ые организации пролетариата, которое позже сократилось до аббревиатуры Пролеткульт[76].
При поддержке нового советского правительства и правящей партии большевиков (вскоре переименованной в коммунистическую) Пролеткульт разросся во всероссийскую сеть культурных клубов и ассоциаций, хотя его структура оставалась довольно диффузной. По мере того как Пролеткульт в 1918–1919 годах рос и расширялся, «его местные подразделения формировали собственную рабочую повестку без особой оглядки на общероссийские программы», как указывает Малли [Maliy 1990: 50]. Рост Пролеткульта носил стремительный и хаотичный характер, так как местные отделения по всей стране открывались быстро (и порой быстро закрывались). В Пролеткульт вливались существовавшие в городах культурные объединения, профсоюзы, заводские комитеты, советы, отделения Наркомата просвещения, местные партийные комитеты и отдельные активисты. В некоторых случаях пролетарские культурные организации образовывались независимо от расширяющейся сети Пролеткульта. Например, весной 1917 года в Петрограде возник союз пролетарских писателей, поэтов и художников, получивший название «Искусство и социализм», который организовывал лекции и литературные вечера, издавал литературный журнал пролетарских авторов под названием «Грядущее». В 1918 году журнал и издававшая его группа вошли в Пролеткульт [Кириллов 1919а: 12]. Поскольку мотивы организаторов, вступавших в Пролеткульт, в зависимости от города отличались разнообразием, разнообразием отличались и функции Пролеткульта. Он выполнял самые разные задачи, выступая как развлекательная площадка, как школа для ликвидации безграмотности, как клуб передовых в культурном и политическом плане рабочих, а также как центр культурного просвещения рабочих (в чем власть усматривала его главное назначение). Продолжая традиции дореволюционных рабочих клубов, народных домов и народных университетов, пролеткультовские организации включали в свою программу курсы лекций, семинары, выставки, показы фильмов, занятия в хоровых, театральных, художественных и литературных кружках, оркестрах, спортивных секциях, открывали театральные залы, библиотеки и читальни[77].
Центральное место в работе Пролеткульта занимали так называемые студии, ориентированные прежде всего на более образованных и творческих рабочих, где они могли развивать свои таланты, занимаясь литературой, музыкой, театром, живописью. Несмотря на то что в теории руководство страны отдавало предпочтение новаторским формам коллективного обучения, на практике студии часто оборачивались традиционными курсами, на которых преподавали признанные специалисты – особенно это касается Москвы и Петрограда. Действительно, во многих пролеткультовских литературных студиях рабочие могли учиться писательскому мастерству у известных российских поэтов, включая Андрея Белого, Валерия Брюсова, Николая Гумилева и Владислава Ходасевича. Помимо возможности обучаться в студии, Пролеткульт предоставлял рабочим возможность печататься, что часто вытекало из обучения в студии. Местные пролеткульты издавали множество литературных журналов и сборников, в которых публиковались произведения рабочих – участников студий. Например, с 1918 до 1920 года в тяжелейших условиях Гражданской войны и экономической разрухи в Петрограде, Москве, Твери, Туле, Орле, Тамбове, Воронеже, Самаре, Оренбурге, Одессе и других городах выходило не менее 20 пролеткультовских журналов и было издано около 30 сборников.
Пролеткульт был не единственной организацией, имевшей целью развитие пролетарской культуры. Важную роль в этом деле играли профсоюзы и клубы, расцвет которых пришелся на время после падения монархии и на первые годы советской власти. Только в одном Петрограде в августе 1917 года существовало 60 рабочих клубов, в которых насчитывалось более 36 000 членов. Некоторые из них являлись преемниками предвоенных обществ самообразования (в массе закрытых правительством в начале Первой мировой войны), но большая часть была создана заново политическими партиями, кооперативами, профсоюзами, фабзавкомами и другими группировками[78]. В подражание Пролеткульту, а подчас в противовес ему предпринимались попытки объединить рабочие клубы в единое движение. В 1918 году в Петрограде Максим Горький содействовал созданию недолго просуществовавшего объединения «Культура и свобода», которое замышлялось как скрытая оппозиция большевистскому Пролеткульту и как открытая оппозиция большевистской власти и было призвано наладить культурно-просветительскую работу в рабочих кооперативах, союзах и клубах[79]. О своей оппозиции Пролеткульту заявил и Московский центральный кооператив рабочих, лозунг которого был: «Освобождение рабочих – дело самих рабочих», когда в 1918 году создавал кульпросветотдел с целью открытия новых клубов и взаимодействия с уже существующими[80]. Наркомпрос во главе с Луначарским также организовывал литературные и культурные клубы, пусть не противопоставленные Пролеткульту, но и не зависевшие от него (в Наркомпросе имелся специальный клубный отдел, который в 1920 году издавал журнал «Революционные всходы – журнал рабочих клубов»). Но самую большую роль в организации клубов играли профсоюзы. Московские профсоюзы, например, к 1920 году руководили более чем 200 клубами в области, примерно таким же количеством библиотек, которым уделялось особое внимание, а также двумя сотнями культурных кружков [Hatch 1990].
В первые послереволюционные годы, особенно в начале 1920-х, власть уделяла большое внимание рабочим клубам как важному каналу, через который можно транслировать политические и экономические ценности нового государства, включая правила поведения и вкусы. Подобно дореволюционным клубам, ориентированным на то, чтобы поднять культурный и образовательный уровень рабочих и подготовить их к борьбе за переустройство России, советские клубы предлагали рабочим ассортимент «развивающих» занятий и мероприятий с целью приучить их посещать клуб вместо кабака. При клубах работали буфеты, в клубах устраивали представления, показывали фильмы, проводили танцевальные вечера. Было доступно посещение лекций и литературных классов, проводились вечерние чтения, организовывались хоры, оркестры, кружки самодеятельности, чтобы объединить рабочих, заинтересованных в изучении литературы, театра, музыки и живописи, и содействовать их собственному творчеству. Кроме того, активисты открывали кружки политграмоты, которые вызывали гораздо меньший интерес. Следует констатировать, что как массовое движение клубы потерпели неудачу – организаторы, как и до 1917 года, постоянно сетовали на пассивность большинства рабочих, а критики из числа наиболее требовательных жаловались на то, что организаторы подсовывают рабочим вместо культуры грязную обстановку, жидкий чай и грубые, низкопробные буржуазные развлечения. И тем не менее, как и до революции, эти клубы открывали активному меньшинству доступ к культуре и расширяли аудиторию, к которой могла обратиться уже возникшая рабочая интеллигенция. Рабочие писатели часто читали свои произведения на вечерах, проводившихся в клубах[81].
Иногда рабочие организовывали собственные неофициальные кружки, что в очередной раз свидетельствует, с одной стороны, о потребности рабочих в самообразовании и самодеятельности, а с другой стороны, о неспособности нового государства, несмотря на его обеспокоенность вопросом пролетарской культуры, удовлетворить и направить эту потребность. Например, в Москве, в рабочем поселке бывшего сталеплавильного завода Гужона (переименованного в «Серп и молот»), немолодой рабочий интеллигент организовал «духовный кружок». При этом кружке возник оркестр, который играл на заводских собраниях и на похоронах рабочих, члены кружка на заседаниях обсуждали текущую политику, обменивались новостями из жизни завода, вместе учились, питая особый интерес к философии и истории, встречались с заводскими поэтами и писателями. Конец независимости кружка от партии, профсоюза, даже от фабзавкома наступил в 1921 году, когда основатель кружка скончался. Кружок был переведен из рабочего поселка в местный клуб Пролеткульта, который ставил целью не культпросветработу, а повышение производительности труда и борьбу с хулиганством. Однако многие члены кружка продолжали встречаться в старых бараках, чтобы обсуждать те вопросы, которые их по-настоящему интересовали[82].
Различные организации предоставляли рабочим авторам возможность знакомить публику со своим творчеством, получая материальное вознаграждение, включая вероятность (после революции 1917 года) стать профессиональным писателем. Пролеткульт служил для рабочих авторов не только местом литературной учебы – здесь они могли подрабатывать в качестве активистов. Некоторые авторы вступили в литературную секцию Союза журналистов, созданного в 1918 году, которая помогала писателям найти работу или опубликоваться[83]. Дореволюционные некоммунистические группировки рабочих писателей, такие, как Суриковский кружок, продолжали существовать до начала 1920-х годов, возникали и новые, такие как Московский литературно-музыкально-художественный кружок независимых, организованный в 1918 году, или литературный кружок «Красный гусляр», организованный в 1923 году рабочим писателем Иваном Брошиным также в Москве[84].
Одним из важнейших объединений рабочих писателей стала «Кузница». 1 февраля 1920 года, когда шла разорительная Гражданская война, в Москве собрались наиболее маститые и талантливые рабочие писатели и написали в газету большевиков «Правда» письмо, в котором извещали, что они выходят из Пролеткульта, потому что он «по целому ряду причин тормозит выявление творческих возможностей пролетарских писателей», и создают объединение пролетарских писателей под эгидой Литературного отдела (ЛИТО) Наркомпроса, возглавляемого Луначарским, в которое уже вступили многие ведущие пролетарские писатели. Среди авторов этого заявления значились как члены партии, так и беспартийные. Рабочие писатели доминировали и стали лидерами, среди них особенно выделялся в первую очередь Михаил Герасимов (который был членом партии), а также Григорий Санников, Сергей Обрадович, Василий Казин, Василий Александровский – все к 1920 году вполне состоявшиеся авторы, которые сотрудничали начиная с 1918 года, выпуская и редактируя еженедельный журнал «Гудки» литературной студии московского отделения Пролеткульта. К ним присоединился единственный представитель среднего класса – Семен Родов, крайне левый большевик, который посвятил себя взращиванию новой пролетарской литературы