а сталь. Хана. Она поднялась. Латы Ланселота были вмятины от удара, ее лицо под шлемом было бледно, а ее глаза сияли нечеловеческой яростью и решимостью. Она не смотрела на окаменевшего змея. Ее взгляд был прикован только к Персею. Она остановилась в двух шагах, меч направлен не на него.
— Верни Кацураги! — ее голос хрипел от натуги и боли, но звучал как ультиматум. Не просьба. Приказ.
Персей вздохнул. Усталость сменилась раздражением. Эти смертные… Они не понимали законов мифа, цены силы.
— Это невозможно, — ответил он спокойно, но в голосе зазвучала сталь. Он стоял прямо, харпа свободно висела в руке, зеркальный щит отражал искаженный грот и фигуру Ханы. — Это тело теперь мое по праву призыва и победы. Он…
Договорить ему не дали. Меч Ханы взметнулся вверх, клинок Ланселота замер в воздухе, острием указывая прямо на скрытое тьмой лицо Персея. Ее красный глаз горел безумием преданности.
— А если я ЗАСТАВЛЮ тебя это сделать?! — выкрикнула она, и в этом крике была не просто угроза. Была клятва.
Тяжесть в груди Персея сжалась в ледяной шар. Несправедливость? Нет. Непочтительность. Неблагодарность. И все это после спасения? После того, как он победил? Гнев, чистый и яростный, вспыхнул в нем, гнев полубога, оскорбленного дерзостью смертной. Его пальцы сжали рукоять харпы.
— Любой, кто навел на меня меч, — его голос утратил всю мелодичность, став низким, опасным, как гул подземного толчка, — становится моим врагом!
Клинок Ланселота, пылая священным светом, обрушился вниз с криком Ханы: «ВЕРНИ ЕГО!» Персей встретил удар серпом Гермеса. К-Р-Р-РАНГ! Ослепительный сноп искр, ярче всех предыдущих, озарил пещеру, на миг высветив окаменевшего змея, замершую вдали Айко с готовым обрезом и два силуэта, скрестивших оружие у его подножия: героя и девушку, сражающуюся за тень учителя.
— Ты сама выбрала свою судьбу! — проревел Персей, его гнев выплеснулся наружу.
Крылья на сандалиях взметнулись, отбрасывая его вверх, прочь от удара, в сырую темноту пещеры над окаменевшим трофеем и новой, неожиданной угрозой. Он собирался показать миру, что совсем не стоит злить Героев!
Глава 25
Глава двадцать пятая. Легенды не умирают?
— Согласен, — слово сорвалось с моих губ, отчаянное и окончательное, но я еще не знал, что меня ждет впереди.
Едва оно прозвучало, как земля у меня под ногами в буквальном смысле разверзлась. С воплем я падал в черную бездну, которая стала принимать форму казалось бесконечно длинного тоннеля из которого ко мне потянулись бледные руки, а затем я увидел, как все пространство вокруг занимают мертвецы, которые тянулись ко мне в отчаянной попытке хотя бы на секунду вновь ощутить себя живыми.
Тысячами, миллионами бледных, цепких рук мертвецов. Они тянулись ко мне, шевелились, пытаясь ухватить за одежду, за волосы, за кожу. Холодные, иссохшие пальцы скользили по моим щекам, цеплялись за рукава, тянули вниз, в вечный мрак. Воздух гудел тихим, многоголосым стоном — эхом бесконечных страданий. Это был путь в Царство Аида, и стены его были сложены из тех, кто уже заплатил свою цену за свои грехи.
Падение, казалось, заняло у меня целую вечность, наполненное отвратительным прикосновениями и ледяным ужасом. Все закончилось резким приземлением. Мне не было больно, поскольку я даже не был в своем физическом теле. Я лежал ничком на мягком, неожиданно теплом белом песке. Мерцающий, как измельченный жемчуг, под странным, безлунным, но далеко не темным небом царства мертвых. Передо мной, в нескольких шагах, тихо струилась река. Вода была густой, как смола, и черной, как сама вечность. Стикс.
Поднявшись на ноги, глядя на черную реку в глубине которой угадывались человеческие лица, я подумал, что пока я здесь «отдыхаю» в реальном мире Хана и Айко сражаются с огромным змеем. И пускай мое место занял Персей, который должен им помочь, даже так я должен вернуться, чтобы вернуть их в реальный мир. Боюсь без меня они могут и не суметь открыть врата, да и в целом… мне отчаянно хотелось жить. Вернуться назад, помочь девчонкам спастись. Именно поэтому я сейчас здесь, на этом белом песке.
На берегу меня уже встречали. Хоть я уже и призвал в свою маску легенду, но у этой легенды был свой шлем… На берегу, как грозный страж, стоял он. Аид. Не гигантский титан, а фигура в темных, струящихся одеждах, чье лицо скрывал глубокий капюшон. Из тьмы под тканью светились лишь два золотых глаза, лишенные зрачков, полные холодной, безвозрастной мудрости и власти.
— Еще одна беспокойная душа, — скучающе и чуть раздраженно вздохнул он.
Щелкнув пальцами у его ног на песке появилась огромная бочка. Древняя, дубовая, с толстыми обручами. Заполнить такую потребуется немало времени, которого у меня, возможно, и не было.
— Наполни ее, — прозвучал властный голос Аида. Он не угрожал. Он констатировал условие. — Наполни ее водами Стикса. Тогда я выслушаю твою мольбу, смертный.
Тихо вздохнув, я двинулся к бочке, отряхивая белый песок с колен. Мой взгляд скользил с бочки на черную реку, потом на безликого бога. В нутри у меня не осталась места страху, только ледяная ярость отчаяния и острая, как бритва, мысль. Я должен с этим заданием справиться как можно быстрей, у меня нет целой вечности, чтобы наполнить столь большой объем воды.
Вот только, подойдя к бочке вплотную, заглянув в нее, я увидел, что у нее нет дна! Подняв взгляд на Аида, я хрипло произнес:
— У нее нет дна, — облизнув свои сухие губы.
— Если что-то не нравится, то можешь просто сдаться, — раздраженно фыркнул он в ответ.
Было видно, что Аид не собирается мне помогать, да и в целом раздражен моим присутствием. Проведя рукой по лицу, я подумал, что ДОЛЖЕН отсюда выбраться, если даже не ради себя, то ради тех, кто мне доверился. Так что я не стал искать черпак, не стал даже пытаться заткнуть несуществующее дно. У меня нет на это времени! Вместо этого я прислонился к бочке, уперся плечом в ее тяжелый, просмоленный бок и с хриплым рыком напряг все силы. Бочка со скрипом сдвинулась с места по белому песку, падая на бок.
— Что ты делаешь? — Голос Аида прозвучал с оттенком… недоумения.
Не став ему ничего отвечать, едва ли он мне хоть в чем-то поможет, а потому бессмысленно тратить на это свое время и силы, я, стиснув зубы, принялся толкать бочку все ближе к черной воде Стикса. Песок был гладким, даже без камней, так что мне ничего не мешало катить свой груз, благо он был круглым, хотя и все еще неожиданно тяжелым.
Лишь у самой кромки берега:
— Наполняю твою бочку, — выдохнул я, изрядно запыхавшись.
После чего с последним усилием пинком ноги, со всего размаха, вытолкнул тяжеленную бочку в реку! Бульк! Бездонная бочка мгновенно погрузилась в черные, вязкие воды Стикса. На миг показалось ее дно (вернее, его отсутствие), а затем она исчезла, заполненная до самых краев, до последней щели между клепками, ледяной водой мертвых.
— Вот! — я выпрямился, с вызовом смотря прямо в золотые глаза под капюшоном.
В этот момент на моем измученном лице появилась дерзкая, почти безумная ухмылка.
— Она наполнена до краев! Теперь твоя очередь, Владыка Теней! Верни меня в мир живых! — с вызовом посмотрев на владыку загробного мира.
Молчание повисло над белым берегом, казалось, что лаже стоны грешников стихли. Моя тень была права, идея обратиться к мифу о боге не привела меня в восторг, но, чтобы вернуться, я был готов заключить сделку даже с самим Сатаной. Так что бог мертвых Аид был еще не самым плохим выбором, он даже поручил мне столь простую задачу, я думал, что его испытание будет посложней.
Аид пару секунд смотрел на место, где исчезла бочка, потом медленно перевел свой взгляд обратно на меня. Капюшон, казалось, качнулся — едва заметный кивок.
— Остроумно, — сухо произнес Аид, и в его безжизненном голосе, возможно, мелькнула тень чего-то, отдаленно напоминающего… уважение? — Ты использовал букву, но не дух моего условия. Ты должен был усвоить сегодня горький урок, но я все же признаю твою победу в этом споре. Я верну тебя в мир живых…
Он сделал зловещую паузу, и холод от его фигуры сгустился, стал почти осязаемым.
— Но помни, Кацураги, — голос бога прозвучал как скрежет дробовика Айко, — за все в этом мире и за его пределами приходится платить. Не думай, смертный, что ты победил, ты можешь обмануть бога, но получится ли у тебя обмануть саму Судьбу?
Мне совсем не понравилось, каким тоном все это было сказано, чувствовалась в нем угроза, так что я расправил плечи и выпрямился во весь рост, стараясь не дрожать перед этим воплощением Вечного Мрака. Я поднял свою правую руку, поборов желание показать ему средний палец, все же не стоит ссориться с мифом целого бога.
Показав Аиду свою каменную ладонь:
— У меня нет судьбы, — мой голос звучал хрипло, но твердо. — Ее пожрало проклятие. Судьба? Пусть они идет на хрен! Я уже заплатил всем, чем мог! Верни меня! — оскалился я. — Ебучий фатум и так у меня уже все отобрал! Мне нечего больше терять!
Глаза-угольки под капюшоном Аида замерли на каменной руке. Потом Аид медленно поднял уже свою бледную руку, скрытую в складках мантии. Палец указал не на меня, а на мою тень:
— Доверившись своей темной стороне, ты спас свою жизнь смертный, но ты ошибаешься, что тебе нечего терять, — его голос был холодным и насмешливым.
Ему было меня не жаль, скорей его забавлял сам факт, что я пытаюсь бороться со своей судьбой, не желая принимать свою смерть.
— Я помогу тебе вытолкнуть чужую легенду из твоего сосуда. Я дам тебе шанс вернуться, — холодно произнес он. — Но у всего есть цена Кацураги, и тебе придется ее заплатить сполна…
После его слов белый песок под моими ногами поплыл. Тоннель из рук мертвецов вновь разверзся подо мной. Но на этот раз я падал не в Царство Мертвых, а наоборот из него. Обратно в мир живых…
***
Тьма. Холод. Тишина. И запах… крови. Именно этим всем меня встретил мир живых. Я вернулся! Открыв глаза, пару секунд пытаюсь прийти в себя. Вокруг больше не пахло весенней травой, как и ее было бескрайнего поля. Только сырая, гнетущая темнота пещеры, прорезанная тусклым фонариком Айко. Я лежал на холодном камне, спиной к чудовищной каменной статуе Василиска, застывшем в вечной агонии. Воздух был густ от пыли, запаха гнили и… металлического привкуса смерти.