Только эти слова заставили меня остановиться. Я замер, задыхаясь. Испытывая нестерпимое желание умереть, броситься вниз, в черную пучину, чтобы Айко наконец отпустила меня и спаслась, было почти неодолимым. Но ее хватка была железной. Даже когда ее собственное крыло едва двигалось от перенапряжения, даже когда каждый взмах крыльев стоил ей боли, она не отпускала.
Меж тем впереди, сквозь пыль и падающие обломки, вырисовывалась громада центральной пирамиды. И я почувствовал его. Знакомый, навязчивый, спасительный стук. Тук-тук. Тук-тук. Белая Дверь. Она была так близко. На самой вершине пирамиды у алтаря.
Айко, собрав последние силы, рванула к пирамиде. Мы пронеслись мимо гигантских каменных ступеней, мимо устрашающих барельефов, мимо темных провалов, откуда сыпались камни. Последний рывок и мы рухнули на каменный пол у подножия алтаря. Айко с глухим стоном опустилась на колени, я вывалился из ее ослабевших рук, ударившись плечом о камень. Она тяжело дышала, прижимая руку к обожженному крылу, ее лицо побелело от боли.
— Кацураги, — она выдохнула, задыхаясь, указывая взглядом на пустоту перед алтарем, где вибрировал невидимый, но ощутимый ритм Белой Двери. — Открывай… Дверь! Сейчас!
Пока я, шатаясь, поднимался, ее взгляд скользнул по алтарю. Среди груды пожелтевших костей и черепов лежало две книги и пузырек с чем-то красным. Толстые, в переплетах из странной, похожей на кожу ящерицы, материи. Айко, не задумываясь, схватила все это и сунула в свою объемистую сумку. Даже в такой момент она не утратила ясности мысли. Знания нам еще могут пригодиться…
Встряхнувшимь, я пытался собрать остатки воли. Нужно было открыть Дверь. Спастись. Ради Айко. Ради жертвы Ханы. Я протянул дрожащую руку к тому месту, где пульсировал зов Белой Двери. Пальцы коснулись невидимой грани. Знакомой холод…, но на этот раз он был слабым, едва ощутимым. Его словно высасывала холодная пустота внутри меня, оставленная сделкой с Аидом. По спине пробежали мурашки, зубы начали стучать от пронизывающего холода, не имевшего отношения к пещере. Я сосредоточился, вцепившись в образ своей комнаты, в запах старой бумаги и пыли. Тук-тук. Тук-тук. Все настойчивее стучала в моем разуме Белая Дверь.
В воздухе передо мной заколебалась, заструилась дымка. Проход. Он был узким, нестабильным, но он был! Моя спасительная щель обратно в реальность…
— Кацураги, идем! — Айко уже встала, ее рука снова схватила меня за плечо, пытаясь подтолкнуть к дымке. Ее глаза горели решимостью, смешанной с тревогой, проход мог захлопнуться в любой момент.
Я же замер на месте, глядя не на спасительную дымку, а назад, в темноту рушащейся пещеры, туда, где осталась она. Вина снова накрыла с головой. Жить… после этого? Вернуться в свою комнату, дышать тем же воздухом, знать, что она…
— Я… — выдыхаю, стиснув зубы, ощущая, как холод внутри сковывает не только тело, но и волю. — …я остаюсь, — не терпящим возражения голос заканчиваю.
Айко замерла на долю секунды. Потом ее лицо исказила ярость, чистая и первобытная. Она рванула меня к себе, ее лицо оказалось в сантиметрах от моего. Глаза, серебристые и холодные, как лезвия, впились в меня.
— Нет! — ее крик перекрыл грохот обвала. — Нет! Ты не остаешься! Не смей! Не обесценивай ее жертву! Она отдала жизнь за ТЕБЯ! Ты будешь ЖИТЬ, Кацураги! Будешь помнить! Будешь нести этот долг! Ты не имеешь права сдаться СЕЙЧАС!
— Нет, я не могу… — тихо бормочу, отводя взгляд, чувствуя, как почва уходит из-под ног в буквальном и переносном смысле. Камень под нами содрогнулся от нового мощного удара где-то в основании пирамиды. — Я не…
Я не увидел движения. Лишь мелькнул стальной приклад ее обреза, стремительно приближающийся к моему виску. Не было злобы в этом движении. Только отчаянная решимость. Жесткая милосердие. УДАР. Яркая, ослепительная вспышка боли в виске. Потом ничего. Только нарастающий звон в ушах, поглощающий все звуки рушащегося мира. Темнота нахлынула мгновенно, мягко и неумолимо, как воды черного озера внизу. Последнее, что я почувствовал — это крепкие руки Айко, подхватывающие мое падающее тело, и ощущение падения уже не в бездну, а в беззвучную, бездонную темноту внутри себя.
Эпилог
Эпилог. Реквием по мечте.
Звонок на перемену прозвенел, как избавление. Хана потянулась за партой, чувствуя, как затекли мышцы спины после часа неподвижного сидения на скучном уроке истории. Солнечный свет лился через высокие окна класса, играясь бликами на ее парте.
— Фух, выжили! — Мишико, ее лучшая подруга, уже вскочила с места, энергично складывая учебники в рюкзак в форме кролика.
Ее темно-синяя школьная форма была безупречно выглажена, волосы собраны в аккуратные хвостики с ярко-желтыми резинками.
— Этот тест был просто пыткой! Я уверена, перепутала все даты сёгунатов.
Хана улыбнулась в ответ, медленнее собирая свои вещи. Ее собственная форма выглядела так же идеально, а повязка на левом глазу слегка съехала на бок, она поправила ее привычным жестом.
— Не такая уж пытка, — пожала Хана плечами, вставая. — Хотя да, дат действительно многовато. Надеюсь, на финальном тесте обойдемся пересказом общего смысла эпохи Эдо, а не собранием дат.
Они вышли в шумный коридор, заполненный учениками.
— Эй, Хана! Миши! — к ним подбежала группа одноклассниц. — Вы в столовую? Идемте вместе! Сакура-чан принесла домашних онигири с лососем, обещала поделиться!
— О, это звучит куда аппетитнее, чем булочки с бобовой пастой из буфета! — Мишико тут же оживилась, хватая Хану за руку. — Пошли скорее, а то все разберут!
Хана позволила увлечь себя. Шум, толкотня, запах школьной столовой: смесь подгоревшего масла, соевого соуса и чего-то сладковатого; все это было такой знакомой, обыденной частью ее жизни. Она слушала, как Сакура хвастается новым платьем для выпускного вечера, как Кейта из параллельного класса наконец-то пригласил Юми на свидание, как все ругают сложную задачу по математике, заданную на дом.
— А тебе, Хана, повязка новая? — спросила одна из девочек, Рина, указывая вилкой на черную повязку в виде кролика. — Выглядит супер стильно! Где брала?
Хана машинально коснулась повязки.
— А, да… в том маленьком магазинчике возле станции, знаешь? Там, где продают всякие аксессуары ручной работы, — она постаралась сделать голос легким. — Просто увидела и не смогла устоять.
— Тебе действительно идет, — одобрительно кивнула Рина. — Как будто пират какой-нибудь крутой, только женственная версия.
Все засмеялись. Хана вежливо улыбнулась в ответ, чувствуя, как привычное напряжение в плечах чуть ослабело. Никто не спрашивал о глазе. Никто не смотрел с подозрением. Здесь, среди одноклассниц, обсуждающих платья, свидания и сложную математику, она была просто Ханой. Старшеклассницей с немного эксцентричным вкусом в аксессуарах и поврежденным глазом.
Она взяла предложенный ей онигири: теплый, аккуратно завернутый в водоросль нори. Вкус соленого лосося и риса заполнил рот. Солнечный луч, пробившийся через окно столовой, упал на стол, освещая крошки риса и яркую упаковку от сока. Все было просто. Обычно. Скучно, даже. И в этот момент, слушая, как Мишико спорит с Риной о достоинствах последнего айдола из их любимой группы, это было именно то, что ей сейчас нужно было больше всего. Мир без шевелящихся червей под кожей, без каменных рук и взглядов, видящих тьму в людях. Просто школа, друзья и теплый онигири на перемене.
После занятий, двигаясь по улице, Хана услышала звук автомобильного сигнала. Развернувшись, она увидела старую, но в отличном состоянии BMW 6 серии. Она было напряглась, но увидев за рулем девушку в темных очках и бежевой куртке, ее плечи расслабились. Айко.
Машина поравнялась с ней, после чего девушка опустила очки, показывая свои серебристые глаза:
— У нас сегодня дела, забирайся внутрь и растолкай своего учителя, нам может понадобиться ключник, — кивнула она ей.
— Он опять будет ворчать, — вздохнула Хана, приподняв край школьного пиджака, посмотрев на часы. — Сейчас едва три, а он просил не будить его раньше шести…
Сама собой появилась на лице девушки улыбка. Сердце в груди быстро забилось в ожидании какого-нибудь секретного поручения от Общества святой Гидры. Они с Кацураги уже месяц как вступили в него. За это время… много чего произошло, например, она успела умереть от рук Персея, но девушка предпочитала не унывать, тем более Кацураги обещал найти способ оживить ее.
Забравшись в машину на заднее сиденье, она на секунду прикрыла глаза:
— Кацураги, пришло время просыпаться, — особым тоном произнеся фамилию своего учителя.
На миг она увидела бескрайнее поле, где дремал ее учитель, после чего ее тело и лицо стали стремительно меняться. Спустя всего пару секунд на заднем сиденье уже сидел темноволосый мужчина в разноцветных очках. Широко зевнув, прикрыв рот рукой, он приподнял край плаща, посмотрев на часы.
— Сейчас же даже трех нет! — вытаращился я на Айко, что смотрела на меня через зеркало заднего вида.
— Для тебя есть работа, — кивнула она мне, трогаясь с места.
Вновь зевнув, я про себя подумал, что подремал бы еще пару часов. Вчера ночью я сильно вымотался, поглощая силу из проклятия в руке. Использование способностей маски без подпитки от мифа довольно сильно выматывает, но только так я мог хоть как-то загладить свою вину. Подняв руку, посмотрев на нее, увидев, что она начала уже крошиться:
— Сперва заедем в больницу, мне нужно сильное проклятие, я вчера слишком много силы забрал из руки, — киваю ей.
— Да, стоит заехать, — после чего на ее губах появился намек на улыбку. — Таким темпом у нас не останется больных клиентов, — с бесенятами в глазах посмотрев на меня через зеркало.
— Марк что-нибудь придумает, — беспечно киваю, после чего решаю сменить тему: — Как там в Токио?
Она недавно возвращалась туда, чтобы закупиться всяким разным.