С другого конца ряда Кислый, грузный коренастый мужик, спросил:
– Поэт, ебать, а вот на каком основании ты считаешь себя поэтом? Я тоже твои стихи читал. Ну это хуйня чистой воды, бред сивой кобылы. Вот Пушкин, – сказал он, подняв вверх указательный палец, – это поэзия! Там читаешь, и сердце радуется.
И мысль ясна, и рифма приятна. А у тебя – ни уму, ни сердцу…
Кислый хотел сказать что-то ещё, но Поэт в запале его перебил:
– Да что Пушкин! Пушкин – это уже даже позапрошлый век! Все эти формы исчерпаны, ещё Маяковский…
Кислый, имея привычку в споре переходить на крик, оборвал Поэта:
– И что, прошлый век? Да тебе за два века до него не допрыгнуть! Каждый долбоёб норовит назваться поэтом и сразу начинает кричать: «Нахуй нам Пушкин, мы и сами можем!» Что вы можете-то? Бред всякий писать? Так это любой может!
– Кислый, ну, погоди, не кричи! Поэта обидеть может каждый, – вмешался молодой мастер смены, которого уже сменили, и он пришёл переодеваться в чистое. – Поэт, вот скажи, ты сам как считаешь, хорошие у тебя стихи?
– Не мне судить мои стихи, но и не вам.
– Подожди, как не нам? А кому тогда? Для кого ж ты пишешь?
– Ну а что вы читали, чтоб судить? – спросил Поэт.
– Ну читали кое-что, – ответил мастер смены.
– Вот именно, что «кое-что». Чтобы судить, надо достаточно прочитать.
– А с чего ты взял, что я читал недостаточно? – вскинулся мастер.
– Ну а что ты читал? Достоевского? Толстого? Пушкина? А вот Андрея Белого? Или Мандельштама? Поэты второго ряда?
– Не, ну вот ты погоди. Толстого я, конечно, читал. «Войну и мир» в школе. Правда, про войну больше. И Достоевского «Преступление и наказание» читал. И Пушкина. А второй ряд… При чём тут второй ряд? Каждый ведь своё читает! Ты вот говоришь, что я что-то не читал. Так я другую литературу читаю. Патриотическую, например. Или историческую. Сейчас вот Старикова, например. Так почему я судить не могу? А если, чтобы судить твои стихи, надо всю Ленинскую библиотеку прочитать, то зачем ты их вообще публикуешь? Писал бы для своих, таких же, как ты, никто бы тебе и слова не сказал. Вы бы там понимали друг друга.
– Да при чём тут Стариков? Какое он отношение к поэзии имеет?..
– Поэт, блядь, недоделанный! Пиздуй уже смену принимать! – оборвал его всё тот же Кислый. Поэт как раз переоделся в робу и уже обулся, стоя возле своего шкафчика, увлечённый разговором. Он хотел что-то ещё сказать, но Кислый рявкнул:
– Иди работай, ёб твою мать!
– Хули ты орёшь на меня? Заткнись, ебать, и иди мыться! – огрызнулся Поэт.
Кислый покраснел:
– Я щас не только орать, я щас тебе ещё по ебалудам, будешь пиздеть!
– Ну дай!
Они пошли навстречу друг другу, но их разнял мастер смены:
– Так, нахуй, оба успокоились! Поэт, иди лучше работай, в этом Кислый прав. А ты, – обратился он уже к Кислому, – держи себя в руках, мы всё-таки на работе.
Все трое замерли на какое-то бесконечно повисшее мгновение.
– Поэт, ты не понял? – повысив голос, спросил мастер.
Поэт махнул рукой, пробурчав что-то вроде: «Да пошли вы», – и двинулся в сторону выхода из раздевалки.
– Чё сказал? – спросил мастер.
– Ничего! – ответил Поэт и вышел.
IX
– Ну, значит, выезжаю я. Машина в принципе прокачана. А команда, как назло, подобралась – одни долбоёбы. Нет чтобы следовать какой-то тактике… Просто все в разные стороны, кто куда. Я им пишу, мол, давай ты туда, ты по флангу, ты базу засвети. А они: «Хули ты командуешь, иди на хуй!» Ну там за мат банят, ты ж знаешь, а им всё похуй. Вот уже их выхлёстывать стали одного за другим. Ну я подбил несколько, но и у меня уже хэпэ[1] треть, наверное, осталась. Короче, ёбнули меня, вышел в ангар, взял другой танк, пошёл в другой бой. В принципе тоже ничё так. Советский взял. А у меня там пушка помощнее, но стреляет реже. Тут команда явно по-опытнее. Один сразу: «Я слева», другой: «На базу».
Третий: «Прикрываю». Короче, все как-то сразу сорганизовались, любо-дорого. Накидали от души. Там не сказать, что малолетки, но слились довольно быстро. Ну я кредитов заработал, танк в ремонт, сам на третий, и в бой. А он у меня лёгкий, бегает быстро. Ну я, значит, по краю карты на их базу. То ли мы разминулись, то ли что, но, прикинь, по дороге никого не встретил! Проскочил на их базу, а там арта. И на прикрытии никого. Ну я её раздолбил влёт. Ни тех ни других не видать. Они там где-то мочатся, смотрю только, как танки выбывают. Короче, ждать заебался, поехал навстречу своим. И как раз с тылу подъехал. Эти там бьются, ну и я сзади: ага, суки, не ждали! У них жизней немного уже оставалось. Так я своим танком нескольких, одного за другим, захуярил. Аккаунт у меня платный, кредиты да опыт увеличенные, так что все траты в первом бою два следующих с лихвой покрыли. Ну потом ещё пару боев, один выиграл, один проиграл. Как-то так. Как у тебя на западном фронте? – спросил Сосок у Старшого.
Оба они сидели в заводской курилке. Сосок был начальником отделения, но мужик он был простой, из операторов, начал карьеру, что называется, с основ. Старшой был старшим оператором, которым работал уже достаточно давно и идти выше не хотел, хотя и предлагали. Говорил, что чем выше, тем ебут сильнее, а ему и так неплохо. Сосок курил, и Старшой немного морщился, когда Сосок выдыхал дым.
– Сосок, вот ты знаешь, что, когда ты куришь, ты помогаешь американским табачным компаниям богатеть?
– Да, в курсе, но что тут поделать.
– Бросить!
– С нашей работой хуй бросишь.
– Отмазки это всё! А на западном-то фронте, как говорится, без перемен. Вчера вечерком сел, пока сын уроки делал. Ну пару боёв нормально так прошло. Успел нескольких уделать. У меня уровень-то пятый ещё, недавно играю. Потом вот, прям как ты говоришь, команда попалась полный пиздец. Друг за другом ездят, мешают, короче, как кроликов, нас перебили. Там даже если умеешь, ну что ты один сделаешь? Я тоже не сказать чтоб танкист великий. А потом, знаешь, решил попробовать артой поиграть. Непривычно так, но прикольно. Команда подобралась нормальная. Пара танков базу прикрывает, двое с боков засветили. Ну я и въёб. Сначала, конечно, промазал пару раз, всё же пристреляться надо, а потом нескольких прям подряд накрыл. Ну пару часов я поиграл, а там и сын подтянулся. Я вышел, уроки у него проверил, он сел играть. Вот не дурак вроде, а порой так тупит, в кого он такой только? Слушай, вот ты говоришь, платный аккаунт. Не жалко тебе денег? Игра же просто.
– Да при чём тут жалко или не жалко. Вот смотри. Я зарплату получаю нормальную, семье хватает. Пить я не пью, ну курю вот только, но тут, я уж сказал, нихуя не сделаешь. Так вот, что я не могу, что ли, себе развлечение небольшое позволить? Люди вон за одни выходные пропивают больше. А тут несколько сотен в месяц. Да и не жалко, зато кредитов больше на апгрейды. Ещё и место в ангаре дополнительное.
– Ну тут дело каждого, согласен. У меня вот сын танк премиумный на день рождения просит. Думаю. Наверное, куплю, раз хочет. Его же день рождения.
– Да а что такого-то? С ним зато денег нехило поднимаешь! Я вот купил пару месяцев назад. Разок в бой съездил, а денег как от трёх. И играешь в удовольствие, а не копишь эти кредиты на очередной апгрейд или повышение квалификации.
Пока они говорили, в курилку зашёл Лёлик. Сел, закурил, закурил и вторую, слушая их разговор и явно не понимая, о чем речь. Старшой с Соском были так поглощены обсуждением стратегий боя и тем, как какой танк лучше апгрейдить, что не обращали на него никакого внимания.
– Слушайте, ебать, господа офицеры, давайте уже про жопу, что ли, а то всё танки да танки. Заебали.
Старшой и Сосок одновременно повернулись к Лёлику:
– Ну, ёбаный в рот, Лёлик, опять ты про жопу.
– Как маленький, ёбаный в рот, – укоризненно сказал Старшой.
X
– Короче, мы тогда нехуёво так выпили. Тогда ещё можно было в магазине марочное вино взять. А много нам и не надо было, мы ж ещё студенты были, хули. В общем, она сама предложила. А давай, говорит, сзади попробуем? Хочется, мол, новых ощущений. Ну а я-то чего, сзади так сзади. Разделись. Ну поставил её раком, пристроился. А она говорит:
– Да нет, ты не понял. Давай в попу попробуем. У меня так ещё ни разу не было.
Будто у меня было. Как-то обычно всё по-простому, в жопу никто и не давал. Ну ладно, давай попробуем. Попытался сходу вставить, хуй-то там. Она ещё хоть сама вроде и хочет, а боится. Так и эдак, нихуя. Ну русские ведь не сдаются. Стали шарить в поисках смазки какой-нибудь. Ничего умнее не придумали, взяли то ли шампунь какой-то, то ли пену для ванны. Короче, маленько на жопу ей вылил, себе на хуй. Стал вставлять, вроде пошло помаленьку. Ну она там вскрикивает, конечно. Первый раз, не разработано же. Мне, конечно, приятно, что узко, но тоже, знаешь, как-то слишком внатяг. Вставил, стал вроде двигаться. А этот шампунь, сука, он пениться начал. Короче, ебу её, а у неё из жопы пузыри. И, знаешь, запах такой стрёмный. Не помню, какой был шампунь, но его запах смешался с запахом говна. И всё это из неё прёт. Она зажалась совсем, ну типа, стыдно, вся хуйня. А мне чё, приятно, что ли? У меня как-то тоже уже настроения особого нет. Попытались ещё как-то продолжить, в итоге плюнули на это грязное дело, пошли в ванную. Ну помылись, потом уже нормально поеблись, – закончил Дошик.
– Я тоже, помню, ебал одну, – стал рассказывать Лёлик. – Молодой ещё был. Ну как ебал. У неё в гостях, в общем, был. Квартира – двушка. В соседней комнате родители её. Ну а мы чё, сидим, ну целоваться там начали, хуё-моё. В итоге разделись почти догола. Ну и тоже – давай, говорит, сзади. А я, хули, молодой, неопытный – давай пихать. Жопа тугая, не идёт и всё. Ей больно, еле сдерживается, чтоб не кричать. Короче, прикинь, картина. На её кровати она раком, я сзади, кое-как засадил на полшишки, дальше ни в какую. Щас, думаю, только не хватало, чтоб родители её зашли. В общем, тоже ничем это не кончилось. Вытащил. «Хоть подрочи мне», – говорю. Ну она подрочила. Я ей потом, в другой раз, всё равно, правда, засадил. Вообще, знаешь, я тебе так скажу: лучше в пизду, чем в жопу. Вот реально, в пизду лучше. Ну и как-то правильнее это, что ли. Засадил и всё. А тут месишь это говно, вытаскиваешь, хуй грязный, воняет. Она ещё перднёт иной раз. Не, в пизду лучше! Трусы снял, поводил головкой по секелю, бабы это любят, да засадил. Хотя тут свои заёбы. Бабы же хитрые, бляди! Одна, помню, аж яйца мне рукой крутила – ну кончи, говорит, в меня. А мне нахуй это надо? Залетит, потом женись на ней. А мне свобода дороже.