[268], в гражданскую войну по линии особых отделов ведущий разведку против А.В. Колчака и Р.Ф. Унгерна. А двумя годами раньше 15 мая 1923 г. бывшего коменданта лагерей особого значения на Севере, активного участника красного террора И.М. Бачулиса ЭКУ ГПУ отправило в Персию, где тот работал завхозом и управляющим транспортной конторой до мая 1928 г., когда был отозван в Москву, вероятно, из-за бегства в Персию управделами ЦК компартии Туркмении, а в прошлом – технического секретаря И.В. Сталина Б.Г. Бажанова. Бачулис спустя три месяца был переведен в ИНО ОГПУ, где служил уполномоченным до мая 1929 г.[269] Но случаи перехода сотрудников из ЭКУ в ИНО были отнюдь не единичными, и при этом касались они не только переброски их с экономической на политическую разведработы.
Таким перешедшим «неразведчиком» из ЭКУ был Александр (Исаак) Яковлевич Линов (Манькович) (1894–1958, член компартии с 1920 по 1922, и вторично с 1927 кандидат, а с 1930 член), художник по профессии. Чекистская служба началась его в апреле 1920 г, когда он, работая статистиком в одном из одесских учреждений, одновременно стал секретным сотрудником губЧК. Вскоре он занял должность уполномоченного секретной агентуры, т. е. руководителя уже группы сексотов, а в последующие 1,5 года чекистской службы в Одессе успел побывать начальником разведки, секретарем особых отделов губЧК и охраны Румынской границы, уполномоченным и начальником Информационного отдела[270]. Бывший председатель Одесской ЧК, при котором Манькович начал службу, возглавивший Административно-организационное управление центрального аппарата ГПУ, С. Ф. Реденс, в июле 1922 года перевел его в Москву в свой резерв, спустя месяц, сделав сотрудником для особых поручений погранохраны, а ставший заместителем начальника Экономического управления, другой экс-руководитель чекистов Одессы М. А. Дейч, 1 октября 1922 года перевел Маньковича из пограничного в свое подразделение уполномоченным.
В Экономическом управлении Александр Линов, теперь у него такие были имя и фамилия, прослужил 3 года, занимая должности: уполномоченного, заведующего отделением информации, помощника начальника отдела внешней торговли и финансов, после расформирования отделов был помощником начальника 1-го отделения, контролирующего тяжелую промышленность и топливо и референтом при начальнике управления[271].
В январе 1926 года начался новый период жизни Линова, связанный со службой уполномоченным и старшим уполномоченным в Закордонной части Иностранного отдела ОГПУ. Здесь пригодилось знание немецкого языка, которое он приобрел в первую мировую войну, находясь в австрийском плену, и в феврале 1928 года его направили в годичную командировку в Гамбург[272]. В Гамбурге, по всей видимости, как бывший работник ЭКУ, занимался промышленным шпионажем, а официально занимал должность вице-консула. После возвращения в Москву Линов стал особуполномоченным, а затем помощником начальника 3-го отделения (разведка в США и основных странах Европы), возглавляемого М.Г. Молотковским. Впрочем, последовавшая вскоре загранкомандировка была скорее «партийной», нежели чисто разведывательной. С декабря 1930-го по март 1931 года Линов находится в Стамбуле[273], и как установил, К.В. Скоркин, целью его поездки была агентурная разработка Льва Троцкого, проживающего после высылки из СССР на Принцевых островах близ Стамбула[274]. Однако внедрить «своего человека» в ближний круг этого знаменитого изгнанника, Линову явно не удалось, во всяком случае, нам неизвестно, что кто-либо из окружения Троцкого непосредственно в Турции, работал на ОГПУ.
Имелись случаи направления во внешнюю разведку чекистов, ранее уволенных из ЭКУ по фактам компрометации. Таковым был Яков Львович Дворецкий (1892–1938, расстрелян, член компартии с 1918). Дворецкий с ноября 1918 г. работал комиссаром отдела по борьбе со спекуляцией ВЧК, а с декабря и до сентября 1919 на такой же должности и аналогичном подразделении созданной МЧК. После перерыва, связанного со службой комиссаром эвакуационного пункта на Южном фронте Дворецкий стал в октября 1920 г. сотрудником для поручений Экономического отдела ВЧК, а с 26 марта 1821 г. там же уполномоченным, курировавшим фото-кино-промышленность, как имевший кинооператорский опыт работы[275]. 15 марта 1922 г. по договоренности с ведомством просвещения Дворецкого командировали в Фотокиноотдел Наркомпроса, где он стал экспертом- консультантом по технической лабораторной работе, а затем инструктором по провинциальному кинопрокату. Однако, через некоторое время выяснилось, что, еще работая в ЭКУ, он участвовал вместе с заместителем начальника Фотокиноотдела А.Д. Анощенко в заключении незаконных договоров. В результате 20 апреля 1922 г. из Фотокинотдела его откомандировали обратно в ГПУ, откуда через две недели уволили[276], более того, в июле 1923 г. Дворецкий за эти злоупотребления был исключен из партии (восстановлен он был ЦКК спустя 3 года с перерывом партстажа). В сентябре он перешел в киноорганизацию при Московском наробразе «Кино-Москва»», которую возглавил также исключенный из партии Анощенко, где стал оператором-хроникером, однако новый руководитель Н.Ф. Пластинин, вероятно памятуя о недавнем прошлом Дворецкого, уволил его по сокращению штатов в феврале, причем уволенный полтора месяца спустя проиграл в суде иск, пытаясь это решение оспорить.[277] Безработным Дворецкий оставался до лета 1924 г., когда вернулся на чекистскую службу, но уже в Иностранный отдел, по линии которого был послан на нелегальную работе в Пекин, в 1925 г. переброшен в Тегеран, в 1926 г. работал в Риге и Берлине, а в 1927 г. – в легальной резидентуре в Варшаве под прикрытием должности коменданта полпредства. По возвращении в СССР Дворецкий перешел в Оперод ОГПУ, где работал уполномоченным ударной группы по борьбе с бандитизмом до увольнения в запас Админоргупра в 1928 г.[278].
В начале 1930-х гг. в связи со свертыванием загранработы Экономическим управлением возрос переход его сотрудников во внешнюю разведку. Характерной является биография Николая Яковлевича Нехамкина (1890–1969, член компартии с 1918). С января 1919 по апрель 1921 г. он был начальником Секретно-оперативного отдела Гомельской губЧК (и непродолжительное время ИО ее председателя), в котором его непосредственными подчиненным был Эйтингон, а начальником – некоторое время Волленберг, и заведовал ее Юротделом. В последующие 10 лет Нехамкин находился, главным образом, на руководящих должностях в органах юстиции, и особенно, прокуратуры в Центре и на местах… Однако в январе 1931 г. он был возвращен на чекистскую работу и назначен в Экономический отдел полпредства ОГПУ по Московской области, где стал начальником отделения и помощником начальника отдела. В ноябре 1932 г. Нехамкина по линии ЭКУ ОГПУ командировали в Германию, однако после прихода к власти нацистов в связи со свертыванием советско-германских деловых отношений, была свернута работа и ЭКУ ОГПУ, а он стал с июня 1933 г. нелегально работать в Германии теперь уже по линии ИНО, и вел эту деятельность около полутора лет, когда возвратился в Москву[279]
В отдельных случаях источником пополнения ИНО ГПУ служили региональные чекистские органы, но в это случае в деле перевода во внешнюю разведку играли дополнительные факторы, такие например, как знание языков или высокий образовательный уровень. Таковыми обладал Яков Михайлович Металлов (Левин) (1900–1978, член компартии с 1919), будущий профессор-филолог, специалист по немецкой литературе. С декабря 1919 по май 1920 гг. он служил уполномоченным опять-таки Гомельской губЧК, затем во время польской войны был в Агитотделе ПУРа Западного фронта проводником литературы через фронтовую линию С ноября 1920 г. по декабрь 1922 г. Металлов служил в Воронежской губЧК уполномоченным, затем там же в ГПУ возглавлял отдел. Параллельно с декабря 1920 г. он учился на словесном, то есть филологическом отделении педфака Воронежского университета, и по окончании учебы в августе 1924 г. ЦК партии был вызван в Москву, после чего с октября по начало мая 1928 был в ИНО особоуполномоченным, находился на загранработе в Европе[280]. В приходе во внешнюю разведку Металлова сыграла бывшая ответственная чекистская служба, приобретенный в польскую войну опыт нелегальной зафронтовой работы и полученное языковое образование.
Говоря о переброске работников и внутри центрального аппарата, и из регионов в центр важно иметь в виду преодоленный лишь в середине 1920-х годов дефицит чекистских кадров. В первую очередь, это касалось таких специфических по требованиям к сотрудникам и методам работы подразделениям как Иностранный отдел – отсюда и регулярные перемещения работников из других подразделений.
Об особенностях подбора кадров ИНО ОГПУ можно судить на основании изучения протоколов партчистки 1929 года особенно национального состава членов и кандидатов ВКП(б) основных ведущих чекистских подразделени[281]. Наиболее “интернациональными” были отделы, занимающиеся зарубежной разведывательной и контрразведовательной деятельностью. В ячейке Иностранного отдела национальный состав был следующим: русские(сюда же входят украинцы и белорусы) – 37 чел. (34,9 %), евреи – 30 чел. (28,3 %), латыши – 14 чел. (13,2 %), поляки и литовцы – 10 чел. (9,4 %), немцы – 5 чел. (4,7 %), армяне – 3 чел.(2,8 %), венгры и австрийцы – 2 чел.(1.9 %), болгары – 2 чел.(1,9 %), греки – 1 чел. (0,9 %), не установлено – 2 чел. (1.9 %). Такая многонациональность связана с тем, что в отсутствие хорошо подготовленных специалистов по той или иной стране их функцию выполняли выходцы из этих стран. Многие из них были членами иностранных компартий и политэмигрантами. Вопреки встречающемуся в литературе мнению, иностранные граждане принимались на службу в ОГПУ, однако, при этом они должны были доказать лояльность большевистскому режиму и, как правило, состоять в компартии своей страны. Для Иностранного отдела важным кадровым источником явились политэмигранты из европейских стран, как правило, члены зарубежных компартий.