елей у астраханских профсоюзов не было. Практиковалась система ротации, когда один из активистов дежурил в профсоюзе за обычную дневную ставку рабочего. А на следующий день его сменял другой активист[79].
К этому времени в Астрахани действовало семь рабочих профсоюзов, снимавших общую штаб-квартиру. Наиболее активны были профсоюзы грузчиков, портных, бондарей и металлистов.
Профсоюз приказчиков временно был выбит из активной борьбы. В июне в тюрьму был брошен лидер профсоюза Владимир Евреинов. Его обвинили в хранении подрывной эсеровской литературы. Профсоюз был не бедный, и внес залог в 1000 рублей для освобождения своего лидера.
Зато рабочий класс активно организовывался для борьбы.
19 июня остановили работу грузчики. Бастовали 4000 человек. Они требовали от губернатора утвердить устав профсоюза[80].
20 июня началась общегородская забастовка строителей. В ней приняли участие кровельщики и жестянщики – всего 187 человек. К стачке присоединились 44 работника пристани «Кавказ и Меркурий». Рабочие требовали 9-часового рабочего дня, еженедельного расчета, ставки на уровне 1.20₽ в день (50 % рост), ограничения тяжести инструментов для сноса на место работы пятью килограммами, больничных листов, найма только членов профсоюза и упорядочения рабочего графика: «явки именно на работу, а не собрания вначале у хозяина, как это было прежде». Требования рабочих были удовлетворены[81].
25 июня произошло новое столкновение рабочих с казаками. Трое станичников решили посетить ресторан «Киев» на Косе. «Хозяин не пожелал их видеть, отчего между ним и казаками возникла перебранка, в которую вступили бывшие в гостинице маляры, поддержавшие хозяина». Казаки обнажили шашки. Маляров поддержали прохожие. В результате сильно потрепанным станичникам пришлось спасаться бегством, скрывшись в Красных казармах. Их преследовала разъяренная толпа. Стоявшим у ворот казарм дежурным пришлось открывать огонь из винтовок. Единственным пострадавшим оказался повар татарской харчевни, спокойно работавший на кухне в соседнем здании. Через несколько минут в казармах были выбиты все стекла, на чем события и завершились[82].
27 июня в Ночлежном доме прошло еще одно собрание каменщиков. Его вели Редкозубов и Жустов. Шпилев по мнению полиции накануне много выпил. После собрания более двухсот человек направились рядышком на Конную площадь[83], где сняли со стройки 60 рабочих. Несколько человек, выступавших против забастовки, были избиты. К забастовке присоединились бригады, строившие дом Причта Знаменской церкви[84], дом Афтандиярова на Белгородской улице, Черную мечеть и Ивановский мост. Особым ожесточением сопровождалась стачка строителей Казачьего клуба у Больших исад. Здесь рабочие трудились в долг – в счет аванса, выданного достаточно давно и уже потраченного.
Предприниматели пытались отвечать локаутом. Один из них прямо заявил, что лучше будет платить простой судовладельцам, привезшим стройматериалы, чем поднимет зарплату.
29 июня Андриан Жустов созвал профсоюз каменщиков. Поводом послужили действия одного из предпринимателей, решившего не принимать членов союза на работу. Предпринимателю был объявлен бойкот и на следующее утро на работу к нему не вышли 70 человек. С тем, чтобы перебивавшиеся с хлеба на воду каменщики могли прокормить свои семьи, на остальных объектах была введена сменная работа[85]. То есть каменщики отказывались от работы (и заработка) на пару дней, чтобы возможность заработать получили их безработные товарищи. По ходу событий в профсоюз вступили 50 мостостроителей. Расширились и требования: профсоюз поставил задачу повышение зарплаты с 1.3–1.5 руб. до 2 руб. для мастеров и с 0.7–1 руб. до 1.5 руб. для подмастерьев. При полной рабочей неделе это означало зарплату в размере 40–50 рублей в месяц.
В других союзах дела шли не столь удачно. Собрание плотников прошло с величайшим шумом и хаосом, не хватало опыта организации. А у механиков (то есть судоремонтников) перед товарищами пришлось объясняться Шпилеву. Будучи без зарплаты, он пожаловался приятелю и тот, состоятельный человек, помог Шпилеву деньгами. Поползли слухи о «взятке», которые пришлось опровергать. После получения объяснений, товарищи по цеху поддержали Шпилева[86]. Кожевенники и штукатуры до организации профсоюза вообще не дошли, уйдя в бесконечные обсуждения о том, кто и как должен все это возглавлять[87].
Зато массовый характер приобрело собрание безработных у Ночлежного дома. Пришедший сюда Редкозубов заявил, что казаки не дают собираться профсоюзам, а состоятельные депутаты из местной Думы считают, что лучше знают проблемы рабочих, чем профсоюзы и сами рабочие. На следующий день 1500 безработных астраханцев на очередном собрании потребовали обустройства общественных работ и открытия бесплатных столовых.
Саградьян описывал митинги у Ночлежного дома так: «Открывали митинг. Оратор влезал на нары. Говорил. Входил полицейский чин, начиналась „дипломатия“: – На каком основании? – На основании свободы слова. – Есть ли разрешение губернатора? – Значит, не признаете царский манифест? – А разъяснение министра внутренних дел читали? – Чего с ним разговаривать, гони его, – кричала толпа.
Полицейский чин испарялся. Но зато через 10–15 минут приходил целый полк полицейских. – Разойдись! – Бей их! – кричала толпа.
Полицейский в полном порядке отступали к парку. Оратор продолжает еще 10–15 минут и приезжают казаки. Спешившись, в полном боевом вооружении казаки входили в помещение и вытесняли нас на улицу.
Настроение по выходу на улицу и у толпы, и у казаков становится сразу как-то мирным. Ораторы из толпы, окружив казаков, беседуют о присяге, любви к ближнему, о царе, о 9 января и т. п.»[88].
«Пулеметы мной еще не получены…»
2 июля провели собрание маляры и кровельщики. Они требовали 9-часового рабочего дня, короткой субботы (то есть выходной был только один), еженедельного расчета и деньщины в размере не меньше 1.20 рубля. Кроме того, профсоюз добивался 50 %-ной оплаты больничных листов и – внимание! – найма новых рабочих только через профсоюз. Угроза забастовки сработала. 45 предпринимателей подписали соглашение, отказались только девять.
Неожиданно для всех выступили нянечки из родовспомогательного дома. Июльским вечером они пришли к зданию городской Управы, неся с собой… сто новорожденных младенцев. Нянечки требовали повышения зарплаты.
Бондари тем временем ввели взносы в размере 25 копеек в месяц и также провели большое собрание. Было избрано Правление союза, наглядно показывающее его географию влияния: 5 человек с Форпоста, еще пять с Болды плюс один кассир. 11 июля в Болдинской степи прошел огромный митинг. Главным требованием стало создание на базе Госдумы нового органа – Учредительного собрания.
6 июля забастовали часовщики и золотых дел мастера. Их было всего пятьдесят человек, но высочайшая квалификация делала их практически незаменимыми. Специалисты требовали 9-часового рабочего дня, повышения зарплаты на 25 %, выходного воскресенья, 100 %-ной оплаты дней забастовок, объявления праздничными 17 октября и 1 мая, а также 9 января и 19 февраля, оплаты дней забастовки. Были и особые требования – вежливое обращение с работниками, отказ от привлечения мальчиков-учеников к «домашним работам» и обязательное членство мастеров в профсоюзе. К вечеру предприниматели удовлетворили все условия.
9 июля прошло собрание профсоюза булочников и кондитеров, объединивший триста рабочих. Основным требованием было введение 8-часового рабочего дня, дополненное расширением праздничных дней, введением больничных листов, 15-дневным пособием при увольнении. Выступивший на собрании представитель РСДРП предложил направить телеграмму в Госдуму, что и было сделано. На Форпосте одна из пекарен объявила забастовку.
В тот же день собрались и каменщики, возглавляемые Андрианом Жустовым. Жустов в основном говорил о политике, объясняя разницу между социалистами и кадетами. Мобилизовывался и профсоюз механиков, охвативший свыше 1000 рабочих судоремонтных заводов. Каменщики Жустова и механики Шпилева ставили задачу повышения месячной зарплаты до 25 рублей, готовились к забастовке и отдельное внимание уделили борьбе с штрейкбрехерами.
На Болде прошел многотысячный митинг с требованием к Думе не распускаться и объявить себя Учредительным собранием[89].
В воскресенье 16 июля в Драмкружке собрались столяры. Они также ставили задачу сокращения рабочего дня до 9 часов, еженедельных расчетов, двухнедельных выходных пособий при увольнении, вежливого обращения и светлых мастерских.
20 июля прошли массовые собрания в Трамвайном депо (150 человек) и в профсоюзе плотников (700 человек). Трамвайщики вырабатывали свои методы борьбы со штрейкбрехерами, размышляя о том, чтобы прокатить их от депо до биржи в тачке[90].
11 июля на стачку поднялись пекари. Помимо ограничения работы двумя сменами и повышения зарплаты, они выставили требования по праздничным дням: три дня Пасхи, три дня Рождества, два дня Троицы, а для мусульман – выходные пятницы, три дня в Уразу и три дня в Курбан-Байрам. Все требования также были удовлетворены[91].
Сложнее было у приказчиков. Их профсоюз имел старые традиции и считался очень левым. Внутри профсоюза разгорался конфликт, так как наметилась группа, настроенная на сотрудничество с властями.