я проверил полученные от вас сведения. Деньги, действительно, шли с юга, через господина Дарема-старшего.
– А потом Дарем умер, – кивнул Ральф. – Незадача…
– Еще какая, – подтвердил Холд. – Где ваш друг, господин Бонк? Где сейчас младший Дарем?
– Друг?
– Друг, – подтвердил маршал. – Мне передали, что последний раз его видели несколько дней назад вместе с вами, вот в этом самом соборе. Или вы ходите молиться с врагами?
Ральф дернул уголком рта.
Они с Тедди действительно расстались почти по-дружески. Теодор перевел в банки Саксонии не только свои финансы, но и средства мачехи. С её согласия, разумеется – Ральф с превеликим удовольствием воспользовался темнотой и подписал рукой Кэтрин все бумаги. Ох, каким сладким был ужас в её глазах, когда она поняла, что не управляет своим телом. Как к лицу ей была эта перекошенная улыбка.
У южан женщины даже лица не имели право открывать, что уж о свободах говорить? Прелестная госпожа Дарем теперь в полном распоряжении пасынка. И никто не вступится, никто ничего не скажет. Ральф получил белых и Дарема, и, что самое приятное, ему это ничего не стоило, сплошное удовольствие!
А Тедди теперь имел любимую мачеху. Наверняка, с фантазией и в самых разнообразных позах. Но Бонка это уже не касается. Ах, да. Горничная, давшая то самое интервью об Алиане, уехала с новой госпожой.
Мелочно. И пусть. Зато он, наконец, удовлетворен.
– Тедди перебрался на юг. Насколько мне известно, в Саксонию. А в храм мы ходили … – Ральф сощурился и закончил: – помолиться за его удачу на новом месте.
Маршал глотнул вина и, поджав губы, процедил:
– Какого черта?
Какого черта? Всё просто. Ральфу Дарем нужен живым. Зря Бонк, что ли, в юристы пошел? Зря, что ли, его лично учил Юрий? Не зря. Вот он и нашел маленькую, но очень удобную лазейку в законе о высшей крови.
Солнце вспыхнуло особенно ярко. Уходя за горизонт, оно облизывало купола собора, оставляя черные остовы вместо себя.
«Да-а-а»
Темнота рассмеялась.
Ральф напряженно застыл, он узнал голос сестры. Сердце сжало тоской. Ани…снова ушла? А он-то наивно надеялся, что хоть на севере всё нормально…
«Что есть норма?»
Алиана ответила ему.
Как же Николас? Как же Арианна? Они ведь ждут тебя, вернись к ним, Ани.
Она молчала, и Ральф, вспомнив слова Фостера, что темнота не знает имен, снова спросил:
Как же дитя?
«Дитя… Дитя не может вернуться, мальчик мой…белый камень не получил силы…»
Белый камень не получил силы? – на спине выступил липкий пот. – Силы… или крови? Ральф вспомнил о выборе. Сестра или друг? А ведь Николас жив… алтарь не получил свою жертву.
Твою же мать, что же ты натворил, Александр? Ты натворил, а нам с этим дерьмом разбираться!
– И долго я буду ждать ответа? – возмутился Холд на краю сознания.
Ральф выгнул бровь – ответа?
Ах да, какого черта он отпустил Тедди…
Он сглотнул, во рту горчило:
– Я считаю, что сыновья не должны отвечать за грехи отцов, господин Николас. Кстати, вас срочно вызывает император.
Голова разрывалась от боли, Ральф облегченно выдохнул, когда на балкон вышел слуга императора – хотя бы несколько секунд, взять себя в руки, пока господин Итан передает маршалу просьбу Юрия.
Слуга поклонился и оставил их.
– Вы ходите по краю, господин Бонк, – покачал головой маршал и, прежде чем уйти, заметил: – Единственная причина, по которой вы всё еще дышите, не спешит возвращаться домой. Так зачем же я должен терпеть вас?
Ральф пожал плечами. Хороший вопрос. И у него даже ответ имелся – родственников принято терпеть, но беседа с маршалом уже мало его волновала. Медленно проступая из темноты, в шаге от него соткалась Алиана.
– Люди …они всегда предают? – жалобно спросила она, вглядываясь в его лицо. – они все … все одинаковые. Воин, целитель, отец или сын… всем нужна одна красная сила…
Ральф улыбнулся и раскрыл объятья. Ани всхлипнула, бросилась ему на шею, прижалась, обвила руками и, заглянув в глаза, с детской обидой спросила:
– Почему он меня не предал?
Сердце стучало, и Ральф ничего не видел. Невыносимая для человеческого тела сила разрывала мышцы. Он держал в руках и всей душой жалел не сестру, он утешал Эдинбургский лес. Тяжело вздохнув, он ладонью провел по светлым волосам.
– Николас – другой, Ани. Все люди разные. Что мне сделать? Как тебе помочь?
Эдинг улыбнулся губами сестры и, целуя его ладонь, растаял:
– Нужна сила.
Глава 24
Нужна сила… Отличная подсказка, очень в духе леса. Бонк потер ноющие виски.
Сила… Александр разбудил демона, отдав ему жизни солдат, и не то чтобы Ральф сильно любил людей, но пойти на это? Нет. Может быть, в жилах его действительно течет божественная кровь, да только откупаться ни в чем неповинными, чтобы спасти сестру… Алиана никогда ему этого не простит, и … не переживет.
А вот маршала он отдал бы лесу без особых сожалений. Только вряд ли Холд обрадуется, да и Лиз. Она любит отца, даже боготворит. И Ник… тоже к нему привязан.
Передать это всё Фостеру? Так с него станется вздернуться, ради того, чтоб вернуть сестру… а потом она узнает, что его больше нет, и вздернется вслед за ним, вот будет классно!
Ральф хмыкнул, изо рта вылетело облачко пара. Он обернулся на окна дворца и увидел покрывающие стекла морозные узоры. У приоткрытой двери на балкон горкой стояли наполненные игристым вином бокалы.
– Почему так холодно? – шепот слуги. – Черт возьми, это же лед…
Стекло звонко лопнуло, а Ральф, услышав тяжелые мужские шаги с галереи, повернул голову. Маршал?
Холд сорвался на бег, лицо его было бледным, и, какой каламбур, лица на нем не было.
– Алиана… – хрипло сказал он, обвел балкон пустым взглядом. – Ана! – отчаянно выкрикнул маршал и замер.