Проверив телефон, я убедился, что сообщений не было. Никто даже не заказал спиритический сеанс за целую неделю. В прежние времена это стало бы проблемой: долги росли, зарплата же оставалась на месте. Как говорится: «Хочешь вкусно кушать — умей вертеться». Работа ночного смотрителя в заброшенном крыле больницы действительно была мне нужна. Если мне придётся уйти из Ордена святой Гидры, то придётся расстаться и с этой работой.
Тихо вздохнув, я посмотрел на дверь. За окном уже стоял ясный день, половина четвёртого, а я только проснулся. Вчера почти не медитировал, дав проклятию в руке восстановиться. Возможно, я мог бы поглотить тьму, которая притаилась в ней, но я опасался, что это может привести к довольно печальным последствиям. Сначала нужно снять проклятие червей, затем поглотить кляксу, растворить её в своей ауре, а лишь потом обращаться в больницу. Именно такой порядок действий я составил у себя в голове, но пока не был уверен, когда вообще сумею его реализовать.
— И надо ли мне это вообще? — задумчиво произношу.
На данный момент моя каменная рука, единственное настоящее оружие против существ из Мансуса. Путь Стука был довольно специфическим: мы видим всякое, можем открывать двери. И на этом всё. Если Путь Грани и Кузни дарили физическое усиление, а Путь Мотылька, казалось, мог копировать чужие способности, то мой путь был куда извилистее. Видеть и преодолевать препятствия, вот наша настоящая сила, но при этом мы не сильнее обычных людей, не быстрее, ничем особенным в этом плане не отличаемся.
Возможно, я чего-то не понимаю, но на данный момент Орден святой Гидры ценит меня ТОЛЬКО за способность открывать двери. Мои прочие таланты их мало интересуют. Это было неприятно, особенно, если я останусь с ними надолго. Вынув из кармана ключ от двери, я пару секунд рассматривал его. Когда-то он был серебристым, теперь потемнел от времени и ржавчины. Фактически, меня низвели до обычного ключа.
В кармане также лежал золотистый ключ от задней двери библиотеки. Я немного подержал его в руке, прежде чем убрать обратно. Мне потребуется этот золотой ключик, если я хочу стать чем-то большим, чем банальной отмычкой…
Переведя взгляд на потрескавшийся потолок, я подумал, что перестал понимать самого себя. Ещё неделю назад мои желания были мне вполне понятны — выжить. Теперь же уверенность покинула меня, и я сам не знаю, чего хочу.
Тихо вздохнув, я посмотрел на дверь. Белая Дверь в моём разуме дребезжала: Стук-Стук-Стук. Под моим взглядом замок щелкнул, открываясь. Раньше я бы был в восторге — это был способ доказать всему миру, что я действительно Шаман, а не шарлатан. Но сейчас… мне это уже не нужно. Я понимал, что правда может быть опасной. Возможно, и к лучшему, что все считают меня аферистом.
— И всё же жаль, что это не свидание… — тихо бормочу.
***
Дверь провисла под собственным весом. Она уже в прошлом году начинала клониться, но в этом мне пришлось даже пнуть её, чтобы открыть. Осмотрев петли, я увидел, что они просто просели под тяжестью двери. Неприятно, конечно, но едва ли госпожа Онигири согласится заменить её. А делать это за свой счёт я не хочу, если повезёт, то я здесь только до конца месяца. Потом найду место получше или вообще уберусь из города, чтобы скрыться от назойливого внимания этого Марка.
Полтора года, именно столько я уже здесь живу. Я далеко не сразу обнаружил это место, мне пришлось бродяжничать, прежде чем я поселился здесь. Кажется, это было как раз накануне зимы. Тогда это жилище спасло меня, но, видимо, пришло время двигаться дальше. Нужно найти новое пристанище. Единственное, что надо решить, что делать с Ханой. Не бросать же ее здесь одну. Вместе мы влипаем в неприятности, а без меня ей даже помочь будет некому.
С усилием открыв дверь, я услышал слова, со стороны лестницы:
— Кацураги, ты так шумишь и возишься со своей дверью, что я состарюсь ещё до того, как ты наконец выйдешь в коридор, — раздался весёлый голос моей ученицы.
Хана стояла, прислонившись к перилам. На ней была темно-синяя кофта, красный шарф, юбка до колен, а на глазу знакомая синяя повязка. На ногах плотные колготки и массивные ботинки с железными набойками. Такими ботинками можно было отлично кому-нибудь врезать, чтобы он потерялся в пространстве.
— Одела бы хоть куртку, на улицу уже прохладно, — комментирую ее вид.
— Не ворчи, как старик Кацураги, тебе не идет, — самодовольно улыбнулась она с такой бодростью, что мне захотелось прикрыть глаза и зашипеть.
Но вместо этого я скрестил руки на груди, оглядев её:
— Ты рано, в любом случае я хотел тебе сообщить, что сегодня занятие отменяется, у меня появились дела… — как можно невозмутимей пытаюсь ее отшить.
— Какие ещё дела, Кацураги? — мгновенно напряглась она, переходя в боевую стойку. — Опять что-то скрываешь? — с подозрением уставившись на меня.
— Почему сразу скрываю… — уверенно начинаю, но Хана меня прервала.
Приподняв повязку на глазу:
— Кацураги! Твоя аура говорит, что ты врешь! — с возмущением на меня посмотрев.
— Чертова аура, научил на свою голову… — пробурчал я себе под нос, отводя взгляд.
— Кацураги! — немедленно последовал недовольный окрик.
Скривившись, будто только что узнал, что коммунальщики решили повысить квартплату:
— Ладно-ладно, — поднимаю перед собой руки, немного кисло улыбнувшись, встретившись с красным глазом ученицы. — У меня сегодня назначена встреча с девушкой, довольна?
Хана недоверчиво посмотрела на меня, но в этот раз я не врал, просто немного не договаривал. Сработает или нет? Затаив дыхание я наблюдал за реакцией ученицы.
— Ты не врешь, но ты врешь! — убежденно заявила она. — Говори всю правду, иначе я не отстану!
Порой школьницы такие беспокойные…
— У меня назначена встреча с Айко, я хотел ее расспросить про Общество святой Гидры и в целом про Мансус. Она явно знает куда больше, чем мы с тобой вместе взятые. Это не какой-то секрет, я не пытался тебя обмануть, просто… знаешь, у меня могут быть и свои дела, не связанные с проклятиями, — серьезно на нее посмотрев.
Хана сложила руки на груди, явно раздумывая над сказанным.
— Я хочу знать все, что связано с проклятиями и Мансусом, это касается и меня, — серьезно произнесла она. — Будь со мной честен Кацураги, я могу прикрыть тебе спину! Я уже не так беззащитна!
Мне бы хотелось думать, что она права, но наша жизнь порой любит преподносить нам сюрпризы. Мне бы хотелось ей сказать, чтобы она не рвалась в бой, собрала информацию, осмотрелась, но едва ли она меня послушает. Порой лучшим действием является бездействие. Если куда не кинь, везде клин, то и дергаться вовсе не стоит. Мне бы хотелось сказать об этом Хане, но я был на ее месте и не послушал.
— В этот раз не будешь задирать ноги? — с усталой ухмылкой на нее посмотрев
— Я надела шорты, — сухо сообщила она.
— О, похоже ты все же чему-то учишься, — немного сварливо произношу, двинувшись к лестнице.
Возможно, если Хана не свернет себе шею, то из нее что-нибудь путное да получится. Она умна, красива, энергия так и прет. Такие либо высоко взбираются, либо падают на самое дно…
— Да за кого ты меня принимаешь?! — раздалось с возмущением мне вслед, на что я лишь хмыкнул.
Какое-то время мы шли молча, лишь лестница скрипела под ногами. Спустившись на этаж ниже:
— Кацураги, ты же не собираешься снова сражаться с монстрами? — тихо спросила она.
Повернувшись назад, я с усмешкой сказал:
— Вообще, не хотелось бы, я просто съезжу с Айко по ее делам, поговорим, — двинувшись дальше.
Еще один этаж мы шли молча.
— Кацураги, я отправляюсь с вами! — решительно заявила она.
В ответ я лишь тяжело вздохнул, посмотрев на серое небо. И почему я вот вообще не удивлен? Проносится в голове усталая мысль. Не то, чтобы я рассчитывал на свидание с красивой и загадочной девушкой, но видимо сама судьба против, чтобы у меня появился романтический интерес.
Так что тихо вздохнув, я лишь махнул рукой:
— Если Айка не будет против, то можешь поехать…
— С какого момента Кацураги, ты называешь госпожу Айко так фамильярно? — будто вставшая на след ящейка, тут же отреагировала Хана на мои слова.
Закатив глаза, я не стал ничего отвечать. В этом не было никакого секрета, ответ был скучнее лжи, так что я лишь загадочно промолчал, под любопытный взгляд ученицы. Стоило нам спуститься на первый этаж, как холодный ветер проник под полы плаща. Ненавижу холод.
Кутаясь в потрепанное пальто, я медленно окинул взглядом улицу. Воздух был пропитан сыростью и запахом старого кирпича, будто сам город дышал воспоминаниями о былых временах. Дома здесь были невысокими: одно-двухэтажными, они словно боялись вырастить выше, чтобы не напомнить миру о своем существовании.
Над ними нависали массивные апартаменты госпожи Онигири, символ былой роскоши и безудержных амбиций. Когда-то это место должно было стать сердцем нового туристического кластера, примером процветания и модернизации. Но теперь они стояли как забытые богами великаны, с уже давно устаревшими окнами, и стенами, покрытыми паутиной трещин.
Все началось в 1980-е. Тогда казалось, что экономика страны взлетела до небес: цены на акции росли, недвижимость становилась золотым дном, каждый второй чувствовал себя миллионером. Это был «мыльный пузырь» — хрупкая иллюзия благосостояния, построенная на спекуляциях, дешевом кредите и слепой вере в вечное процветание. Но в начале 1990-х этот пузырь лопнул с жутким треском. Биржи рухнули, банки обанкротились, миллиарды испарились за считанные месяцы.
То, что должно было быть временным спадом, стало началом долгого и тяжелого периода — «потерянного десятилетия», которое постепенно переползает в двадцатилетнюю «зиму» экономики.
Я часть того самого потерянного поколения. Мы родились под знаком разрушенных надежд, выросли, когда рынок труда уже не мог предложить ничего, кроме временных контрактов и неопределенности. У нас не было ни стабильности, ни перспектив. Мы пытались строить жизнь, но каждое поколение после нас получало меньше, чем предыдущее.