«Может, это из-за болезни? — размышлял Борзов. — А может, и сердится на что-то. Кто знает этих стариков. Их так воспитывали. Не нравится им, что мы стали жить более открыто, чем они».
Борзов довольно ухмыльнулся, вспомнив о доме, который они с Тамарой отгрохали практически за государственный счет, материалы списывались на другие объекты, рабочая сила была солдатская, лишь кормежка дополнительная да некоторая сумма денег командиру — вот и все расходы.
«Может, завистники уже успели накапать Липатову про новостройку? — подумав, ужаснулся Борзов. — Нет! — успокоил он себя. — Откуда? Дом записан на тетку Тамары, баба тертая, не проболтается… Так звонить или не звонить?»
Борзов долго рассуждал, сидя за столом, потом походил по кабинету, подражая Липатову.
Телефонный звонок вывел его из состояния задумчивости. Звонил главный лесничий:
— Петр Григорьевич, я все подготовил!
— Что — все? — не понял Борзов. — Кто это?
— Да Кучерявый я! — удивился его забывчивости главный лесничий. — Вы приказывали организовать охоту на косуль…
— Семен Иванович, ты, что ли? — наконец понял Борзов. — Заработался я. Молодец, что напомнил.
После звонка Кучерявого Борзов обрел былую уверенность. Теперь было с чем звонить Липатову.
Борзов набрал номер телефона. Липатов трубку взял сам.
— Егор Сергеевич! — медовым голоском заворковал он. — Борзов беспокоит. Как ваше здоровье?
— Здравствуй, Петр! — радушно приветствовал его Липатов. — Как дела?
— Вашими молитвами, Егор Сергеевич! — распинался Борзов. — Для охоты я все уже подготовил.
— Какой охоты? — не понял Липатов. — Я разве заказывал охоту? — очень удивился он.
— Охота на косуль, Егор Сергеевич! — продолжил разговор Борзов. — Отдыхать тоже надо. А то все работа, работа… Постреляете, потом мой волшебник вам такую баньку сварганит, что сразу помолодеете и телом, и душой!
— Заинтриговал, заинтриговал, змей! Я тут немного прихворнул, видно, в машине просквозило, но сейчас уже совсем здоров, наши эскулапы лечат великолепно. Советский народ — самый счастливый народ в мире хотя бы потому, что у него настолько развитая медицина…
Липатов забыл, что говорит по телефону, а не на митинге или, на худой конец, на бюро обкома, и долбил Борзову минут двадцать о преимуществах социалистической системы перед капиталистической.
Борзов поначалу слушал его стоя, затем ноги затекли, и он осторожно, чтобы ничего не скрипнуло, сел в мягкое кожаное кресло, продолжая почтительно внимать своему патрону.
— …твоя идея поохотиться очень неплоха, скажу тебе прямо, — продолжал Липатов. — Когда ты запланировал это мероприятие? — по-деловому поинтересовался он в конце своей длинной речи.
— На субботу, Егор Сергеевич! — обрадовался Борзов, чувствуя себя опять в роли фаворита. — Чтобы у вас еще оставалось воскресенье — отдохнуть на своей даче.
— Ничего себе охота! — засмеялся Липатов. — Если после нее придется целый день еще отдыхать.
— Стрелять полетим! — пояснил Борзов. — А стрельба утомляет. Косуль-то много!
— Мысль, конечно, интересная… — после некоторой паузы обронил Липатов. — Работа на идеологическом фронте хоть и не получилась у тебя, но кое-чему все же научила. Нахватался!
— Старался, Егор Сергеевич! — закончил Борзов. — Хотя язык у меня подкачал, но зато я — человек дела и образец верности. Ну, а то, что косноязычен немного, так вы сами знаете, что в нашем деле это не самое страшное.
Борзов врал с таким вдохновением, что сам себе верил. Прекрасно он бы справлялся и с работой секретаря по идеологии, но на этой работе было слишком много лихих говорунов, запросто заткнувших его за пояс. Карьера здесь далась бы ему трудно, ведь выше головы не прыгнешь. Конкурентов хоть отбавляй, а новый Сталин еще не скоро придет, чтобы можно было убирать всех пачками. Вот они с супругой и решили прибрать к рукам правоохранительные органы города. Через них реально можно влиять на обстановку, держать за жабры непокорных. Тамаре Романовне удалось даже убедить Липатова передать Борзову кураторство и торговлей, и общественным питанием. Ведь за одну зарплату не обеспечишь отдых нужных людей, не ублажишь все их желания. И Липатов, несмотря на многочисленные возражения остальных членов бюро обкома, решил вопрос в пользу Борзова.
«Ночная кукушка дневную перекукует!»
— Верный от тоски безмерной, — захихикал Липатов. — Ну, заезжай за мной пораньше в субботу, отдохнем вместе. Считай, уговорил!
И он бросил трубку, не сочтя нужным попрощаться. Борзова он держал чуть выше прислуги и относился к нему соответственно.
Но тот не обращал на это никакого внимания, вернее, воспринимал как должное. Ощутив свою нужность, он внезапно почувствовал и голод. Борзов обожал пиры и приемы, чем всегда пользовались заезжие визитеры.
Забыв, что Тамара Романовна отпустила на весь день повара с горничной, чьи роли покорно исполняла одна безответная Глаша, он поехал домой. Эта деревенская деваха тридцати лет была настолько покорна, что, когда в отсутствие жены Борзов заявился домой поздно ночью в пьяном виде и забрался к ней в постель, она покорно приняла его.
Предвкушая хороший домашний обед, он явился домой. Однако дома застал жену с дочерью, собирающихся покинуть родные стены.
— А что, обедать не будем вместе? — спросил Борзов и сразу же вспомнил об утренней записке жены. — Черт, забыл!
— «Что-то с памятью моей стало, все, что было не с тобой, помню…» — насмешливо пропела супруга, с намеком чуть-чуть изменив слова песни.
— Ладно! — смирился Борзов. — Пообедаю у Юрпалова.
— Мы тоже идем туда! — подкрашивая губы, сообщила Тамара Романовна.
Борзов оглядел разряженную, как кукла, жену и вздохнул.
— Бриллианты в ресторан обязательно надевать? — спросил он укоризненно.
— Однова живем, милый! — засмеялась Борзова, глядя на его хмурое лицо. — Зачем бриллианты покупать, если прятать их. А коли тебе не нравится, можешь без нас обедать у себя в горкоме. Там не хуже кормят.
— В театры, на концерты… — неуверенно начал Борзов.
— …в гости, на приемы… — насмешливо продолжила Тамара Романовна. — Боже мой, какой ты скучный!
— Не выступай! — поддержала мать дочь Рита. — Красивая женщина очень хорошо смотрится в сочетании с бриллиантами. Только, мама, я не собираюсь обедать в кабинете. Да и тебе далеко еще до того времени, когда придется прятаться от людей. Ты у меня ого-го!
— Спасибо, родная! — поцеловала дочь Борзова. — Разве от твоего отца дождешься комплимента… Я прикажу Юрпалову оформить нам столик на двоих. А наш папочка будет обедать в кабинете, в гордом одиночестве.
— Поедете со мной? — неуверенно спросил Борзов у своих прекрасных дам.
— Вот поедем мы как раз с тобой, милый! — обрадовалась жена. — Юрпалов получил свежую партию «хванчкары», а ты же знаешь, что это мое любимое вино.
— Поехали! — прервал тираду жены Борзов.
— Командир! — насмешливо протянула жена. Но с послушным видом потянулась за мужем, который вышел из дома с гордо поднятой головой.
Снова в ресторане
После фиаско с Севериной Ярыгин поехал в гостиницу. По дороге он думал об Ольге. «Я к ней всей душой, — переживал Ярыгин, — можно сказать, с восхищением ее мужеством и принципиальностью, а она меня за одного из этих приняла, выставила как прощелыгу».
С Оболенцевым он договорился встретиться в ресторане гостиницы «Москва» в час дня. Когда Ярыгин вошел в полупустой зал ресторана, Оболенцев уже ждал его за столиком на двоих, изучал меню.
— Привет! — подсел к нему Ярыгин. — У тебя вид, как у Буриданова осла, застывшего между двух охапок сена. Если ты не можешь выбрать между куропаткой в белом соусе и рябчиками в мадере, то я за куропатку, она нежнее.
— Ты, как всегда, приходишь точно к подаче пищи! — с ехидцей заметил Оболенцев.
— Старая армейская привычка! — тут же парировал Ярыгин. — Ожидание портит аппетит.
Официант принес заказанные Оболенцевым сосиски и два стакана компота. Глядя на таких посетителей свысока, он удалился с недовольной миной на лице.
— Однако! — поразился Ярыгин. — Твоя немецкая скаредность уже доходит до неприличия. Ты видел, как на нас смотрел официант?
— Ваня! Уж больно ты привередлив сегодня. Ты давай лучше ешь и рассказывай.
— Когда я ем, я глух и нем! — заметил Ярыгин и приступил к еде.
— Поэтому я так мало еды и взял! — усмехнулся Оболенцев. — Не томи, я же вижу, что тебя просто распирает от желания поделиться со мной интереснейшими сведениями, которые тебе удалось добыть. Валяй.
— За порцию сосисок и стакан компота ты хочешь получить бесценные сведения? — заканючил Ярыгин. — Может, еще что-нибудь закажешь?
— Не цыгань!
Ярыгин вздохнул и стал рассказывать о своей встрече с Севериной.
Оболенцев невозмутимо слушал, со стороны можно было подумать, что ему рассказывают в пятый раз один и тот же анекдот.
— Стыдно здесь есть сосиски с компотом из черешни! — произнес Ярыгин, давясь последним куском. — Такое можно и в кафе получить, а не в ресторане.
— Как сработал, то и заработал… — иронично заключил Оболенцев.
Пока Оболенцев и Ярыгин обменивались репликами, по залу в сопровождении Юрпалова прошла модно одетая девушка и экстравагантная красивая женщина, в ее ушах сверкали крупные бриллианты.
Подойдя к столику с табличкой «служебный» — рядом с друзьями, — Юрпалов с умильным выражением на лице усадил сначала женщину, затем девушку, задвигая за ними стулья, потом разместился и сам.
Тотчас же к ним устремились два официанта. Один из них моментально открыл бутылку минеральной воды и, протерев салфеткой горлышко, наполнил фужеры. А другой, почтительно вслушиваясь в шепот Юрпалова, записал заказ, и оба исчезли.
— Борзова! — тихо сказал Оболенцев, глядя в противоположную сторону.
— Ни фига себе! — не удержался Ярыгин. — С какими брюликами разгуливает. В каждом ухе по «Волге».
— Ваня, Ваня… — прошептал Оболенцев. — Имеющий уши да услышит.