ганизовывал студию пролетарских писателей[21]. Одновременно читал курс политграмоты и курс «Основы коммунизма и Советской конституции» в школе красных командиров, в студиях Пролеткульта, в рабочих клубах, а с осени 1922 г. преподавал историю рабочего движения в Военно-хозяйственной академии, затем – в Петроградском государственном университете и в комвузе имени И. В. Сталина. Короткое время в 1925-м был директором Института книговедения, а по общественной линии активно работал в Петроградском научном обществе марксистов на должности председателя ревизионной и библиотечной комиссий. И, вместе с тем, писал и публиковал свои статьи в различных газетах и журналах: «Книга и революция», «Юный пролетарий», Красная газета», «Красная летопись» и др. Несколько раз Книжник, изживая в себе «мелкобуржуазную стихию философского идеализма и мистицизма»[22], подавал заявление в большевистскую партию, но всякий раз ему отказывали, мотивируя прошлым увлечением анархизмом. Но, как говорил сам Иван Сергеевич, он считал себя «непартийным» большевиком. Вместе с тем его дочь Любовь (1919 г. рождения) состояла в ВКП(б).
В 1925 г. Книжник-Ветров, по его словам, «вплотную приступил к научной творческой работе», собирая разнообразные сведения о деятелях I Интернационала и Парижской коммуны в архивах и иностранной прессе. Этой теме посвятил остальные 40 лет своей жизни. Он публиковал статьи и новые материалы о П. Л. Лаврове, Е. Л. Дмитриевой, Луизе Мишель, о супругах Жакларах, о Е. Г. Бартеневой и др. Дополненная ещё в 1958 г. этими материалами вышеупомянутая защищённая кандидатская диссертация вышла только после вмешательства директора Института истории АН СССР В. М. Хвостова в 1964 г. в виде монографии «Русские деятельницы Первого Интернационала и Парижской коммуны. Е. Л. Дмитриева, А. В. Жаклар, Е. Г. Бартенева». Интересный факт: после выхода этой книги проживающая в Москве внучка Бартеневой, передала автору некоторые личные архивы, среди которых были воспоминания её бабушки о М. А. Бакунине. И. С. Книжник расшифровал рукопись, подготовил машинописные копии, но так и не успел издать эти весьма интересные мемуары о знаменитом русском анархисте-бунтаре[23].
Фото 2. Да здравствует Парижская Коммуна! Политический агитационный плакат времен Великой пролетарской культурной революции в КНР.
Не обошли нашего героя сталинские репрессии: около года обвиняемый в подготовке покушения на вождя народов Иван Сергеевич провёл в застенках НКВД, но был отпущен. Правда сразу после ареста его семья была переселена с отдельной квартиры в коммунальную…
Перед самой войной И. С. Книжник-Ветров работал в Архиве Октябрьской революции старшим научным сотрудником и заведующим библиотекой и читальным залом. В августе 1941 г. это учреждение было «свёрнуто» из-за войны и только через год (с 16 сентября 1942 г.), пережив страшную блокадную зиму, Книжник получил работу в Библиотеке Академии наук СССР в качестве старшего библиотекаря. Здесь же и в такой же должности стала трудиться и его супруга – Мария Никитична, которая до войны работала товароведом на находящейся недалеко от их дома тюлевой фабрике (Ленинградской государственной гардинно-тюлевой фабрике им. К. Н. Самойловой).
Уже в весьма солидном возрасте (в 1949–1950 гг.) И. С. Книжник-Ветров сделал неудачную попытку на материалах своих многолетних изысканий защитить докторскую диссертацию на тему «Первый Интернационал, Парижская коммуна и русские революционеры – их участники. Очерки и материалы о мировом влиянии марксизма в 1860-е годы». Два объёмистых тома он послал в один из московских вузов (МГПИ им. В. И. Ленина), от которого в конечном счёте получил разгромную рецензию и отказ в допуске к защите. Попытки апеллировать в ВАК также не принесли успеха[24].
С 1909 г. и до последних своих дней И. С. Книжник-Ветров жил в северной столице. После ссылки Иван Сергеевич проживал в Петербурге на снимаемых квартирах (вот несколько его адресов, выявленных по архивным источникам: Фурштатская ул., 9, кв. 37; Свечной пер., 5, кв. 20; Баскова ул., 14[25], кв. 38). С 1914 г. до начала 1920-х гг. Книжник-Ветров проживал с семьёй в знаменитом Доме писателей на наб. реки Карповки, 19, затем переехали на ул. Красных Зорь (позже – пр. Кирова, ныне – Каменноостровский пр.), дом 26–28, кв. 96. Последний адрес коммунальной квартиры, куда семью переселили в годы сталинских репрессий после ареста Ивана Сергеевича по вымышленному обвинению – в том же доме, но со входом с параллельной улицы: Кронверкская ул., 23/59, кв. 28.
Иван Сергеевич Книжник-Ветров жил в сложное время, судьба его была непростой и, тем не менее, прожил яркую и долгую жизнь. Чудом уцелевший от молоха сталинских репрессий он стал свидетелем многих трагических страниц нашей истории, о чём пытался откровенно рассказать своим современникам и потомкам. Однако наследие, которое он оставил после себя, ещё ждёт своего пристального и скрупулёзного исследователя.
1. Зегжда Н. А. История одного псевдонима // Смена / фото Г. Лугового. – Л., 1958. – № 96. – 24 апреля. – С. 2.
2. Зегжда Н. А. Список научных печатных работ Ивана Сергеевича Книжника-Ветрова / Ред. А. П. Могилянский. – Л.: тип. ГПБ, 1960. – 39 с.
3. Институт русской литературы (Пушкинский дом) (ИРЛИ РАН). Рукописный отдел. Фонд 668. Книжник Иван Сергеевич.
4. [Книжник-]Ветров И. [С.] Анархизм, его теория и практика. – [СПб.]: Обновление, 1906. – 32 с.
5. Книжник[-Ветров] И. С. Воспоминания о П. А. Кропоткине и об одной анархистской эмигрантской группе (Страница из истории нашего революционного движения) // Красная летопись. – Пб., 1922. – № 4. – С. 28–51.
6. Книжник-Ветров И. С. Русские деятельницы Первого Интернационала и Парижской коммуны: Е. Л. Дмитриева, А. В. Жаклар, Е. Г. Бартенева. – М.; Л.: Наука [Ленингр. отд-ние], 1964. – 358 с., 3 л. порт. – (АН СССР. Ленингр. отд-ние Ин-та истории).
7. Российская национальная библиотека (РНБ). Отдел рукописей. Дом Плеханова. Фонд 352. Книжник-Ветров Иван Сергеевич.
«Азеф в юбке»Страницы биографии Зинаида Федоровна Жученко-Гернгросс
Кононова Ольга Алексеевна,
историк, политолог, участник Клуба
левых историков и обществоведов
В августе 1909 года ЦК Партии социалистов-революционеров опубликовал сообщение:
«ЦК ПСР доводит до всеобщего сведения, что Зинаида Федоровна Жученко, урожденная Гернгросс, бывшая членом ПСР с сентября 1905 г., уличена, как агент-провокатор, состоявшая на службе ДП[26]с 1894 года.
Началом ее провокационной деятельности была выдача, так называемого Распутинского дела (подготовка покушения на Николая II в 1895 году).
В ПСР Жученко работала, главным образом, сначала в Московской организации, а потом и при Областном Комитете Центральной Области.
Последнее время проживала в Германии, но в заграничных организациях с.-р. не принимала никакого участия.
27/14 августа 1909 г».[27]
Как раз в это время партия переживала тяжелейший удар – разоблачение провокаторской деятельности Евно Азефа – одного из главных партийных авторитетов, лидера Боевой организации, на счету которой несколько удачных покушений на царских сановников. И вот еще один провокатор открылся в партийных рядах – женщина. «Азеф в юбке» – так прозвали ее французские газеты.
Зинаида Федоровна Гернгросс родилась 18 октября 1872 года, происходила из дворянской семьи. Гернгроссы были родом из Голландии. Предки по отцовской линии в 16 веке осели в Лифляндии и поступили на службу к русскому царю. А вот мать была бывшей крестьянкой семьи Гернгроссов. Зинаида окончила Смольный институт. Как и многие молодые девушки тех лет пыталась зарабатывать частными уроками. Видимо, это была не просто дань моде, но, действительная нужда, т. к. семья была небогата. Кроме этого, ее отношения с родителями оставляли желать лучшего. Она считала их «чуждыми по духу», называла «бюрократами».
Фото 3. Фотокарточка Зинаиды Федоровны Жученко-Гернгросс в специальном издании Департамента полиции. Типография Министерства внутренних дел, 1903 г.
Вот как описывали внешность Зинаиды, знавшие ее люди: «Она – очень высокого роста и очень худощава; правильное, симпатичное лицо с высоким лбом обрамлено светлыми, не густыми волосами. Золотые, под цвет волос, очки никогда не покидают ее носа. Сквозь них виднеются серые, слегка как бы задумчивые, всегда смотрящие прямо и уверенно, глаза. …. Узкие плечи, длинные, тонкие руки и выдающиеся углы лопаток очень портят ее фигуру. Только привычка держаться, зная слабые стороны своего сложения, скрадывает то неприятное впечатление, которое сближает ее извивающееся тело с хитрым пресмыкающимся»[28]. Ассоциации с «пресмыкающимся», естественно, более поздние, отмеченные «задним числом», уже после разоблачения. Во времена ее активной работы в партии социалистов-революционеров никто не замечал в ней двуличия и коварства. Скорее, наоборот.
Бывший начальник Московского охранного отделения полковник П.П. Заварзин, общавшийся с ней в 1910 г., оставил схожее описание внешности, с той лишь разницей, что привлекательной он ее не находил – «красотою не отличалась»[29]. При этом Заварзин вспоминает, что с первых же минут общения становилось понятно, что перед тобой человек с «большим характером» и «незаурядным умом», в ее глазах отражались свойственные умной женщине «проницательность, хитреца и увлечение» – увлечение любимым делом. Революционный публицист, гроза провокаторов, Владимир Львович Бурцев, в свою очередь, отмечал в Гернгросс внешний аристократизм и, воспитанность. Она увлекалась классической музыкой и регулярно посещала оперу.