Замятин думал, что, если действительно пронесет, отныне станет вести наипримернейший образ жизни. Самый жесткий распорядок! Никаких пьянок! Только учеба, только карьера!!! Надо суметь стать настоящим человеком! Большим человеком! Большим людям плевать на такие ситуации… А Инара все-таки умница. Не ожидал, никак не ожидал! Радость звучала торжественным ритмом, — добился-таки!!! Да, такие женщины выбирают сильнейших!
— Ладно. — Тяжелый голос Оласаева разом срезал ликующую симфонию. Вздох. Щелчок — огонек сигареты дугой прорезал темень. Мурад тут же закурил следующую. — Пошли сдаваться, что ли…
Турецкий. 9 апреля. 11.20
— Со шмидтовскими быками полный голяк! — Позняк взял слово, не дожидаясь приглашения. — Они отрепетировали показания. Тридцатого вечером в клубе никого не было, около одиннадцати Жадько устроил фейерверк, больше ничего заслуживающего внимания не происходило. Шаг влево, шаг вправо — не знаю, не видел, не помню. Массовый склероз.
— Во второй раз мы их пока не вызывали, — потягиваясь, сказал Ильин. — Может, на очной ставке с макаровцами расколются.
— Ща! Разбежались! На сто рублей спорим?
— Ты же не отдашь. — Ильин зевнул.
— Кончайте базар! — повысил голос Турецкий. — Что у нас есть на них? Оружие нашли?
— Нашли! — Позняк нервно расхохотался. — Я такого еще в жизни не видел. Вот где кино и немцы!
— Там целый арсенал, — пояснил Ильин, — оформлен как частная коллекция. Каждый ствол якобы представляет собой историческую ценность. Тот именной, тот редкий экспериментальный образец, тот пристреливал лично Макаров или Ворошилов. Главное — бумаги все в порядке. С печатями Министерства культуры!
— Получить в Министерстве культуры разрешение на хранение оружия — это круто, — согласился Турецкий. — А кто владелец коллекции по документам?
— Коллекция — собственность клуба.
— Гениально! А владелец клуба — Жадько. Ладно, кроме его самого и его быков кто-то еще в клубе работает? Не братва же полы в оранжерее моет и кактусы поливает.
— Не братва, — сказал Ильин, — четыре пенсионерки из окрестных домов. У одной племянник отбывает срок за нанесение тяжких телесных, она у них главная. По их словам, они всегда прибираются утром. Что там, в этом «Ирбисе», ночами происходит — можно только догадываться. Если клиенты до утра засиживаются, поломоек, ясное дело, не пускают, пока народ не разъедется. А Жадько старухи эти боятся до потери памяти. Толку от них еще меньше, чем от быков.
— То есть все врут безбожно и ответственности за дачу ложных показаний не боятся. По крайней мере, гораздо меньше, чем за дачу правдивых, — подвел итог Турецкий. Чего и следовало ожидать. Кто допрашивал Арбузова?
— Я. — Позняк поднял руку.
— В двух словах показания и твои выводы. Протокол я потом почитаю. Кстати, я с Арбузовым вчера беседовал в неофициальной обстановке. Интересно будет сравнить наши впечатления.
— Тридцатого, около девяти, — начал Позняк, — они с Эренбургом заехали за Замятиным домой и сопроводили его в клуб «Ирбис». Охрана пропустила их — просто открыла ворота, когда они подъехали, никто к ним даже не вышел.
— Стоп! Почему их пропустили, не проверив? Они были в машине Замятина?
— Нет, на своей — на макаровской. Замятин позвонил по мобильному телефону и сказал, что они через минуту подъезжают.
— Хорошо, дальше.
— Они поставили машину на стоянку, Замятин вышел, а Арбузов с Эренбургом сразу отправились в бильярдную.
— Еще раз стоп! Кто-то должен был встречать Замятина, а кто-то — его охранников, не могли же их бросить на произвол судьбы посреди двора!
— Арбузов уверяет, что никто их не встречал. Замятин сразу отправился в оранжерею, видимо, знал, что его там ждут. А бильярдная была открыта — в предыдущий раз, когда Арбузов сопровождал Замятина в «Ирбис», он тоже весь вечер безвылазно проторчал в бильярдной.
— И в первый раз была та же самая история? Их никто не встречал, он никого не видел?!
— Да. Замятин сам объяснил ему, где следует ждать.
— Хорошо, вернемся к вечеру тридцатого. Когда они подъехали, сколько машин было на стоянке?
— Две. Джип Жадько, который мы вчера видели, и лимузин. Номер он, конечно, не запомнил.
— А китайца, который занимался фейерверком, он запомнил?
— Нет. Говорит, возился какой-то неприметный человечек маленького роста. Они с Эренбургом на фейерверк смотрели, а не на него.
— Еще что-нибудь интересное он рассказал?
— Ирбисовских охранников во время фейерверка они не видели. Это как раз похоже на правду: от дверей бильярдной пятачок перед воротами, где стояла охрана, не просматривается. Второго гостя, который развлекался вместе с Замятиным, якобы тоже. Самого Замятина и девиц — мельком. Часов в двенадцать они приняли теплого генпрокурора на борт. Пока везли домой, он совсем раскис и самостоятельно передвигаться уже не мог, пришлось доставить его до дверей квартиры. Все.
— Ну и как ты оцениваешь его показания?
— Сплошное вранье за редким исключением. Но врет он профессионально: без дополнительных улик не подкопаешься, а где их взять?! И нагло. Уверен, что у нас до него руки не дойдут. И у самого наверняка есть волосатая лапа.
— Есть, — подтвердил Турецкий, невесело усмехнувшись.
— Кто?
— С Арбузовым ясно. Что показал Эренбург? — обратился Турецкий к Ильину, не удостоив Позняка ответом. Как бы там ни было, не стоит порочить честное Славкино имя в глазах подчиненных.
— То же самое, слово в слово. С той лишь разницей, что Эренбург был в «Ирбисе» впервые.
— А с кем в паре работал Арбузов в предыдущий раз?
— Сам, — ответил Позняк.
— И в бильярд играл сам с собой?
— Да.
— И лимузин на стоянке был тот же самый, и больше никаких машин, и, несмотря на это, он не удосужился запомнить номер?
— Точно.
— Ну что ж, Арбузов и Эренбург тоже показания отрепетировали. Если они говорят правду — про бильярд я имею в виду, — уточнил Турецкий, — это значит, что Замятин гулял вместе с хозяином заведения. Поскольку владелец лимузина был без охраны.
— То есть Шмидт на кого-то шестерит?! — выпалили Ильин и Позняк хором.
— Выходит, шестерит. Или состоит в особо доверительных отношениях.
— Ну что ж, коли так, картина, по моему, совершенно ясна, — заявил Позняк, — вы позволите, Александр Борисович, сделать резюме?
— Валяй, — кивнул Турецкий, — а ты, Вова, свари пока кофе.
— Резюме. Независимо от того, к каким выводам придет экспертиза: сможет она подтвердить, что кино снималось в оранжерее «Ирбиса», или не сможет из-за ремонта, — мы имеем цепь улик, которые доказывают, что тридцатого сентября Замятин был там с двумя проститутками и еще одним не установленным пока гражданином. Причем заметьте: не «человек похожий на Замятина», а именно Замятин с проститутками, похожими на тех, которые были показаны по телевидению. Это подтверждается, с одной стороны, показаниями Арбузова и Эренбурга: они сопровождали в «Ирбис» генпрокурора, а не «человека, похожего на…». И с другой — показаниями Косых. Он хорошо рассмотрел тех самых проституток в том самом месте, в то самое время в обществе генпрокурора. Ну а то, что это был Замятин, мы уже установили. Все просто, как дважды два. Техническую экспертизу пленки по большому счету можно вообще не делать.
— Дальше?
— Дальше, несколько сложнее. Совершенно очевидно, что видеозапись сделал Жадько, причем не по собственной инициативе, а по заданию своего хозяина, с которым Замятин вместе развлекался. Я подумал: не мог Замятин водить дружбу с кем-то из шмидтовских дружков, это должен быть человек более крупного калибра. Значит, он, в свою очередь, не может быть закадычным приятелем Шмидта и пользоваться по старой дружбе услугами его быков. Выходит, Шмидт действительно на него шестерит. Вопрос: как все это доказать? Замятин-то наверняка понимает, чьих это рук дело, но отомстить не хочет — боится. Или надеется на чью-то поддержку, черт его разберет! Насчет расклада сил в высших сферах — я полный ноль. Но нам его самостоятельные шаги невыгодны — это совершенно ясно. Если он опять окажется на коне — первым делом нас сожрет. Точнее — вас, Александр Борисович. Мы с Вовой для него не пешки даже — так, мелкие насекомые, микробы. Поэтому его надо как можно быстрее припереть к стенке и склонить к сотрудничеству со следствием. Тут вам, Александр Борисович, и карты в руки.
— Все сказал? — спросил Турецкий, методично прихлебывая кофе.
— Все.
— Пей — остынет. И слушай меня. Ты, Эдик, как я погляжу, метишь прямо на место Грязнова? Или сразу в министры внутренних дел?
— А по-вашему, я должен до пенсии в операх ходить?! — Позняк скорчил презрительную мину.
— Если будешь пыжиться и стараться прыгнуть выше головы, до пенсии не дослужишь. — Турецкий одни махом проглотил полчашки. — Ты сам только что сказал, кто ты для Замятина. Микроб, вредное насекомое. Ужалить можешь, если изловчишься и найдешь слабое место. А припереть к стенке и склонить к сотрудничеству ты даже бабульку не смог, которая у Жадько пыль с кактусов стирает.
— И что мы делать теперь будем? — с вызовом спросил Позняк. — Наложим полные штаны и станем нюхать да помалкивать?
— Вовсе нет. Все как обычно: доложим о результатах по инстанции и будем работать дальше. Ты, Эдик, занимаешься китайцем, ты, Вова, дожимаешь проституток. Я работаю с Жадько. Это предварительный план, если не поступит ценных руководящих указаний. Все, идите пока отсыпайтесь.
Турецкий. 9 апреля. 12.00
Информацию, добытую Ильиным и Позняком, Турецкий пересказывал Меркулову целых полтора часа. Виной всему телефоны, Меркулов в определенный момент устал поднимать трубку и включил режим селектора. Иногда полезно писать подробные рапорты, тысячу и один раз успел подумать Турецкий, пока он добрался до некоторых соображений по делу Замятина.
— Что-то ты бледный какой-то, — сказал Меркулов, прикрывая микрофон рукой.