в, которым командовал полковник Криштоф Пшиемский.
Тем временем весной 1647 года, пользуясь отсутствием Богдана в Чигирине, чигиринский подстароста Даниэль Чаплинский, у которого с соседом была давняя личная неприязнь, напал на его хутор, разграбил его, увёз его новую «гражданскую» жену по имени Гелена, с которой тот стал жить после смерти первой жены, обвенчался с ней по католическому обряду и высек до смерти его младшего сына Остапа, которому едва исполнилось десять лет.
Поначалу Хмельницкий стал искать правды и защиты в коронном суде, однако, не найдя их, он обратился к королю, который заявил ему, что казаки, обладая «саблею за поясом», сами вправе защищать свои законные права с оружием в руках. Возвратившись из Варшавы, он решил прибегнуть к «мудрому» совету короля и, опираясь на его же Привилей, начал готовить новое восстание запорожских казаков. Правда, вскоре некто Роман Пешта донёс о замыслах Богдана Хмельницкого чигиринскому старосте Александру Конецпольскому, который приказал арестовать его. Но при поддержке верного товарища, чигиринского полковника Михаила Кричевского, который сам был вовлечён в подготовку нового казачьего бунта, Хмельницкий бежал из заточения и в начале февраля 1648 года во главе отряда казаков прибыл на остров Токмаковку.
Собрав вокруг себя местных запорожцев, он двинулся на Хортицу, в саму Запорожскую Сечь, расположенную на Никитском Рогу. Здесь отряд Хмельницкого разбил польский гарнизон и принудил к бегству черкасского полковника Станислава Юрского, казаки которого сразу влились в мятежный отряд реестровых и запорожских казаков, заявив, что «воювати козаками проти козаків – це все одно, що вовком орати».
В начале апреля 1648 года, вступив в тайные переговоры с крымским ханом Исламом III Гиреем, Хмельницкий добился от него отправки в помощь запорожцам крупного отряда перекопского мурзы Тугай-бея. Этот неожиданный «внешнеполитический» успех сыграл на руку Хмельницкому, которого по возвращении в Сечь сразу избрали войсковым гетманом Запорожского войска.
В конце апреля 1648 года 12-тысячное крымско-казацкое войско, обойдя крепость Кодак, вышло из Сечи и направилось на встречу кварцярному отряду Стефана Потоцкого, который выступил с Крылова навстречу казакам. Причём оба польных гетмана – коронный Николай Потоцкий и полевой Мартин Калиновский – остались в своём лагере, расположенном между Черкассами и Корсунем, поджидая подкрепления.
Тем временем Богдан Хмельницкий направился к устью реки Тясмина и встал лагерем на её притоке – Жёлтых Водах. Именно здесь 5-тысячный отряд под начальством Стефана Потоцкого был полностью разбит, а его юный предводитель – сын Николая Потоцкого – получил смертельное ранение и скончался. Затем крымско-казацкая армия двинулась к Корсуню, где в сер. мая 1648 года на Богуславском шляхе произошла новая битва, которая окончилась гибелью почти всей 20-тысячной Кварцяной армии и пленением Николая Потоцкого и Мартина Калиновского, которых в виде дара «преподнесли» Тугай-бею.
Поражение у Жёлтых Вод удивительно совпало с неожиданной кончиной Владислава IV, вызвавшей ропот среди польской шляхты и магнатов. Причём, что интересно, по данным ряда нынешних историков, в частности, Геннадия Санина, уже в июне 1648 года Хмельницкий послал в Москву царю Алексею Михайловичу личное послание с необычным предложением выставить свою кандидатуру на выборы нового польского короля. И, хотя оно, разумеется, осталось без ответа, важен сам факт установления прямых контактов гетмана с Москвой.
К концу лета на Волыни было собрано 40-тысячное посполитое рушение в составе польской шляхты и жолнеров, которое ввиду пленения обоих гетманов возглавили три коронных комиссара – Владислав Заславский, Александр Конецпольский и Николай Остророг, которых сам Богдан Хмельницкий в шутку называл «перина, дитина и латына». В сер. сентября 1648 года обе армии встретились у села Пилявцы возле Староконстантинова, где на берегу речушки Иква крымско-казацкое войско вновь одержало блестящую победу и повергло неприятеля в паническое бегство, оставившего на поле брани 90 пушек, тонны пороха и огромные трофеи, стоимость которых составляла не менее 7 млн золотых.
После столь блистательной победы повстанческая армия устремилась к Львову, который, наспех покинутый польным гетманом Иеремией Вишневецким, стали защищать сами горожане во главе с местным бургомистром Мартином Гросвайером. Однако после взятия части львовских укреплений отрядом Максима Кривоноса львовяне выплатили казакам небольшую контрибуцию за снятие осады города, и в конце октября Богдан Хмельницкий направился в сторону Замостья.
Между тем в сер. ноября 1648 года новым польским королём стал младший брат почившего Владислава IV Ян II Казимир (1648–1668), взошедший на престол в том числе при поддержке самого Богдана Хмельницкого и депутации казацкой старшины, которые, видимо, договорились с ним о том, что он поддержит реестровых казаков в борьбе с польской и литовской шляхтой и магнатами за свои равные права с ними.
В самом нач. января 1649 года Богдан Хмельницкий торжественно въехал в Киев, где вскоре начался новый раунд его переговоров с польской стороной, начатый ещё в Замостье. Причём, по информации рада современных авторов – Натальи Яковенко и Геннадия Санина, – которые ссылаются на свидетельства главы польской делегации, киевского воеводы Адама Киселя, – перед их началом Богдан Хмельницкий заявил всей казачьей старшине и польской делегации, что ныне он, малый человек, ставший по воле Бога «единовладец и самодержец руський», выбьет «из лядской неволи весь руський народ» и отныне будет «воевать за нашу веру православную, потому что Лядская земля згинет, а Русь будет панувати».
Уже в марте 1649 года Богдан Хмельницкий, давно искавший надёжных союзников в борьбе с польской короной, послал в Москву сечевого полковника Силуяна Мужиловского с личным посланием к царю Алексею Михайловичу, в котором просил его взять «Войско Запорожское под высокую государеву руку» и оказать ему посильную помощь в борьбе с Польшей. Это послание было благосклонно принято в Москве, и по царёву приказу в Чигирин, где тогда размещались ставка и канцелярия запорожского гетмана, выехал первый русский посол – думный дьяк Григорий Унковский, – который подписал с Богданом Хмельницким следующее соглашение: 1) поскольку Москва в настоящий момент вынуждена соблюдать условия Поляновского мирного договора (1634), то она пока не сможет начать новую войну с Польшей, но окажет посильную помощь запорожскому гетману финансами и оружием; 2) Москва не будет возражать, если по просьбе запорожцев донские казаки примут участие в боевых действиях против польской короны.
Между тем Ян II Казимир неожиданно возобновил боевые действия против Богдана Хмельницкого, хотя уже в августе 1649 года коронная армия под водительством самого короля оказалась полностью разбита под Зборовом, и он вынужден был объявить «Милость Его Королевского Величества Войску Запорожскому на пункты, предложенные в их челобитной». Суть этих привилегий состояла в следующем: 1) Варшава официально признала Богдана Хмельницкого гетманом Запорожского войска и передавала ему в управление Киевское, Брацлавское и Черниговское воеводства; 2) на территории этих воеводств запрещалось расквартирование польских коронных войск, однако местная польская шляхта получила право возвращения в свои владения; 3) численность реестровых казаков, находящихся на службе у польской короны, увеличивалась с 20 до 40 тыс. сабель.
Естественно, Богдан Хмельницкий попытался максимально использовать возникшее перемирие для поиска новых союзников в борьбе с польской короной. Заручившись поддержкой Москвы, где идею союза с запорожским гетманом поддержал Земский собор в феврале 1651 года, и Бахчисарая, заключившего военный союз с запорожцами, Богдан Хмельницкий возобновил боевые действия против Польши. Но в июне 1651 года под Берестечком из-за подлого предательства крымского хана Ислама III Гирея, бежавшего с поля боя и насильно задержавшего Богдана Хмельницкого в своём лагере, запорожские казаки потерпели сокрушительное поражение и вынуждены были сесть за стол переговоров. В сентябре 1651 года воюющие стороны подписали Белоцерковский мирный договор, по условиям которого: 1) запорожский гетман лишался права внешних сношений; 2) в его управлении оставалось только Киевское воеводство; 3) численность реестровых казаков вновь сокращалась до 20 тыс. сабель.
В это время самому Богдану Хмельницкому пришлось пережить и тяжёлую личную драму. Его вторая жена Гелена (в православии Мотрона), с которой он обвенчался в 1649 году, заподозренная в супружеской неверности с войсковым казначеем, по приказу Тимофея Хмельницкого, не любившего мачеху, была повешена вместе со своим вороватым любовником.
Между тем новый мир с Речью Посполитой оказался ещё менее долговечным, чем предыдущий, и вскоре боевые действия возобновились, предотвратить которые не смог даже русский посол боярин Борис Репнин-Оболенский, обещавший забыть нарушение поляками условий старого Поляновского договора, если Варшава будет в точности блюсти Белоцерковский договор.
В мае 1652 года Богдан Хмельницкий разгромил под Батогом армию коронного польного гетмана Мартина Калиновского, павшего в этом сражении вместе со своим сыном, коронным обозным Самуилом Ежи. А в октябре 1653 года он разбил 8-тысячный отряд полковников Стефана Чарнецкого и Себастьяна Маховского в битве под Жванцем. В результате Ян II Казимир вынужден был пойти на новые переговоры и подписать Жванецкий мирный договор, который в точности воспроизводил все условия «Зборовской милости», дарованной им казакам в 1649 году.
Навеки с Москвой, навеки с русским народом. Картина художника М. И. Хмелько. 1951 г.
Тем временем в октябре 1653 года в Москве состоялся новый Земский собор, который по очередному, уже пятому по счёту, прошению гетманских послов Кондрата Бурляя, Силуяна Мужиловского, Ивана Выговского и Григория Гуляницкого наконец вынес твёрдое решение о принятии Запорожского войска под «высокую руку» русского царя и начале войны с Польшей. Для оформления этого решения в ставку Богдана Хмельницкого было послано Великое посольство в составе боярина Василия Бутурлина, окольничих Ивана Алфёрова и Артамона Матвеева и думного дьяка Илариона Лопухина. В январе 1654 года в Переяславле состоялась Общевойсковая рада, на которой запорожский гетман, вся войсковая старшина и представители 166 «черкасских» городов дали присягу быть «вечными подданными его царскому величеству всероссийскому и наследникам его».