3 июня 1907 года Николай II распустил Думу.
Если депутатов первой Думы выбирали 16000 астраханцев, то теперь число избирателей сократилось до 10000 человек. В Астрахани, напомним, жило 130000 горожан, а население губернии перевалило за миллион.
При этом выборы были многоступенными, и квоты социальных классов и групп не соответствовали их доле в населении. Немногочисленное астраханское казачество, составлявшее всего 4 % населения губернии, было представлено пятью выборщиками. Крестьян было в двадцать раз больше, но они тоже выбирали пять выборщиков. Рабочий класс был представлен всего одним делегатом, мещане семью. Зато дворяне выбирали 12 человек, а состоятельные купеческие круги – 16-ть. Социал-демократы выступали за бойкот таких выборов[152].
Но эсеры рассчитывали на крестьянскую массу. И этот расчет себя оправдал. Депутатом Госдумы стал сосланный в Астрахань врач-хирург Нифонт Долгополов (1857). Правда, избрали его нижегородцы.
Долгополов давно уже участвовал в революционном движении, хорошо знал Максима Горького, Семашко, Чехова и Короленко. С 1906 года он отбывал ссылку в Астрахани. Вместе с врачом Раисой Розенберг-Шишло и ссыльным Парамоном Сабашвили он создал кружок, который существовал вплоть до февральской революции[153].
Летом 1907 года Астраханские эсеры провели конференцию, собравшую два десятка делегатов. Ее организатором стал Константин Бакрадзе (1864).
Константин Иванович Бакрадзе был сослан в Астрахань в августе 1907 года. Сын грузинского дворянина и русской учительницы, он преподавал в Тифлисской гимназии. И Бакрадзе, и обе его сестры входили в состав руководящего органа «Военного союза» при Тифлисском комитете партии эсеров. В мае 1907 года весь состав комитета был арестован. Бакрадзе некоторое время пробыл в местной тюрьме, а потом его выслали в Астрахань. Здесь Бакрадзе и попробовал собрать организацию, собравшуюся 24 августа.
Большинство прибывших были представителями трудовых коллективов. Трудно судить, насколько эти люди были влиятельны в профсоюзах, но представительство было достаточно показательным: бондари, судовые экипажи, почтово-телеграфная контора, сапожники, приказчики, городской трамвай.
Наиболее организованы оказались работники городского трамвая – квалифицированный рабочий класс самого технологичного астраханского предприятия. Профсоюз насчитывал 108 человек, с момента создания провел пять успешных забастовок, активно участвовал во всех маевках, и «эсеры пользовались здесь неограниченным влиянием»[154]. Стоит упомянуть и работников почтово-телеграфной конторы, где эсеровская группа насчитывала двадцать сторонников.
Часть делегатов представляла не профсоюзы, а возникшие параллельно с ними либо на их месте незарегистрированные объединения. Например, профсоюз сапожников был закрыт, а на его руинах образовалась полулегальная ассоциация из 80 человек. Аналогично запрету подвергся и профсоюз судовых экипажей, вместо которого теперь действовало неформализованное объединение, охватывавшее до трехсот рабочих.
Чуть другая история была с союзом приказчиков, который, впрочем, избежал запрета, но внутри которого сформировалась проэсеровское объединение, числившее в своем составе целых 800 человек. Именно лидером профсоюза приказчиков был Владимир Евреинов, избранный осенью 1907 года в Государственную Думу по списку ПСР.
Но с конференцией ничего не вышло. Весь ее состав был задержан полицией. Средний возраст арестованных составил 24 года[155]. До февраля 1910 года Бакрадзе находился в Бастилии, а потом был выслан под надзор в отдаленный Черный Яр. В сентябре 1911 года надзор был снят и Бакрадзе вернулся в Астрахань. Ему предстоит сыграть очень яркую роль в советском подъеме летом 1917 года и оказать выдающееся влияние на развитие образования в губернии после победы революции[156].
А пока что организации ПСР был нанесен почти смертельный удар.
Оставшиеся на свободе активисты пытались вести агитацию. Но эти попытки носили уже единичный характер. Так, 25 октября в Красных казармах полиция пресекла попытку распространения эсеровских листовок к рекрутам[157].
Очагом напряжения оставался Кавказ.
В июле на пристани «Кавказ и Меркурий» полиция обнаружила 167 винтовок Бердана и 52 затвора к трехлинейным винтовкам. Получателя установить не удалось. Чуть позже на шхуне «Андрей» было изъято 46 берданок.[158]Полиции помогли черносотенцы. Один из них, знавший татарский язык, подслушал разговор двух ничего не подозревавших мусульман об опасном грузе.
Осенью 1907 года на шхуне «Николай» жандармы обнаружили оружие, перевозимое в Баку. Местные мусульмане ждали груз из двадцати винтовок и 3000 патронов, которые обогатили астраханский гарнизон[159].
Власти активно работали с «инородцами». Наибольшее подозрение у администрации вызывали евреи, и 14 января в молельне «Ашкенази» раввин Каплан произнес речь о выборах. Он сказал, что «еврейскому народу не следует примыкать вообще ни к каким партиям, а особенно к левым». Собравшиеся состоятельные люди его поддержали[160].
Но волну «экспроприаций» сбить не удавалось.
Под предлогом сбора денег на революцию по всей стране проснулись банды. У социалистов это вызывало оторопь.
«Не проходит дня, чтобы в том или ином конце Астрахани не было проведено грабежа. Грабят магазины, мелкие лавочки, грабят и убивают даже беззащитных старух, которым и жить то осталось, может быть, несколько месяцев, – писали в своей листовке эсеры. – И все эти грабежи называют громким словом „экспроприация“, а герои их – простые воры и грабители. Прикрываясь чужим именем, к ужасу находят сочувственное отношение в некоторых общественных слоях».
Носило это явление весьма своеобразный характер. Один астраханец, владевший магазином, например, получил от кого-то из клиентов письмо с требованием положить триста рублей на кладбище. «Хоть мы Вас и не считаем богача, – сообщалось в послании, – но Вы так дорого дерете с покупателей, что мы Вас считаем в своем роде экспроприатором»[161].
Отдельное внимание было уделено анархо-коммунистам. Собственно астраханцы к этому течению особого интереса не проявляли, но город служил местом пребывания иногородних анархистов. Сами они не очень понимали тонкостей идеологического позиционирования и называли себя то «анархо-коммунистами», то «максималистами», а занимались преимущественно грабежом.
Явлением это было весьма распространенным, и предприимчивые страховщики даже предлагали клиентам новый вид страхования – «от экспроприаций»[162].
23 сентября кассир Астраханско-Красноярского банка сообщил, что возле банка ходят всякие подозрительные люди, которые могут взять и банк ограбить. Он не заблуждался. Полиция прибыла к банку и обнаружила одного потенциального экспроприатора. При задержании у него был отнят револьвер «Смит-и-Вессон» и «большой кинжал в ножнах». Вскоре арестовали и остальных[163].
В конце октября в Астрахань прибыла группа «анархо-коммунистов» из Баку. Ее основали выходцы из богемы – студенты и художники. Начав с Санкт-Петербурга, вольные анархисты перебрались в Нижний Новгород, где шантажом и вооруженными грабежами обогатились на 40000 рублей. Фактически, это была банда, прикрывавшаяся идеальными соображениями, но деньги делившая строго между собой. В отличие от Камо и Сталина, за их спиной не было никакого подпольного центра, и ни на какие тайные типографии они средств не направляли. Главарь банды был человек прагматичный, и в Нижнем Новгороде покинул своих товарищей, вместе с кассой отправившись заграницу.
Остальной отряд спустился вниз по Волге и Каспию до Баку. Но в оживленном городе предприниматели привыкли к стрельбе, на угрозы не поддавались и сами были неплохо вооружены. Потратив остаток денег, банда повернула на Астрахань. Один из астраханцев позже рассказывал о том, как это выглядело: «придя в помещение союза безработных, я заметил шесть человек, угрюмо сидевших, а подойдя к ним и разговорившись, узнал, что у них нет денег на обед. Я предложил им около рубля, и они приняли»[164].
Рабочая демонстрация. Современная картина
Чуть освоившись, банда начала с малого. 16 ноября была ограблена на 50 рублей кассирша театральной группы Струйкина. 30 ноября был совершен налет на магазин Павлова[165]. Четверо вооруженных револьверами молодых людей вошли с возгласом «руки вверх и ни с места!». Члены профсоюза приказчиков ничуть не испугались. Они вступили с гангстерами в спор, а старший приказчик поднял крик. Столкнувшись с сопротивлением, нападавшие открыли пальбу по стенам, после чего сбежали на улицу, скрывшись в трущебах Облупинской площади.
Следующее мероприятие закончилось еще хуже. Посмотрев на вывески в центре города, бандиты решили шантажировать братьев Гентшер, владельцев большого магазина в центре Астрахани. Братьям была отправлена записка с требованием «пожертвовать на революцию» пятьсот рублей. Записка была скреплена печатью с надписью: «Группа анархо-коммунистов, смерть капиталу!». Гентшеры ничуть не испугались и сообщили в полицию. Пришедший за деньгами шантажист был арестован. Вскоре еще пятеро его подельников были арестованы. Озлобленные главари группы написал Гентшерам, что бросят в их дом бомбу, но это были пустые угрозы. Бомбы у них не было.