18. Фурсенко А. А., Нафтали Т. Адская игра: Секретная история Карибского кризиса 1958–1964 гг. М., 1999.
19. Фурсенко А.А. Проблемы изучения истории Кубинского кризиса // Холодная война. 1945–1963 гг. Историческая ретроспектива. М., 2003.
20. Платошкин Н.Н. Че Гевара. М., 2017; Мутагиров Д.З. Подлинные причины Карибского кризиса // Политическая экспертиза. 2013. Т. 9. № 2.
21. Зубок В.М. Драчливый премьер: внешняя политика Хрущева // Родина. 2004. № 3.
22. Лавренов С.Я., Попов И.М. Карибский кризис: мир на грани катастрофы // Советский союз в локальных войнах и конфликтах. М., 2003.
23. Мутагиров Д.З. Подлинные причины Карибского кризиса // Политическая экспертиза. 2013. Т. 9. № 2.
24. Фурсенко А.А. Проблемы изучения истории Кубинского кризиса // Холодная война. 1945–1963 гг. Историческая ретроспектива. М., 2003.
25. Грибков А.И. Разработка и осуществление плана операции «Анадырь» // Карибский кризис 1962 г. в архивных документах России, США и Кубы: анализ, итоги, уроки. М., 1994; Пихоя Р.Г. Советский Союз. История власти. 1945–1991. М., 1998. Надо сказать, что сами участники Кубинского кризиса до последнего дня вели жаркие споры о полномочиях И.А.Плиева в отношении ядерного оружия. Так, генерал-лейтенант Н.К.Белобородов утверждал, что он был лишен права его самостоятельного применения, а генерал армии А.И.Грибков, напротив, уверял, что такое право в присутствии маршала Р.Я.Малиновского и генерала С.П.Иванова ему лично «даровал» сам Н.С.Хрущёв. Правда, речь шла только о новейших тактических ракетах «Луна» и только в том случае, «если будет отсутствовать связь с Москвой».
26. Феклисов А.С. За океаном и на острове. М., 1994; Фурсенко А.А. О переговорах Фомина – Скали во время урегулирования Кубинского кризиса // Русское открытие Америки. М., 2002. Кстати, профессор Р.Г.Пихоя не придает особого значения роли этого канала в урегулировании Карибского кризиса, утверждая, что ещё до шифротелеграммы А.С.Феклисова (Фомина) в Москве было принято аналогичное решение.
27. Лебедев И.В. Карибский кризис 1962 г. в архивных документах России, США и Кубы: анализ, итоги, уроки. М., 1994; Пихоя Р.Г. Советский Союз. История власти. 1945–1991. М., 1998.
28. Фурсенко А. А., Нафтали Т. Адская игра: Секретная история Карибского кризиса 1958–1964 гг. М., 1999.
29. Лавренов С.Я., Попов И.М. Карибский кризис: мир на грани катастрофы // Советский союз в локальных войнах и конфликтах. М., 2003.
30. Garthoff R.L. Reflections on the Cuban Missile Crisis. Wash., 1989.
31. Фурсенко А.А. Турецкие ракеты в Кубинском кризисе // Россия в XIX–XX вв. СПб., 1998; Фурсенко А. А., Нафтали Т. Адская игра: Секретная история Карибского кризиса 1958–1964 гг. М., 1999.
32. Пихоя Р.Г. Советский Союз. История власти. 1945–1991. М., 1998; Фурсенко А.А. Россия и международные кризисы. Середина XX века. М., 2006
33. Наринский М.М. История международных отношений. 1945–1975. М., 2004; Богатуров А.Д., Аверков В.В. История международных отношений 1945–2008. М., 2010; Орлов А.С. Холодная война. М., 2000; Фурсенко А. А., Нафтали Т. Адская игра: Секретная история Карибского кризиса 1958–1964 гг. М., 1999.
34. Гэддис Дж. Предварительные оценки послевоенного противостояния // Новая и новейшая история, 1991. № 3; Gaddis J. L. We Now Know: Rethinking Cold War History. Oxford, 1997.
35. Смирнов Ю.Н. Холодная война как явление ядерного века // Холодная война. 1945–1963 гг. Историческая ретроспектива. М., 2003.
36. Смирнов Ю.Н. Холодная война как явление ядерного века // Холодная война. 1945–1963 гг. Историческая ретроспектива. М., 2003.
100-тие СССР: Советский проект и современность
Образ СССР по материалам социологических опросов: феномен ресоветизации
Багдасарян Вардан Эрнестович,
доктор исторических наук, профессор
Аннотация. На основании социологических материалов, констатируется, что симпатии к СССР остаются доминирующими в восприятии российским населением прошлого. Доказывается сохранение в преобладающей части российского социума приверженность советской системе идей и ценностей. Делается вывод о проявлении на современном этапе тенденций аксиологической ресоветизации. Полученные выводы предполагают постановку вопроса о пересмотре взглядов на советское прошлое в учебной литературе, соотнесение их с идеями и ценностями большинства российского населения. Констатация доминирования советской системы ценностей определяет необходимость учета их при реализации государственных политик федеральными и региональными органами власти Российской Федерации.
Ключевые слова. Историческое сознание; СССР; советские ценности; социологический опрос; десоветизация; ресоветизация; общественное мнение
Введение
Тридцать лет, минувших с гибели СССР, дает возможность для осмысления советского феномена в развертке мировых исторических процессов, частично преодолев аберрацию близости. И это переосмысление выводит на повышение планки оценки советско-социалистической модели организации государства и общества. Высказываются мнения, что СССР представлял собой уникальный исторический эксперимент, повторить который невозможно. Заявляется позиция, согласно которой, Советский Союз предпринял историческую попытку совершить прыжок в будущее, преодолеть отчуждение, создать нового человека, и в этом отношении обозначал перспективу выхода на следующую ступеньку эволюции.[60] Получили достаточную популярность идеи реставрации Советского Союза как СССР-2.0, связываемые в одном случае с реинтеграцией евразийского пространства, в другом – со сменой капиталистической модели.[61]
Вместе с тем, сохраняется в общественном дискурсе и позиция радикального антисоветизма. Она выстраивается трех платформах – либеральной, националистической и религиозной, составлявших исторически консенсус борьбы с СССР. Согласно либеральному концепту, Советский Союз представлял собой систему, имманентно направленную на подавление личности, являлся тоталитарным государством.[62] О том, к каким последствиям может привести развитие теории тоталитаризма, демонстрирует кампания по обвинению фашистской Германии и коммунистического СССР как будто бы подобных друг другу государств тоталитарного типа.[63] Националистическая критика Советского Союза выстраивалась на положение об утрате субъектности русского народа, неприятии идеологемы советского интернационализма.[64] Наконец, претензии к СССР с платформы религии состояли в гонении на Церковь, преследовании священников, государственный пропаганде научного атеизма.[65]
В основание школьных учебников положен взгляд, сообразно с которым Советский Союз в новых реалиях перехода к модели постиндустриального мира системно отставал от стран Запада, и его гибель как аутсайдера в глобальной конкуренции была предопределена. Принятый в 2014 году Историко-культурный стандарт легитимизировал эту версию в качестве официальной государственной позиции.
Различие позиций в общественном дискурсе важно соотнести с представлениями российского общества в целом, историческим сознанием народа. Цель проводимого исследования и состоит в определении доминантных взглядов населения России на советское прошлое, исторический феномен СССР.
Методологическая основа исследования определяется его предметной спецификой и заключается в опоре на принципы изучения исторического сознания. Ключевым исследовательским инструментарием работы является методика исторической социологии. Эмпирическую основу работы составили материалы опросов ведущих российских социологических агентств – ВЦИОМ, ФОМ, Левада-Центра по выявлению отношения общества к советскому прошлому. Использовались опросные данные 2020–2021 годов, представляемые социологическими агентствами в динамической связи с аналогичными опросами более ранних лет.
Обращение к тематике общественной рефлексии вокруг восприятия образа СССР актуализируется также новой дискурсивной волной критики капитализма. О том, что капиталистическая система продуцирует для человечества фундаментальные риски и угрозы, фактически привела к кризису антропологическому является сегодня одной из центральных проблем в повестке мировой философии.[66] О тупике, в который завел человечество капитализм, было заявлено в юбилейном докладе 2017 года Римского клуба.[67] В 2021 году о позиция том, что капитализм себя исчерпал была поддержана на Валдайском форуме президентом России В.В. Путиным.[68] Констатация тупиковости и исчерпанности капиталистического пути развития обусловливает поиск альтернативных моделей, что побуждает к переосмыслению опыта СССР как реальной исторической альтернативы капитализму.
Гипотеза исследования
Важно зафиксировать различие двух акцентов негативного отношения к гибели СССР. Они могут быть соединены в рамках одной платформы отрицательного взгляда на произошедшее в 1991 году, а могут и представлять каждый самостоятельную позицию. Первый акцент связан с распадом единого государства, потерей территорий. Сожалеть о территориальном распаде могут как симпатизанты советской идеологии, так и ее противники, включая, в частности, в число последних и приверженцев имперской идеи, и сторонников идей национализма большой нации. Для этой части респондентов ключевым в их негативной реакции является восприятие гибели СССР как «геополитической катастрофы».[69] Слова о геополитической катастрофе подразумевают негатив именно в связи с распадом единого государства, но не в связи с отказом от коммунистической идеологии и советского типа государственности. Второй акцент негативной оценки на факт гибели Советского Союза состоит в отказе от модели устроения государственной и общественной жизни. Основным в этой позиции является отрицательное отношение к произошедшей декоммунизации. Территориальный распад является в понимании второй группы респондентов лишь следствием упразднения советской идеологической скрепы. Именно вторая позиция и определяет собственно приверженность в обществе к советской системе ценностей. И оценить удельный вес в российском обществе группы населения, которую условно определить идейно, ценностно и ментально как «советские» составляет ключевую задачу представляемого исследования.
В качестве гипотезы исследования рассматривается версия, что компонента «советских» представляет значимую, а, возможно, и доминирующую по-прежнему составляющую в структуре российского общества. Подтверждение этого предположения будет означать фиксацию аксиологического раскола между народом и элитой. То, что формирование элит, включая механизм выборов, осуществляется в противоречие со взглядами и ценностями большинства социума, обозначает проблемы организации российской политической системы, нефункциональность принципов народовластия. Определенную историческую аналогию можно в этом отношении провести с императорской Россией, в которой параллельно сосуществовало два общества с различными воззрениями, ценностями, нормами жизни. Имели эти сообщества и принципиальные расхождения в восприятии допетровской Руси.[70]
То, что большинство населения СССР было против демонтажа единого государства свидетельствуют результаты голосования на референдуме 17 марта 1991 года о сохранении Союза. На эти результаты часто ссылаются в обосновании нелигитимности Беловежских соглашений.[71] Но, по всей видимости, большинство населения было не только против ликвидации Союза, но и против смены социальной модели. Если это предположение верно, то нелегитимными, противоречащими позиции большинства, оказывались и реформы, направленные на переход от социализма к системе капиталистических отношений. Принятие такой оценки дает основание для пересмотра утвердившейся в учебной литературе интерпретации реформирования начала 1990-х годов как демократического процесса. Вывод о недемократичности в институционализации постсоветского государства позволяет, в свою очередь, констатировать, что современные политические проблемы развития Российской Федерации были заложены на стадии генезиса новой системы.
Симпатии к СССР объяснялись поначалу на уровне властного дискурса ностальгией по годам молодости старших поколений. Предполагалось, что с течением времени, ввиду объективной смены поколений, они будут ослабевать. И тенденции изменения общественного мнения действительно подтверждали этот прогноз. Однако он не имел линейной направленности. В противоречие с прогнозом в последние годы обнаружился запрос на советские образы, идеи и ценности среди молодежи. Определенные сдвиги в отношении к советскому произошли и на уровне властного дискурса. Происходит признание эффективности советской системы по определенным позициям при отрицании ее идеологических позиций, как утопии, противоречащей реальной политике. Советские бренды стали активно эксплуатироваться в новых культурных нарративах, в том числе в поисках образцов героики в современном российском кинематографе.[72] Хотя героям войны, спорта, труда противопоставляется в соответствующих художественных образцах подавлявшая личность система советской бюрократии. Фиксируемый поворот, проявляемый в массовом сознании, а также государственных установках, обозначается как процесс ресоветизации.
Всероссийский центр исследования общественного мнения
Опрос ВЦИОМ декабря 2021 года предлагал респондентам назвать до пяти известных личностей советской эпохи, которые могли бы быть, по мнению респондентов, позиционированы в качестве героев. Понятие герой при этом не уточнялось. Опрос отличался от опросов по выявлению «лучших правителей». В понимании респондентов при определение героического могли оцениваться качества личного мужества, а не масштабность свершений. Перечень героев интервьюерами не задавался и был сформирован снизу. На то, что разброс выбора оказался значительным указывает итоговый результат – 62 % получили персоналии, не преодолевшие условный трехпроцентный уровень популярности. Такое положение указывает на отсутствие в современной России пантеона исторических героев, который был определен официально или сложился на основе общественного консенсуса. Тем не менее, тройка героев-лидеров оказалась в существенном отрыве в итоговом рейтинге от остальных исторических персоналий: Гагарин набрал 41 % голосов, Жуков – 22 %. Сталин – 20 %, при том, что занявший 4-е место Брежнев – только 9 %. Наряду с ними от 3 и выше процентов голосов получили: Королев, Ленин, Маресьев, Сахаров, Терешкова, Рокоссовский, Космодемьянская, Матросов. Позиции первой тройки объяснимы соотносимой с их фигурами семантикой: Гагарин – освоением космоса, Жуков – победой в Великой Отечественной войне, Сталин – государственным величием. С антисоветским нарративом оказалась семантически связана только одна фигура – Сахарова, набравшая 4 % голосов.[73]
Особого внимания заслуживает распределение голосов по возрастным группам, находящееся в противоречие с прогнозом о снижении популярности советских образов среди молодежи.
Распределение мест в первой тройке по возрастным группам 45–59 и от 60 и старше совпало с общим результатом – Гагарин, Жуков, Сталин. Причем, в группе 60 и старше Сталин, к удивлению, набрал наименьший среди всех генераций удельный вес голосов – всего 8 %. Наименьший в ней результат в сравнении с другими возрастами получил и Ленин – только 3 %. Такой результат в группе, считающейся традиционно главной опорой рейтинга популярности советских вождей, может быть объясним включением в старшие группы тех, чья молодость пришлась на период демонтажа СССР. В возрастных группах 25–34 и 35–44 года места в тройке лидеров поменялись – Сталин вышел на вторую позицию, опередив Жукова. Очевидно, что образ Сталина в большей степени ассоциировался с советской идеологией, чем Жукова, и рокировка их позиций в рейтинге указывает на тенденцию ресоветизации. Подтвердить или опровергнуть наличие соответствующей тенденции было возможно по результатам в младшей группе респондентов – 18–24 года. И тенденция ресоветизации действительно получает по ней подтверждение. Гагарин и Сталин поделили среди молодежи первое место, а Жуков и Ленин – третье. Именно в этом сегменте опрошенных Ленин получил наибольшей удельный вес голосов.[74]
Фото 13. Непобедим наш Советский Союз – непобедимо дело всемирной рабочей революции. Плакат. Художник В. Сварог, 1925 г.
Социологическое исследование ВЦИОМ включало также вопрос об антигероях советской истории – персоналиях, вызывающих негативные эмоции, антипатии. Больше всего негатива с отрывом от других, сообразно с результатом опроса вызывает в российском обществе Горбачев – 20 %. С существенным отрывом от него идет далее в рейтинге антигероев группа политиков – Берия, Хрущев, Сталин, Ельцин. Одни из них соотносятся в историческом сознании с советской идеологией – Сталин и Берия, другие – с антисоветизмом – Хрущев (как десталинизатор) и Ельцин. В наиболее возрастной группе – 60 и выше – тройка антигероев четко соотносится с представлением о разрушителях советской системы – Горбачев, Ельцин, Хрущев. Существенно расходилась в определении антигероев и позиция самой молодой группы, по результатам опроса в которой более всего негативных оценок получил Сталин. Горбачев при этом в глазах молодежи утратил образные характеристики однозначного антигероя, получив всего 3 % голосов антирейтинга. Сталин, таким образом, занял при опросе среди молодежной группы одновременно первое место как в качестве героя, так и антигероя.[75]
Полученный результат указывает на факт радикального ценностного раскола современной российской молодежи. Одна часть молодежи апологетически относится к советскому прошлому и считает Сталина героем, другая – резко отрицательно и придерживается антисталинистских позиций. Такой степени поляризации в других генерациях российского общества не прослеживается. Потенциально такой раскол угрожает при сценариях политических потрясений гражданскими конфликтами.
Респондентам опроса ВЦИОМ 2021 года было предложено дать до трех ассоциаций, которые у них вызывает образ Советского Союза. Обнаруживался широкий спектр различных ассоциаций, включая, например, такие, как «вкусное мороженное» или «автоматы с газировкой». Первые позиции в ассоциативном ряду российского населения заняли следующие формулировки: «вера в светлое будущее» – 21 %, «положительные эмоции» – 13 %, «детство, юность, молодость» – 11 %, «многонациональная страна» – 10 %. Из негативных коннотаций максимальную позицию – 5 % – получил образ – «дефицит, очереди в магазинах, талоны». Положительные ассоциации явно доминировали, и удельный вес коннотаций оказывался в обществе незначительным. Показательно, что тема репрессий не преодолела даже условный двухпроцентный уровень.[76]
Левада-центр
Сожалеют ли россияне о распаде СССР? Начиная с 1992 года Левада-центр задает такой вопрос в периодически осуществляемых социологических исследованиях. Результаты опросов позволяют дать на него однозначно положительный ответ. Никогда за время опросов количество, сожалевших о распаде не было ниже численности тех, кто о нем не сожалел. Россияне, как следует из первого же опроса, проведенного еще в марте 1992 года, то есть всего через три месяца после гибели Советского Союза, были исходно против его ликвидации. Удельный вес сожалеющих по состоянии на март 1992 года составлял 66 %, тогда как относящихся без сожаления – только 23 %. За 1990-е годы доля лиц негативно относившихся к распаду СССР еще более возросла, достигнув к 2000 году отметки в 75 %.[77]
Минимум принявших распад Советского Союза пришелся на 1999 год и составил 16 %. В 2000-е годы на фоне определяемой благоприятной конъюнктурой рынка экономической стабилизацией удельный вес сожалевших о распаде СССР сокращался, а не сожалевших возрастал, что соотносилось с прогнозом о преодоление со временем симпатий к советскому прошлому. Рубежной датой оказался в этом отношении 2007 год, когда удельный вес симпатизантов составил 55 %, а противников 36 %. Такие показатели, в отличие от показателей 1990-х годов, уже не позволяли говорить однозначно о доминанте советских симпатий.
Разразившийся в 2008 году мировой финансовый кризис, смена персоналии на высшем президентском уровне и начало в связи войной в Южной Осетии новой фазой «холодной войны» явились факторами, оказавшими влияние на историческое сознание российского населения. На интервале 2008–2016 годов фиксируются колебания в сторону усиления и снижения симпатий к Советскому Союзу. Более всего симпатизантов СССР на этом интервале 2002–2015 годы показывали опросы 2008, 2009 и 2013 годов- от 57 до 60 %. Доля лиц заявляющих, что они не сожалеют в связи с распадом Советского Союза, установилось примерно на одном показателе, варьирующемся в диапазоне на уровне погрешности – от 28 до 32 %. Исключение составляли только результаты опросов 2012 и 2015 годов – 36 и 37 % соответственно. Несмотря на фиксируемые колебания, симпатии российского населения к СССР в целом сохранялись, будучи разделяемы более чем половиной населения. Доля же лиц, которые не сожалеют о распаде Советского Союза, оказывалась за исключением трех лет за все время опросов ниже условного уровня в треть от общей численности респондентов.
Опросы Левада-центра фиксируют начало с 2016 года нового этапа в развитии исторического сознания российского социума, определяемого тенденцией нового симпатий к СССР. По результатам последних опросных данных в 2018 и 2020 годах доля лиц, сожалеющих в связи с распадом Советского Союза, составила 66 и 65 %, тогда как не сожалеющих – 25 и 26 %, соответственно. Фактически показатели отношения к СССР вернулись к уровню начала и середины 1990-х годов. Предположение, согласно которому доля симпатизантов СССР будет снижаться таким образом оказалось ошибочным.[78]
Фото 14. Дружба народов СССР – тема неизменной и вполне оправданной гордости советской агитации и пропаганды. Плакат, посвященный 60-летию Союза ССР. 1982 г.
Уточняющий вопрос Левада-центра о причинах сожаления в связи с распадом СССР не дает возможности точно оценить позицию общества ввиду односторонности вопросов. Предложенные респондентам версии ответов главным образом были сосредоточены на утрате государственного единства, тогда как тема отказа от советской идеологии и смены социальной модели ими не затрагивалась. Единственным вариантом ответа, не сопряженным с темой государственного единства, являлась позиция, что вследствие упразднения СССР возросло взаимное недоверие и ожесточенность. Не оказалось, в частности, среди вариантов ответа версий об обнищании значительной части общества, возрастании неравенства, снижения социальной защищенности, утраты ценностных идеалов и т. п.
По результатам последнего из опросов от февраля 2020 года первые три позиции в объяснении сожаления в связи с распадом СССР распределились следующим образом: 1. «Люди потеряли чувство принадлежности к великой державе» – 52 %; 2. «Разрушена единая экономическая система» – 49 %; 3. «Возросло взаимное недоверие, ожесточенность» – 37 %. Со времени первого соответствующего опроса марта 1999 года первая и вторая версия ответов несколько раз менялись местами. В целом позиция о единстве экономической системы обнаружила тенденцию к снижению (в 1999 году ее поддерживало 60 %), а сожаление об утрате чувства принадлежности к великой державе – к возрастанию (в 1999 году она поддерживалась только 29 процентами респондентов, что соответствовало третьему месту). Рост запросов на великодержавие может быть объяснено контекстом «новой холодной войны». Показательно в этой связи, что максимум соответствующая версия ответа получила по результатам опроса ноября 2014 года, что было, очевидно, сопряжено с резонансом воссоединения Крыма с Россией.
Принятая в учебной литературе и установленная как нормативная Историко-культурным стандартом позиция о предопределенности распада Советского Союза большинством российского населения не принимется. Это наглядно прослеживается по проводимым с февраля 1998 года опросам Левада-центра. По всем результатам опросов доля тех, кто считал, что распад СССР можно было избежать существенно опережал удельный вес респондентов, считавших его неизбежным. По разным годам опроса популярность позиции о предопределенности гибели Советского Союза находилась в диапазоне от 24 до 39 %, в то время как позиция о непредопределенности поддерживалась в интервале от 48 до 65 %. Последние результаты опроса Левада-центра показывают рост сторонников точки зрения, что распада СССР можно было избежать. Если в ноябре 2017 года такой позиции придерживалось 52 % респондентов, то в ноябре 2018 года – уже 60 %, а в феврале 2020 года – 63 %. Снизилась с 39 % в 2015 году до 26 % в 2020 году доля считающих гибель СССР исторически неизбежной.[79]
Резкое расхождение представлений общества с официальной позицией школьной учебной литературы актуализирует вопрос о целесообразности пересмотра подходов к советскому периоду Историко-культурным стандартом. Либо позиция большинства населения должна быть отвергнута как ненаучная с соответствующими аргументами против общественного мифа (в том числе объяснением его устойчивости и роста популярности), либо следует пересмотреть сам Стандарт, признав приверженность его разработчиков определенной идеологической схемы.
Наиболее индикативными с точки зрения выявления ценностных предпочтений российского общества имели результаты опроса Левада-центра февраля 2020 года. Впервые респондентам задавался вопрос считают ли они советскую эпоху лучшим временем в истории страны в целом. Тысячелетняя история России включает ряд исторических эпох, и семидесятилетний советский интервал не занимает в ней по продолжительности сколь бы то ни было доминантное положение. Положительный ответ на поставленный Левада-центром вопрос подразумевала, что период СССР ставится обществом и выше всей дореволюционной истории, и выше современной модели жизнеустройства. Результат был получен следующий: 37 % – определенно согласны, 38 % – скорее согласны, 13 % – скорее не согласны, 5 % – определенно не согласны, 6 % – затруднились ответить. Категорически отвергло определение советской эпохи как лучшей за всю историю России. Совокупно доля определенно согласных и скорее согласных с признанием ее лучшей составило 75 % против 18 % определенно несогласных и скорее несогласных. Этот результат означает, что историческое сознание российского социума остается на настоящее время советскоцентричным.[80]
Левада-центр попытался выявить посредством опроса вызываемый образом СССР ассоциативный ряд. Эксперимент не очень удался, так как респонденты сами перечисляли ассоциации, и максимальная позиция набрала всего 16 % голосов. Указать, тем не менее, лидирующие в опросе версии ответов было бы целесообразно: 1. «Стабильность, порядок, уверенность в завтрашнем дне» – 16 %; 2. «Хорошая жизнь (хорошие времена, было лучше чем сейчас, легче жилось) – 15 %; 3. «Собственная жизнь (детство, молодость, родители)» – 11 %; 4. «Коммунистическая идеология (партия, пионеры, социализм, коммунистические лозунги)» – 8 %. Первые позиции получили таким образом позитивные коннотации. Наибольший удельный вес из негативных коннотаций получила позиция о дефиците, очередях и талонах при СССР, набравшая 4 % голосов. Совокупно негативные коннотации присутствовали в 8 % анкет. Позитивные ассоциации с Советским Союзом в современном российском обществе, судя по результатам опроса, явно доминируют.[81]
Важным в определении генезиса советских симпатий являлся уточняющий вопрос об источнике информации об СССР. В том, что информация о Советском Союзе получена из личного опыта заявил 61 % респондентов. Остальные указали, что получали информацию об СССР опосредованно – через устную историю, обучение, СМИ, произведения культуры. Вторую позицию в перечне ответов заняло указание на источник получения сведений от родителей и близких родственников – 51 %. Ответ, занявший третье место – «на уроках в школе, лекциях в вузе / колледжах» набрал существенно меньше – только 17 % голосов. Из результатов опроса можно сделать вывод, что симпатии к СССР в современной России являются далеко не только проявлением чувств ностальгии. У значительной части общества – не живших при СССР или живших в детском возрасте они складываются опосредованно. Важнейшим же источником симпатий оказывается не публичный дискурс, а воспоминания родителей или других старших родственников, то есть устная история.[82]
Фонд общественного мнения
Опросы Фонда общественного мнения подтверждают выводы о тенденциях изменения исторического сознания, полученных по результатам мониторинга ВЦИОМ и Левада-центра.
Респондентам было предложено перенестись в 1991 год, и дать оценку обрадовалось, или огорчилось большинство населения, получив информацию о подписании Беловежского соглашения о ликвидации СССР. По оценке 61 % россиян, население России восприняло эту информацию тогда негативно. Только 7 % предположило, что соответствующее известие было воспринято в 1991 году положительно. То, что информация о Беловежском соглашении не вызвала ни положительных, ни отрицательных эмоций указало 15 % опрошенных. В сравнении с аналогичным опросом 2014 года доля тех, кто считает, что распад СССР был воспринят негативно через семь лет в 2021 году возросла на 5 %. Фактически, как показали другие опросные позиции, респонденты переносили свои оценки на взгляды населения в тридцатилетней ретроспективе. Вместе с тем, понимание того, что советское население в большинстве было против ликвидации СССР указывает на признание недемократичности процесса десоветизации.[83]
Опросы ФОМ по выявлению доли лиц сожалеющих о распаде СССР коррелируют с опросами Левада-центра. На 1992 год удельный вес сожалеющих о распаде Советского Союза составлял 69 % респондентов. За 1990-е годы этот показатель еще более возрос, достигнув в 1999 году 85 %. Не сожалело, согласно опросу 1999 года, о распаде СССР только 11 %. Далее удельный вес симпатизантов Советского Союза снижался, достигнут точки минимум в декабре 2011 года – 51 %. Трудно не связать эти показатели с совпавшей по времени с опросом волной оппозиционных выступлений. Однако за все время опросов доля лиц, заявляющих, что не сожалеют о распаде СССР, не превысила уровень в 26 %. Начиная с опроса января 2014 года фиксируется устойчивый рост удельного веса симпатизирующих Советскому Союзу лиц. По результатам последнего опроса декабря 2021 года группа симпатизантов СССР имела уже показатель в 62 %, тогда как противников – только 21 %. Подтверждался вывод, полученный по результатам, Левада-центра о симпатиях к советскому прошлому примерно двух третей российского населения.[84]
Вопрос ФОМ о том, распался ли СССР по объективным причинам, или вследствие действий тогдашних политиков, может вызвать ассоциации с вопросом Левада-центра о предопределенности гибели СССР. В действительности, в основании вопросов обнаруживается разная методология. Вопрос о предопределенности предполагал оценку степени функциональности советской системы. Позиция, согласно которой гибель СССР было возможно избежать, означала признание того, что советская система не была исторически обречена. Постановка вопроса в варианте ФОМ означала соотнесение объективных и субъективных обстоятельств гибели Советского Союза. И те, кто считал, что имелись объективные причины распада СССР, вовсе не обязательно должен был разделять взгляд о неизбежности его гибели. Тем не менее, и в версии ФОМ большинство респондентов устойчиво высказывалось, что Советский Союз распался вследствие действий политиков, а не объективных причин. Максимальный уровень – 71 % респондентов связывавших распад СССР с действиями политиков был достигнут на первом же соответствующем опросе в декабре 2001 года. Далее этот показатель снижался до минимального уровня – 53 % в декабре 2011 года, после чего несколько возрос, достигнув по результатам последнего опроса декабря 2021 года показателя в 59 %. Снижался с 21 % в 2006 году до 15 % в 2014 году и удельный вес респондентов, полагавших наличие объективных причин распада Советского Союза. Правда, по результатам опроса 2021 года этот показатель обнаружил стремительный и противоречащий тренду стремительный подъем до 26 %. Но в соотнесение с ростом доли тех, кто считает, что гибель СССР стало результатом действий политиков, можно сделать вывод о пополнение рядов обеих групп за счет группы не определившихся.[85]
В опросных позициях ФОМ был включен также вопрос по каждой из бывших советских республик – выиграла она или проиграла в связи с распадом СССР. Общий вывод оказывался однозначным – проигравшими являлись все союзные республики. Более других с оценкой о том, что республика проиграла респонденты сошлись в отношении Украины – 65 %. Высокий уровень консолидированности во взгляде о негативных последствиях для страны обнаружился также в отношении среднеазиатских, закавказских республик и Молдавии. Более высоким разброс мнений оказался в отношении государств Прибалтики.[86]
Большинство российского населения, по данным опроса ФОМ, хотело бы воссоздания СССР – 52 %. Не желает восстановления Советского Союза 31 %. Основные аргументы в пользу восстановления: «жизнь была в целом лучше, легче, проще» – 14 %, «лучше были отношения между людьми, была дружба» – 7 %, «была стабильность, уверенность в завтрашнем дне» – 7 %. Наиболее распространенным аргументом среди противников восстановления являлась позиция – «это бессмысленно, не нужно, невозможно». Фактически вопрос о желании восстановления подменялся в восприятии респондентов вопросом о возможности.
Фото 15. Вячеслав Веденин несет флаг Советского Союза на церемонии открытия XI зимних Олимпийских игр в Саппоро. 3 февраля 1972 года. Фото ТАСС
На вопрос же о возможности объединения бывших союзных республик в СССР больше всего голосов получила отрицательная позиция – невозможно – 47 %. Однако при суммировании позиций – возможно объединение всех бывших союзных республик, большинства и некоторых из них получался близкий показатель – 45 %. В этом смысле можно говорить о расколе мнения общества в отношении перспектив реинтеграции. Однако ФОМ при этом не ставил вопроса о восстановлении советской модели и ограничивался темой восстановления единого государства.[87]
Заключение
Обращение к материалам мониторинга общественного мнения ведущими социологическими агентствами России подтверждает выдвинутую исследовательскую гипотезу. Большинство российского населения с симпатией относится к советскому периоду истории. Более того эпоха существования СССР рассматривается как лучший период российской истории, и в этом отношении историческое сознание является советскоцентричным. Доля симпатизантов Советского Союза составляет приблизительно две трети взрослой части населения Российской Федерации. В симпатиях к СССР обнаруживается две основные группы сторонников, нетождественные друг другу, хотя и частично совпадающие. Первую группу составляют сторонники единого государства, в которую входят в том числе и «имперцы», «великодержавники», не всегда разделявшие советскую систему ценностей. Вторую группу представляет часть населения, которую привлекает в советском прошлом идеология и модель общественной организации СССР. Как правило, в опросах социологических агентств акцентируется позиция первой группы, воспринимающей распад Советского Союза преимущественно в качестве геополитической катастрофы. Однако опосредованно вопросы социологических мониторингов позволяют выявить и удельный вес в обществе второй группы. Проведенный анализ дает основание утверждать, что российское общество по-прежнему остается в ценностном преимущественно просоветским. Полученный вывод позволяет фиксировать факт раскола в аксиологических и идейных позициях между элитой и большинством населения, а также противоречие между моделью современного государственного устроения России и советскими симпатиями российского общества.
Рассмотрение восприятия образа СССР в исторической динамике не подтвердило распространенный прогноз об ослаблении симпатий к Советскому Союзу в связи с объективной сменой поколений. Более того, в противоречие с этим прогнозом на современном этапе обнаруживается тенденция ресоветизации. Фиксируется рост популярности советской семантики у значительной части российской молодежи.
Полученные выводы актуализируют постановку вопроса о целесообразности пересмотра учебной версии взгляда на советский период истории. На настоящее время взгляды на СССР авторов школьных учебников истории и большинства населения существенно расходятся. Имеющий место раскол исторического сознания может иметь в перспективе для России самые негативные последствия. Предотвращая возможные угрозы сложившегося положения, следует с позиций науки вновь обратиться к осмыслению феномена советской цивилизации, дистанцируясь от установленных в 1990-е годы в обществоведческих идеологических схем.