– Что было в итоге? Из-за чего уровень-то рос?
– Да хуй его знает.
– Но Старого-то наградили за то, что турбину спас?
– Ага! В приказе так и написали: «Такой-то такой-то во время аварийной ситуации такого-то числа принял единственно верное решение, остановил турбину с целью предотвратить её повреждение. За проявленную находчивость объявить благодарность. За остановку производства лишить месячной премии в полном объёме».
– Что?
– А вот то. Цех остановил – премию не получил.
– Но ведь он турбину спас!
– Но цех ведь остановил.
– Но турбину ведь спас!
– Да кого это ебёт! Главное, что цех остановил.
XX
– Терминатор, тебя Кузя вызывает. Он ждёт на улице возле бытового корпуса. Рядом с вакуум-вытяжкой, – раздалось в трубке местного телефона.
– Понял, щас буду, – ответил Терминатор. Затем он надел каску, взял противогаз и вышел из стекляшки. Попав в помещение машинного зала, где стояли турбины, он как будто окунулся в горячее молоко. Его обдало волной жара, и пот немедленно потёк струйками по лицу и по спине. В горячем мареве он дошёл до угла, где находилась лестница, спустился на первый этаж и, пройдя десяток метров, через огромные ворота вышел наконец на улицу. Снаружи тоже было жарко, но всё-таки куда лучше, чем в душном, наполненном шумом, гарью и паром машинном зале. Прямо напротив ворот находился бытовой корпус. На втором его этаже располагалась раздевалка или, как её все называли, бытовка, на третьем – инженеры разных служб, а на четвёртом – руководство цеха. Терминатор повернул налево и пошёл прямо на огромное железное строение – вакуум-вытяжку. Нужна она была для конденсации паров одной из трёх турбин. В нижней её части располагались вертикальные десятиметровые жалюзи, а в верхней части – шесть громадных вентиляторов. Положением жалюзи регулировали поток воздуха, который затягивали с улицы вентиляторы, и с его помощью охлаждали текущий по трубкам, расположенным над ними, паровой конденсат. Сейчас было лето, и поэтому на вакуум-вытяжку подавалась вода для дополнительного охлаждения. С разных сторон она стекала с неё и, объединяясь в большой ручей, текла через дорогу. Между вакуум-вытяжкой и бытовым корпусом в теньке стоял Кузя и смотрел на текущий через дорогу ручей. Терминатор пошёл к нему.
– Здравствуйте, Николай Викторович!
– Привет! Вот видишь, какая история, – сказал он, показывая пальцем на ручей, – заливает всю дорогу. А тут и главный инженер проехать может, и генеральный директор. Непорядок, в общем.
– Воду нельзя перекрыть, вакуум посадим.
– Да это всё понятно. Я и не о том. Вот видишь, тут асфальт кругом новый положили. Я попросил, чтоб они канавку проложили, которая бы воду уводила. Они проложили, но этого недостаточно. Потом её ещё ломом продолбили дополнительно, видишь, кругом куски свежего асфальта лежат? И всё равно ручей через край канавки перетекает и – на дорогу.
– А я что тут сделать смогу?
– Вот ты слушай! Сейчас жарко, асфальт мягкий, попробуй из этих кусков сделать бортик, чтобы вода не переливалась на дорогу из канавки.
Терминатор непонимающе смотрел то на канавку, то на Кузю. Кузя поймал его взгляд, присел на корточки, взял кусок асфальта, положил на краю канавки и немного прижал, затем взял следующий, положил внахлёст рядом с первым и тоже прижал. Асфальт был податлив и как будто бы принимал требуемую форму.
– Понял?
– Понял, – вздохнул Терминатор.
– Ну я на тебя надеюсь! – сказал Кузя, поднявшись. Терминатор перешагнул через канавку, сел на корточки спиной к дороге и взялся за работу. Он взял в руку кусок асфальта неправильной формы. Из-за жары он был мягкий и немного сочился гудроном, чем-то напоминая сотовый мёд. Затем он положил его рядом с теми двумя, которые раньше положил Кузя, и с силой прижал. Кузя немного постоял, наблюдая за Терминатором, а затем отправился в свой кабинет на четвёртом этаже.
Солнце припекало, нагревая надетую на голову каску. Волосы под ней были мокрые, струи пота стекали по лицу Терминатора. Он выложил уже с десяток метров бортика. Вся канавка, продолбленная от вакуум-вытяжки до колодца возле бытового корпуса, составляла в длину метров тридцать.
– Развлекаешься? – сказал Пизда, подойдя к Терминатору и бросая на землю противогаз.
– Ага, видишь, как весело? – сказал Терминатор, особенно сильно вжимая кусок асфальта в асфальт. – А ты чё припёрся?
– Кузя над тобой сжалился, отправил на подмогу.
– А, ну милости прошу! – с издёвкой сказал Терминатор.
Пизда сел возле другого конца бортика и стал выкладывать его в сторону вакуум-вытяжки, в то время как Терминатор выкладывал в сторону бытового корпуса.
– Ёбаный пиздец! Взрослые люди, а занимаемся какой-то хуйнёй! – как бы ни к кому не обращаясь, ворчал Терминатор.
– Да ладно тебе! Солдат спит, служба идёт. Работа на свежем воздухе, так сказать.
– Да на хую бы я видел этот свежий воздух. Солнце печёт шо пиздец!
– Это да. Но ты вон уже настоящий мастер по укладке раздроченного асфальта! Вдвоём быстро захуярим.
Они продолжали выкладывать бортик на краю канавки из обломков выдолбленного асфальта, удаляясь друг от друга. Терминатор увидел приближающуюся тень и поднял голову: к ним шёл Кузя. Ещё издалека он оглядывал проделанную работу.
– Ну как? Получается? – подойдя, спросил Кузя.
Терминатор оглянулся на выложенный бортик и пожал плечами.
– Ну неплохо!
Кузя прошёл вдоль бортика от Терминатора к Пизде и обратно, встав где-то посредине.
– Молодцы! Надо же, так подумать: все тут с высшим образованием, а такой хуйнёй маемся. Но ничего не попишешь, работа есть работа.
Терминатор с Пиздой переглянулись. Кузя постоял ещё какое-то время и пошёл к себе.
– Хорошо хоть, он сам это понимает, – сказал Пизда.
– Хули хорошего? Дебильной работы от этого не меньше.
Они расходились всё дальше и дальше, и разговор от этого переходил скорее в перекрикивание, поэтому оба они всё больше молчали.
Потихоньку Терминатор довёл свою часть до колодца. Пизда тоже дошёл до самой вакуум-вытяжки, теперь нужно было проложить бортик вдоль всей её длины, чтобы вся стекающая вода попадала в канавку. Пизда оглянулся на выложенный бортик: кое-где вода переливалась через него или сочилась сквозь стыки кусков асфальта. Терминатор закончил свою сторону и прошёл к краю вакуум-вытяжки, чтобы класть бортик вдоль неё по направлению к Пизде.
– Как думаешь, смоет её первый же дождь?
– Думаю, смоет. Да и не похуй ли? Придумают ещё что-нибудь. Главное же, чтоб без работы не сидели.
– Зато на свежем воздухе!
– Угу, – потянул носом Терминатор, – свежее, блядь, некуда.
Теперь вакуум-вытяжка прикрывала их от солнца, с её верха на них летели брызги воды. Терминатор и Пизда медленно двигались по направлению друг к другу, выкладывая из обломков асфальта бортик вдоль продолбленной канавки.
XXI
Толстолобик опирался на перила ограждения. Прямо под ним находились огромные лопасти вентилятора. С нижней стороны лопасти были прикрыты металлической решёткой, а под ней было, по меньшей мере, десять метров пустоты. Над головой Толстолобика покатой крышей уходили вверх ребристые горизонтальные трубки, заполненные паровоздушной смесью. Посредине камеры располагался внушительных размеров двигатель вентилятора. Возле него суетились слесари. Вентилятор стоял, и, несмотря на мороз снаружи, в камере было жарко из-за горячих трубок.
– Долго вы там ещё? – крикнул Толстолобик слесарям.
– Да, ебать, стопорам пизда! Их выбивать нахуй надо. Закусило, по ходу. Хуй его знает, насколько тут работы.
– Да ёбаный ты нахуй! – вздохнул Толстолобик. Оттолкнувшись от ограждения, он развернулся и вышел из камеры вентилятора наружу – на длинный балкон. Справа и слева были двери двух других камер. Балкон опоясывал вакуум-вытяжку по кругу. С другой её стороны находилось ещё три камеры. После душной камеры мороз приятно освежал. Толстолобик посмотрел с высоты вниз, сплюнул. Внизу всё было покрыто снегом. Слева находился бытовой корпус, справа – машинный зал. Соединяла их расчищенная лопатой тропинка. Возле огромных, закрытых на зиму ворот также была расчищена большая площадка. От неё по направлению к бытовому корпусу вела тропинка. Другая тропинка вела в сторону вакуум-вытяжки и терялась под балконом. Толстолобик посмотрел на недавно выпавший нетронутый снег, сплюнул ещё раз и уже направился к лестнице, чтобы спуститься вниз, когда услышал крики из камеры вентилятора. Не успел он повернуться, как из камеры выскочил слесарь и с выпученными глазами бросился к нему:
– Останови, блядь, вентилятор! Останови нахуй вентилятор!
– Ты чё, охуел? Он же стоит! Там даже схема разобрана! – опешил Толстолобик. Оттолкнув слесаря, он бросился в камеру.
Вентилятор вращался, всё больше и больше набирая обороты. Немного придя в себя, Толстолобик заметил, что вентилятор крутится в обратную сторону. Тут до него дошло, что его раскрутило обратной тягой. Была зима, и огромные вертикальные жалюзи внизу были закрыты, чтобы вентиляторы не затягивали с улицы холодный воздух. А раз один вентилятор стоял, а остальные пять тянули, то, конечно, вся тяга пришлась на этот стоящий вентилятор. Чтобы такого не происходило, на вентиляторах стоят стопора, но стопора как раз заклинило и они были сняты…
– Хули стоишь! Останови, блядь! – крикнул в самое ухо слесарь и показал пальцем куда-то на лопасти.
Толстолобик вгляделся и побледнел. Под лопастями на металлической сетке лежал человек.
– Какого хуя он там делает? – заорал Толстолобик.
– Споткнулся. Хуй знает как. Он фиксировал вентилятор. Споткнулся, упал, а вентилятор стал раскручиваться.
– Ёбаные, блядь, придурки! Ещё хорошо, что он крутится в обратную сторону и его не притягивает.
– Слышь, нахуй, умник! Тормозить надо!
– Да его щас хуй остановишь!
Толстолобик огляделся по сторонам. Невдалеке лежала доска метра два в длину. Он знал, что так уже делали: останавливали вентилятор, когда его раскручивало в обратную сторону, с помощью доски, блокируя лопасти. Он подбежал, схватил доску и, встав над вращающимися лопастями, опустил её почти перпендикулярно плоскости вращения лопастей. Толстолобик был человеком достаточно сильным, даже в соревнованиях по тяганию гирь участвовал, но удар лопасти по доске был такой силы, что доска переломилась в нескольких местах и её вырвало из его рук. От удара руки немного дрожали. Толстолобик несколько раз встряхнул ими, чтобы прогнать боль от ушиба. Доска здесь явно не годилась. Осмотревшись и не найдя ничего лучше, Толстолобик крикнул слесарю, чтобы тот следил за лежащим внизу и не позволял ему подниматься, а сам выскочил из камеры. Добежав до угла вакуум-вытяжки, он свернул не налево – к лестнице, а направо –