Рублев Дмитрий Иванович,кандидат исторических наук, доцент Факультета государственного управления МГУ имени М.В. Ломоносова, ведущий специалист Российского государственного архива социально-политической истории
комсомол по-анархистски: история Всероссийской Федерации Анархистской молодежи (1918–1919 гг.)
Аннотация. Всероссийская федерация анархистской молодежи (ВФАМ) – единственная анархистская молодежная организация общероссийского масштаба, действовавшая в годы Великой Российской революции. Призывы к созданию анархистского молодежного движения, выдвинутый ВФАМ, получили широкий отклик в регионах. Ее лидеры попытались провести идеологическое обновление российского анархизма на основе собственного варианта концепции «единого анархизма» и постепенно объединить в рамках новой организации анархистское движение на территории РСФСР и союзных ей советских республик.
Ключевые слова: анархисты, анархистское движение, Всероссийская федерация анархистской молодежи, Габрилович Леонид Иосифович, Карелин Аполлон Андреевич, Кропоткин Петр Алексеевич, Московский союз анархистов-синдикалистов-коммунистов, Первый Всероссийский съезд анархической молодежи.
Исследователи анархистского движения России в эпоху Великой Российской революции и Гражданской войны (1917–1922 гг.), как правило, не обращаются к истории той или иной анархистской организации, но пишут обобщенно об «анархистах», либо о представителях течений анархизма – анархистах-коммунистах, анархо-синдикалистах, анархистах-индивидуалистах и т. п. Между тем в эпоху Великой Российской революции 1917–1921 гг. сторонники безвластия активно занимались организационным строительством. Организационная жизнь, как и межорганизационные отношения, становятся важными факторами, определяющими позицию анархиста, его действия. Мы полагаем, что исследователям анархистского движения следует ориентироваться, прежде всего, на изучение истории конкретных анархистских организаций, их программных принципов, тактики, стратегии, социального состава. В ряде своих работ мы попытались решить эти задачи [42; 43; 44].
Матросы под знаменами анархистов. 1920-е гг.
Всероссийская федерация анархической молодежи (ВФАМ, Всефам), единственная общероссийская молодежная организация анархистов периода Великой Российской революции 1917–1922 гг., получила скромное освещение в работах историков. В монографии С.Н. Канева, на основе материалов журнала «Жизнь и творчество русской молодежи» (ЖТРМ), дана лишь краткая характеристика деятельности ВФАМ [32, с. 50, 52–53]. Серьезный вклад в изучение проблемы сделали современные исследователи. В.А. Дроздков, изучавший деятельность в рамках федерации поэта-имажиниста В.Г. Шершеневича, дал оценку некоторым ее тактическим и программным установкам и отдельным страницам истории [4; 5, С. 144–145, 428–438]. Я.В. Леонтьев, представив общую характеристику издательской деятельности ВФАМ, исследовал связи ее лидеров с П.А. Кропоткиным и борьбу за освобождение арестованных участников I Всероссийского съезда анархической молодежи (ВСАМ). Он же раскрыл псевдоним одного из ее лидеров, Л. Чиволова (Л.И. Габрилович) [33; 34]. Список арестованных делегатов ВСАМ с биографическими справками составил калининградский исследователь С.А. Овсянников [38]. Он же проанализировал роль смоленских анархистов в деятельности ВФАМ [39, С. 23–24]. 26 августа 2023 г., когда эта статья была уже написана и отдана в печать, Овсянников выступил на Пирумовских чтениях в Прямухино Тверской обл. с докладом, посвященным Всероссийскому съезду анархической молодежи. В ряде положений своего исследования он затрагивает вопросы, не рассмотренные в данной статье.
Эти авторы значительно расширили круг источников, используя документы из фондов ГАРФ, РГАСПИ, ЦА ФСБ, ЦГАМО и региональных архивов Смоленской обл. Белорусский историк Ю.Э. Глушаков в монографии по истории анархизма в Беларуси охарактеризовал роль белорусских анархистов в ВФАМ [3, С. 110]. В то же время украинский историк В.А. Савченко, упоминая о существовании и деятельности ВФАМ, не пишет о связях с ней молодежных организаций Конфедерации анархических организаций Украины «Набат» (КАОУ) [45, С. 159, 199, 225, 280].
Основой источниковой базы нашей статьи стали материалы следственного дела о ВСАМ, хранящегося в ЦА ФСБ [52], как и опубликованные Дроздковым и Леонтьевым документы из фондов ГАРФ. Широко использовались материалы периодической печати анархистского движения.
«Жизнь и творчество русской молодежи» (ЖТРМ) – название, далекое от политики и тем более, от анархизма. Тем не менее, именно с этого издания начинается история ВФАМ. Но именно с этого журнала начинается история ВФАМ.
Без сомнения, в 1919 гг. это было одно из самых частых по периодичности анархистских изданий Советской России и примыкавших к ней советских республик. Первый номер этого «литературно-художественного» и «иллюстрированного» журнала был издан под редакцией Н.В. Маркова в июле 1918 г. коммуной молодежи «Единение» [6, С. 16]. Первоначально были провозглашены неполитические цели издания, хотя и близкие идеям анархизма: «Полное раскрепощение духа молодежи в России, развитие свободного волевого самосознания, как фундамент бесконечных творческих достижений молодежи на платформе тесного единения с народом, отражение всех сторон жизни и творчества молодежи и ее участия в строительстве общественной жизни» [6, С. 1]. Первоначально были провозглашены неполитические цели издания, предполагавшие открытый, не партийный характер журнала. В заявлении «От редакции» провозглашалось, что ее основная задача: «осветить все стороны жизни и творчества русской молодежи и жать полную возможность каждому начинающему писателю, художнику, артисту и т. д. помещать свои произведения в настоящем журнале, а равно и дать единое направление – к полной свободе, к полному раскрепощению личности человека» [6, С. 2].
В сентябре для выпуска ЖТРМ образовалось издательство «Русская молодежь» [8, С. 14]. Проявляется анархистская позиция редакции. Марков в статье «Организация вольных союзов молодежи» призвал создавать молодежные организации, построенные «на анархических началах, на началах свободы, полной самодеятельности», свободные от бюрократии, при равноправии меньшинства и большинства в проведении своих решений в жизнь [8, с. 3]. На страницах ЖТРМ появляются портреты М.А. Бакунина и секретарей Всероссийской федерации анархистов-коммунистов (ВФАК) А.Ю. Ге и А.А. Карелина, лозунги «Да здравствует мировая анархо-коммунальная революция!» и «Вечная память великому революционеру М.А. Бакунину» [11, С. 1–2; 13. С. 1, 3]. В ноябре 1919 г. цели журнала были скорректированы в анархистском духе: «Полное раскрепощение духа молодежи в России и воспитание ее в духе анархизма» [14, с. 8].
Действовали местные филиалы конторы ЖТРМ. С августа 1918 г. в Липецке появилось Южное (заведующий – М.В. Марков) [52, л. 353], а в Харькове – Украинское отделения (заведующий – М.С. Тиркельтруб) [7, с. 3; 52, л. 353], с ноября – Нижегородское отделение, которым руководил поэт-имажинист Г.Б. Шмерельсон [14, С. 1]. В середине декабря отделения и агентства ЖТРМ были открыты в Вязьме, Иваново-Вознесенске, Калуге, Коврове, Курске, Лихвине, Растяпино (Нижегородская губ.), Рославле, Саратове, Твери и Туле [16, с. 9].
С 1‑го номера предполагались рубрики: Общественная жизнь и молодежь; Жизнь молодежи; Беллетристика; Живопись, скульптура, зодчество; Спорт; Театр; Музыка; Хроника; Библиография и критика; Юмор; Смесь и задачи; Почта [6, С. 1]. Со второго номера (август 1918 г.) появился раздел «Эсперанто» с рубрикой «Хроника эсперанто». Со сдвоенного № 3–4 (сентябрь 1918 г.) вместо раздела «Живопись. Скульптура. Зодчество» появляются отдельные рубрики «Живопись», «Скульптура» и «Зодчество». С № 19 (19 января 1919 г.) – раздел «Электрик-любитель», с № 20 (26 января 1919 г.) – «Анархо-философия» и «Анархо-индивидуализм».
В журнале печатали стихи, прозу, статьи по различным направлениям искусства, научно-популярные тексты, анонсы культурных мероприятий. Освещалась деятельность молодежных организаций. Публиковались сообщения о выходе молодежных периодических изданий, рецензии на них. Пропагандировался язык эсперанто, печатались задания для его изучения. Из анархистских изданий ЖТРМ имел самый богатый иллюстративный ряд: фотографии, репродукции картин, гравюры, рисунки и карикатуры. При оформлении использовались произведения художников А.Н. Волобуева, М.С. Келлата, А.К. Манкова, Б.Р. Эрдмана, скульптора и художника А.А. Мануйлова. Печатались стихи и проза А.С. Вашкова, А.Г. Глебова, Е.З. Долинина, С.А. Есенина, Н.Н. Захарова-Мэнского, А.Б. Кусикова, А.Б. Мариенгофа, Н.В. Некрасова, А.П. Никанорова, А.П. Платонова, Н.Ю. Поплавской, М.Э. Портена, С.М. Третьякова, А.Э. Уранского-Мейера, Г.Г. Фейгина, В.Г. Шершеневича, Г.Л. Шидловского, Г.Я. Ширмана, Г.Б. Шмерельсона, И.М. Шолока и Н.Р. Эрдмана. На страницах ЖТРМ впервые вышло на всероссийскую арену течение имажинистов [5, С. 144]. Раздел «Эсперанто» сначала вел журналист, писатель и переводчик Н.В. Некрасов, а затем – один из руководителей Московского института эсперанто Г.Я. Розенблат. В разделе «Театр и музыка» печатался И.В. Звигунов, в 1920‑е – 1930‑е гг. ставший известным певцом, педагогом, актером Московского музыкального театра им. В.И. Немировича-Данченко. Помещались и материалы, ориентированные на широкий круг читателей – шарады, игры, анекдоты, частушки [5, С. 144].
Редакция была лояльна к Советской власти, поддерживая ее в «борьбе за мировую социалистическую революцию и в работе укрепления социализма в России» [14, с. 8]. Приветствовалось введение единой трудовой школы и отмена школьной прислуги, как шаги, направленные на преодоление социального неравенства [9, с. 3–4; 24, с. 7]. При этом было подвергнуто критике ужесточение школьной дисциплины [27, с. 6].
В то же время, Н. Марков в статье «За какие порядки должна бороться крестьянская молодежь», оценивал экономический курс РКП(б), как «государственный капитализм, олицетворяемый не большинством народа, а незначительным меньшинством – верхушкой управляющих» [20, С. 1]. Столь же негативно в статье «Профессиональное движение и Государство» он оценил огосударствление профсоюзов [19, С. 2–3]. В статье «Молодежь и Советская власть», Марков подверг большевиков критике за огосударствление Советов и централизацию власти, выступая за «вольные советы рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции», «постановления которых могут быть приняты только после обсуждения их избирателями на местах». Федерацию Советов он рассматривал, как «переходную стадию к анархическому строю» [18, С. 2–3]. Редакция ЖТРМ полагала, что в условиях гражданской войны «было бы безумием выступить против Советов и выступлением своим сыграть на руку истинной контрреволюции». Борьба с большевистской диктатурой предполагалась в отдаленном будущем [19, с. 3].
В сентябре 1918 г. при редакции ЖТРМ был основан Свободный союз молодежи (ССМ), внепартийный, но построенный «на анархических началах». Его целью провозглашалось единение рабочей и учащейся молодежи «путем самоусовершенствования, самоопределения и саморазвития». ССМ делился на секции (литературная, театрально-музыкальная и эсперантская) [10, с. 4], планировал культурно-просветительские мероприятия и создание учреждений взаимопомощи: «организационные собеседования, доклады, лекции, чтения, концерты, спектакли, столовые, общежития, летние колонии, кассы взаимопомощи, бюро труда» [8, С. 13]. Проводилось чтение докладов по классике русской литературы, обсуждение произведений членов ССМ [12, с. 3; 15, с. 7].
В ответ на образовании Российского коммунистического союза молодежи (РКСМ) Н. Марков в статье «Молодежь и анархизм» призвал к объединению «молодых анархистов в единую всероссийскую федерацию» [14, С. 1]. В статье «Организация анархистских групп молодежи» он наметил основы «Всероссийской федерации анархистских ассоциаций молодежи» (ВФААМ), рассматривая в качестве ее целей «идейную анархическую работу среди молодежи и трудящихся масс», «работу по воплощению анархизма в жизнь» и «самообразование входящих в организацию». Была намечена структура ВФААМ. Низовые группы объединялись в волостные, уездные, районные и городские ассоциации. Ассоциации – в губернские и областные «аггрегации». На всех уровнях ВФААМ предполагалось создать секретариаты, организующие повседневную работу. Принимать решения в регионе должен был Совет ассоциации, на уровне ВФААМ – съезд [17, С. 2].
Предполагалось деление каждой группы на секции по направлениям деятельности: литературную, научную, по изучению искусств, спортивную, театрально-музыкальную, художественную, философскую, эсперантскую. Для агитационно-пропагандистской и просветительской работы планировалось создать клубы с библиотеками-читальнями [17, С. 2].
Автономия низовых организаций, полновластие общих собраний должны были сочетаться с дисциплиной, установленной организационным договором, обязательность выполнения поручений – с правом меньшинства принимать собственные резолюции [17, С. 2].
Говоря о тактике, Марков выступал с анархо-коммунистических и анархо-синдикалистских позиций. Он призывал крестьянскую молодежь создавать в деревнях «союзы пропаганды вольной коммуны», с целью организации автономных сельскохозяйственных коммун и кустарных производственных артелей [20, С. 1]. На предприятиях и в учреждениях предполагалось образовывать рабочие и интеллигентские союзы молодежи, отстаивающие интересы молодых работников, ведущие агитационно-пропагандистскую и просветительскую работу [20, с. 3].
Под эгидой ЖТРМ в декабре были основаны «Московская анархистская группа учащейся молодежи (2‑й ступени и высшей школы)» и «Кружок вольных» Комиссаровского технического училища. Обе группы работали над созданием библиотек анархистской литературы, проводили лекции по теории анархизма [18, с. 8]. С № 14, датированного 15 декабря 1918 г. ЖТРМ становится изданием новой организации – Московской анархической ассоциации молодежи (МААМ) [16, с. 8].
ВФАМ была провозглашена 26 января 1919 г. на общем собрании МААМ и редакции ЖТРМ. Его участники приняли «Декларацию Всероссийской федерации анархической молодежи», составленную Марковым и Тиркельтрудом. Предполагалось, что ВФАМ будет координировать деятельность молодежных организаций анархистов всех течений при сохранении их автономии, вплоть до отказа подчиняться решениям секретариата и съездов. Федерация должна была направлять в регионы специалистов по разным направлениям работы, издавать и распространять анархистскую литературу, защищать интересы молодежи. Редакция ЖТРМ ведала вопросами печатной агитации, МААМ – издательской деятельностью, ССМ – литературной работой [21, С. 2; 52, л. 241].
2 февраля был сформирован Временный секретариат ВФАМ (ВС), объединивший редакцию ЖТРМ, ССМ, Студенческую анархическую группу, «Кружок вольных» и несколько сочувствующих [52, л. 241]. К 10 февраля в ВФАМ вошла Группа анархистов-индивидуалистов [23, с. 8].
ВС имел разветвленную структуру. Так, Л. Габрилович занимал должность зав. Статистическим бюро, Н. Марков – зав. Отделом пропаганды. Один из членов секретариата был казначеем [26, С. 1]. С № 22 ЖТРМ была официально объявлена органом ВФАМ. Теперь в каждом номере публиковали бюллетень, посвященный ее деятельности [23, С. 2].
В феврале был опубликован «Наказ по организационному вопросу местным группам анархистской молодежи», наметивший цели, задачи и организационные принципы ВФАМ. Ее главной целью провозглашались создание анархистского движения среди молодежи и созыв учредительного съезда. Считалось, что «в состав групп может входить каждое лицо, считающее себя молодым, независимо от своего возраста», но разделяющее «основные положения» анархизма. Незнакомые с анархистскими идеями направлялись в «группы сочувствующих». В вопросе о структуре организации и системе управления признавалась схема, предложенная Марковым, но с дополнениями. Секретариат созывал съезды, распределял работников по организациям, издавал печатный орган, организовывал издательство и школу пропагандистов. Финансы ВФАМ формировались за счет добровольных взносов и пожертвований. Добровольность сочеталась с отчетностью за выполнение обязанностей. В секретариат и редакцию ЖТРМ группы должны были высылать еженедельные отчеты о работе [23, С. 2].
В статье «Задачи съезда» Марков наметил цели ВСАМ: разработку программы, тактики, форм взаимоотношений между различными уровнями организации, выявление влияния различных течений анархизма среди молодежи, создание Интернационала анархической молодежи, выработку подходов к рабочему, крестьянскому, «красноармейскому» и школьному вопросам [25, С. 2].
16 февраля было опубликовано заявление «От секретариата Всефама», призывавшее всех, согласных с декларацией и наказом, стать инструкторами ВФАМ и приступить к созданию групп на местах [24, с. 8].
Началась дискуссия о стратегии и тактике. Уранский в статье «Политика и анархисты» призывал товарищей по движению примириться с атрибутами политики и государства, «необходимыми» в условиях гражданской войны [25, с. 4]. В статье «Политика» согласие с его позицией выразил Габрилович, утверждавший: «без той кровожадной самозащиты, олицетворением которой является советский строй, революция, окруженная со всех сторон врагами, погибла бы в самом зародыше» [26, с. 4]. В статье «Коренной перелом в тактике или измена идеалам?» вопрос о пересмотре отношения анархистов к органам революционной власти поднял и Н. Марков. Приведя в пример выгоды от вхождения анархистов в Советы в России, участие немецких анархистов Г. Ландауэра и Э. Мюзама в правительстве Баварской Советской республики, он предложил товарищам следить за их опытом и возможно, готовиться к переоценке отношения к участию в органах власти:: «Разгромы анархистских организаций в России сильно подорвали рост анархизма – не лучше ли, войдя в Правительство, иметь право до поры до времени пользоваться преимуществами, которые дает всякая власть и тем способствовать анархистскому движению? Так, по-видимому, стал вопрос перед Баварскими товарищами. Ближайшие дни бесспорно дадут нам ответы на эти вопросы» [27, С. 2].
В полемику с ними вступил Корсиков, в статье «Ответ тов. Уранскому» отстаивавший необходимость немедленного перехода от социалистической республики к вольной федерации анархических коммун [29, с. 7]. В статье «Анархист и социализм» он обрушился на большевиков, обвиняя их в установлении диктатуры: «Социализм – есть чудовищная реакция, с его государственными монополиями, национализациями, муниципализациями и беспрестанными инквизициями и реквизициями. […] Социализм далеко не ушел от царизма, он во многом даже с ним сходен. Те же учреждения, те же чиновники, только раз в десять их больше, те же расстрелы, казни, то же преследование за свободу мыслей» [25, с. 4–5].
Представитель повстанческой армии Нестора Махно.
Призыв секретариата получил отклик в регионах. Вскоре был опубликован список из 18 инструкторов ВФАМ в 18 населенных пунктах: ст. Анаево, Бобруйск, ст. Бологое, Вольск, Воронеж, ст. Горки, ст. Инза, Калуга, Камышин, Козлов, Минск, Ливны, ст. Лихославль, ст. Лухтонга, Могилев, Рузаевка, Скопин и Судогда [25, с. 8]. По данным на 11 марта 1919 г., к работе приступили 25 инструкторов [26, 1]. К 13 апреля к ним добавились еще 7 в Вязьме, Зубцове, Кинешме, ст. Лухтонга, д. Никулино, Нижнем Новгороде, м. Рудня [27, 5].
Географический ареал ВФАМ был достаточно широк. По данным на 11 марта 1919 г. в ее состав вошли 5 групп в Москве и 34 – в регионах. Еще 42 находились «в периоде образования». Уранский в статье «Задачи съезда в отношении теории и практики раскола» (середина июня 1919 г.) утверждал, что в ВФАМ входили около 100 групп. Габрилович определял общую численность организации в 257 чел. Организации, индивидуальные члены и сочувствующие ВФАМ действовали в Витебской (с. Коротайск Невельского у.), Владимирской (Александров, Владимир, Гаврилов Посад, Судогда), Вологодской (с. Вожга Кадниковского у., ст. Лухтонга Северной ж.д.), Воронежской (Воронеж, ст. Терещицкая Московско-Киевско-Воронежской ж.д.), Вятской (Вятка, Орлов, Уржум), Екатеринославской (Нижнеднепровск), Иваново-Вознесенской (Кинешма, д. Большие Колесницы и д. Никулино Шуйского у.), Казанской (с. Верхние Казыли Лаишевского у., Казыльской в., Казань), Калужской (Калуга), Киевской (Киев), Костромской (Варнавино, Галич), Курской (Курск), Минской (Бобруйск, Минск), Могилевской (ст. Горки, Могилев, Орша, м. Рудня Оршанского у. Пропойской в., Чериков), Московской (Москва), Нижегородской (Канавино, Нижний Новгород, с. Починки Лукояновского у.), Николаевской (Елисаветград), Орловской (д. Ламская Пальна Елецкого у. Ламской в., Ливны, Мценск, Орел), Пензенской (Кузнецк, Рузаевка, Сердобск, с. Шнаево Городищенского у.), Петроградской (ст. Званка, Кронштадт, Петроград), Псковской (Опочка), Рязанской (Скопин), Саратовской (Вольск, Камышин, Саратов), Симбирской (Алатырь, ст. Инза Московско-Казанской ж.д.), Смоленской (ст. Батюшково Александровской ж.д., Белый, Вязьма, Гжатск, Рославль, Смоленск), Тамбовской (ст. Анаево, Козлов, Тамбов), Тверской (Бологое, Зубцов, Кимры, с. Комлево Весьегонского у., ст. Лихославль Николаевской ж.д., д. Теленково Ржевского у. Тимофеевской в.), Тульской (Тула, Ясенки) губ., Ферганской обл. (Андижан) [22, с.7; 25, С. 1, 8; 26, С. 2; 27, с. 5, 8; 28, С. 1; 29, С. 1; 30, с. 7–8; 31, с. 3–4; 3, С. 110; 33, С. 136–137; 39, С. 23–24; 52, л. 75–76, 82–84 об., 87, 90–93 об., 96–97 об., 102–102 об., 105–106, 125, 180, 248, 250, 250 об., 261].
В основном, речь шла об индивидуальных сочувствующих или небольших группах, от нескольких десятков до нескольких чел. в каждой. В большинстве известных случаев – не более 10 чел. Так, организация ВФАМ в Кимрах насчитввала 10 чел, в Александрове и Гжатске – по 9 чел., в Вятке – не менее 2 членов (по др. данным – 9) ВФАМ и 9 сочувствующих, смоленская группа «Бунтарь» и Группа анархистской молодежи в Судогде – по 7 чел. Но бывали исключения. 26 чел. насчитывала группа на ст. Званка, Группа анархистской молодежи Камышина – 8 членов и 11 сочувствующих, Канавинская группа анархистской молодежи – около 15 членов и 30 сочувствующих [30, с. 7; 52, л. 51, 124–125, 191, 208, 211, 253 об., 257, 261, 265–265 об., 279].
Имеющиеся данные позволяют охарактеризовать идейные симпатии активистов ВФАМ, как достаточно пестрые. Участники ВСАМ определили свои политические взгляды так: анархист-коммунист – 11–31,4 %, анархист – 5—14,2 %, анархист-индивидуалист – 4—11,4 %, сочувствующие анархизму – 3–8,5 %, анархо-синдикалист – 2–5,7 %, «анархизм без приставки» – 1–2,8 %, анархист-индивидуалист и анархист-коммунист – 1–2,8 %, анархист-коммунист и анархо-синдикалист – 1–2,8 %, анархист-синдикалист-коммунист – 1–2,8 %, анархист-христианин – 1–2,8 %, сторонник «единого анархизма» с симпатиями к анархо-синдикализму – 1–2,8 %. О идейной позиции 4 участников (11,4 %) сведений нет. Сторонниками анархического коммунизма были не менее 48,3 % участников съезда. Анархизму-индивидуализму и анархо-синдикализму симпатизировали по 17 %. Имеются сведения по ряду местных организаций. В Камышине преобладали анархо-синдикалисты-коммунисты [30, с. 7; 52, л. 257], в Канавино – анархисты-коммунисты и пананархисты [52, л. 261], в Белом – анархисты-коммунисты [52, л. 180].
Следует отметить группы населения, на которые ориентировалась ВФАМ. Помимо учащихся, значительное внимание уделялось крестьянам и красноармейцам. Так, делегат группы «Бунтарь» на ВСАМ призывал: «Необходимо обратить особое внимание на пропаганду в крестьянской среде, в очень частых случаях уже настроенной анархично. Очень благоприятна для пропаганды красноармейская среда» [52, л. 51]. Агитационную работу среди крестьян вела Анархистская группа учащихся в Гжатске [52, л. 253]. Анархист из Тульской губ. Ф.Ф. Ульянов в анкете для участников ВСАМ писал: «Крестьяне относятся к идее анархизма сочувственно и, если повести шире распространение анархической литературы, можно было бы надеяться на более широкую поддержку» [52, л. 184]. В Камышинском у. активисты ВФАМ организовали две крестьянские анархистские группы [52, л. 124, 257; 30, с. 7].
Активисты ВФАМ имели некоторое влияние среди красноармейцев. В мае 1919 г. в ЖТРМ было опубликовано приветственное письмо от группы красноармейцев-анархистов с Урала, пожертвовавших журналу 1100 руб. [29, с. 4]. Среди членов ВФАМ было немало военнослужащих РККА, что связано с обстановкой Гражданской войны. Среди делегатов ВСАМ их насчитывалось более 31 % (11 чел.). Габрилович служил сотрудником Центральной комиссии по снабжению Красной армии продовольствием (Цекомпродарм) [52, л. 54–55], И.А. Орлов-Таракановский – письмоводителем в 10‑м запасном стрелковом батальоне, дислоцированном в Александровских казармах Москвы [52, л. 19, 213], В.Е. Семенов – инструктором по спорту Всеобуча военкомата Москвы [52, л. 19, 187–188 об.], А.П. Жебелев – красноармейцем в уездном военкомате в Бологое [52, л. 19 об., 234], В.А. Ольденборгер – в резерве специалистов Воздушного флота [52, л. 220, 222], Е.Б. Иоэльсон – старшим инструктором Особой продовольственной комиссии по снабжению Западной стрелковой дивизии в Минске [52, л. 33], В.Д. Смирнов – канониром в 1‑й Запасной артиллерийской бригаде [52, л. 41], С.С. Ратников – переписчиком военкомате Гжатска [52, л. 44, 45]. Из 9 участников Анархистской группы молодежи Вятки 4 служили в Почтово-телеграфном отделе Штаба 3‑й армии, 1 – учился на командных курсах [52, л. 191]. Ее делегат на ВСАМ, П.Е. Исаев, служил наборщиком в типографии Политотдела 3‑й армии [52, л. 207].
Известны случаи организации членами ВФАМ ячеек в воинских частях. Так, 3 июня в Александрове Комаревский и Марков выступили на митинге в гарнизоне. Под их влиянием среди бойцов 1‑й роты 3‑го запасного инженерного батальона образовалась группа ВФАМ [31, с. 4; 52, л. 211]. П.В. Смирнов, красноармеец Дорожно-мостовой роты 10‑го инженерного батальона 10‑й стрелковой дивизии, организовал среди бойцов «Группу изучения анархизма», запросил секретариат ВФАМ о доставке анархистской литературы и отправил в ЖТРМ заявление в защиту Махно [52, л. 156–157].
Секретариат и редакция ЖТРМ поддерживали переписку с др. анархистами из Красной армии. Среди них: М. Борисенко, красноармеец Команды Южного стрелкового полка при Воронежском сахарном заводе; М. Зубков, фельдшер 217‑го военного госпиталя в Мценске [52, л. 248]; cекретарь Владимирской группы анархистов-коммунистов А. Хомяков, служивший во Владимирском караульном батальоне [52, л. 75 об.]; А. Иванов, матрос эскадренного миноносца «Войсковой» в Кронштадте [52, л. 75 об., 90–90 об.]. Сочувствующие ВФАМ служили и в авиачастях РККА на Украине. Связь с ними поддерживалась через членов Анархистской группы авиапоезда № 3 В. Королькова и У. Зданкевича [52, л. 75 об.]. Пропаганду среди красноармейцев вела смоленская группа «Бунтарь» [52, л. 125]. Это направление деятельности ВФАМ могло рассматриваться властями, как особо опасное в условиях нарастания недовольства политикой «военного коммунизма» среди широких слоев населения.
РКСМ неоднократно подвергался критике на страницах ЖТРМ за бюрократизированность и подчинение РКП(б). В ряде населенных пунктов ВФАМ превратилась в их конкурента, привлекая разочарованных комсомольцев. Так, в Орлове Вятской губ., к анархистской молодежи присоединились 4 чел. из местного Коммунистического союза молодежи [29, с. 8]. Многие члены групп ВФАМ в Гжатске и Орше были бывшими комсомольцами [52, л. 124 об. – 125]. В селе Комлево Тверской губ. некоторые члены РКП(б) перешли в группу анархистской молодежи [31, с. 4]. Пропаганду среди комсомольцев вели активисты ВФАМ в Канавино [52, л. 125, 261]. Дело доходило до открытых конфликтов. Так, 7 мая на собрании канавинских анархистов член комитета РКСМ, после поражения в дискуссии, угрожал оппонентам арестом [30, с. 8].
Деятельность ВФАМ, прежде всего, была направлена на пропаганду анархистских идей и культурно-просветительскую работу. Ее центром был ЖТРМ, с 1 июня 1919 г. выпускавшийся редколлегией в составе Н. Корсикова, Н. Маркова, А. Уранского и поэта-имажиниста В.Г. Шершеневича [30, с. 8]. Финансирование журнала осуществлялось за счет взносов, поступлений за подписку, продажи анархистской литературы. Выплачивались гонорары авторам и заработная плата сотрудникам. Издание окупалось. Превышение доходов над расходами по данным за июнь 1919 г. составило более 20 тыс. руб. [52, л. 146–147, 238 об., 300–300 об.].
Редакция оказывала методическую помощь сторонникам. В середине апреля был опубликован список рекомендуемых тем лекций, начиная от разъяснения идей атеизма и анархизма, анализа сущности государственных институтов, проблем тактики и стратегии анархистского движения и заканчивая вопросами брака и семьи, свободной любви [27, с. 7].
Литературная и театрально-музыкальная секции ССМ организовывали обсуждения литературных произведений, концерты, балы, театральные постановки. В начале июня в Москве были созданы курсы инструкторов ВФАМ [24, С. 2]. На 16 марта 1919 г. было запланировано собрание Анархистской группы учащейся молодежи. Предполагалось обсудить лекционную работу, создание библиотеки, выпуск собственного журнала [25, с. 8].
С целью расширения пропагандистской деятельности планировалось издание газеты. 13 мая 1919 г. Корсиков и Марков обратились в Президиум Моссовета с ходатайством о разрешении выпуска еженедельника «Клич Борьбы», включающего разделы: общественность, экономика, политика, наука, искусство, семья, школа и жизнь. В состав редколлегии прочили Л. Габриловича, Н. Корсикова, Н. Маркова и В. Шершеневича. 16 мая Президиум Моссовета отклонил ходатайство [5, с. 433–434].
Действовали и молодежные просветительские центры при анархистских организациях Москвы. На начало мая 1919 г. известно о клубе «Организации молодежи при Басманно-Лефортовской организации анархистов». При нем работали кружки по изучению анархизма для учащейся молодежи [28, с. 8].
ВФАМ поддерживала эсперантистское движение. Весной 1919 г. редакция ЖТРМ, МААМ и Центральное бюро Всероссийского союза юных эсперантистов подписали воззвание «Ко всей учащейся молодежи России», призывавшее вместо обязательного ввести свободное обучение иностранным языкам в школе и обязательное изучение «единого для всех, пролетарского международного языка Эсперанто!» [23, с. 4].
Резолюцию в поддержку воззвания приняли 100 участников митинга, собранного 23 февраля 1‑м Московским кружком учащихся-эсперантистов в школе № 67 [26, с. 8]. 1 марта такую же резолюцию выдвинуло учредительное собрание группы учащихся-анархистов 1‑й трудовой школы Камышина [27, с. 8].
Есть примеры культурно-просветительской и пропагандистской работы ВФАМ в регионах. Так, сочувствующий ЖТРМ А.Н. Алексеев создал в с. Шнаево литературно-театральный кружок молодежи с 4 отделами (литературно-политический, музыкально-вокальный, внешкольного образования и театральный). Ставились спектакли по произведениям Н.В. Гоголя и Л.Н. Толстого, а также бытовые зарисовки, популярные среди крестьян. Был создан хор, исполнявший революционные песни [24, с. 8]. В клубе Союза анархистов Камышинского у. Группа учащихся-анархистов регулярно проводили лекции, доклады и беседы об анархизме для красноармейцев, крестьян и рабочих [52, л. 124, 257; 30, с. 7]. По данным на 25 мая 1919 г. такие же мероприятия проводила группа ВФАМ в Комлево [30, с. 8; 31, с. 4]. Рузаевская группа вела работу среди местной молодежи, используя собственную читальню [52, л. 74].
Велась пропагандистская работа в трудовых коллективах. В 1919 г. в Москве ВФАМ участвовала в трех рабочих митингах: у пищевиков, на фабрике «Меркурий» и на Сахарном заводе [52, л. 241]. 29 мая на открытии клуба на «Меркурии» Корсиков и Марков читали доклад на тему «Немедленный анархизм». По мнению редакции ЖТРМ, доклад прошел успешно [30, с. 8]. 30 мая в Рославле группа анархистской молодежи основала культурно-просветительский кружок для железнодорожников [31, с. 4].
Большинство групп вело работу легально. Если не было возможности легализоваться, нелегальная активность сочеталась с деятельностью под прикрытием «старшей» анархистской организации. В Смоленске группа анархистской молодежи готовила издание подпольного журнала «Бунтарь» [31, с. 4; 52, л. 125], проводила собеседования в кружке интересующихся анархизмом и группе сочувствующих, пользовалась читальней и клубом смоленских анархистов [52, л. 51]. Члены группы были настроены радикально, признавая «немедленную» борьбу против всякой власти, применение экспроприаций и террора [52, л. 125]. 22–27 февраля 1919 г. они участвовали в Съезде учащихся Западной коммуны [26, с. 8].
По материалам анкет и докладов ВСАМ очевидно, что часть местных организаций страдала от неустроенности материальной базы и отсутствия активистских кадров. Вятская группа нуждалась в литературе, агитаторах, организаторах, клубе и читальне [52. л. 208], Александровская – в лекторах и организаторах [52. л. 211], Камышинская – в лекторах и литературе [52, л. 257], Канавинская – «в литературе, лекторах, клубе» [52, л. 261], Судогодская – в литературе [52, л. 279].
Весной шла работа по консолидации ВФАМ. 11 марта совместное собрание ВС и находившихся в Москве членов ВФАМ постановило провести 27 апреля I Всероссийский съезд анархистской молодежи. Предполагалось, что его делегаты примут участие в Первомайских шествиях анархистов. В составе Секретариата были выделены отделы: казначейский, редакторский, статистический справочный, устной и печатной пропаганды. Статистическим справочным отделом руководил Габрилович, Отделом устной и печатной пропаганды – Марков, Редакторским – П. Гар, Отделом корреспонденций и статистики – Корсиков, Отделом справок – Э.М. Гольдберг, Казначейским – автор ЖТРМ, известный под псевдонимом М.Т., а затем – Марков [26, С. 2; 27, с. 8].
По требованию групп из регионов дату съезда перенесли, а 27 апреля прошла I Всероссийская конференция анархической молодежи. Из 13 делегатов 6 представляли ВС, 2 – Московскую группу ВФАМ, по 1 – Лефортовскую районную группу анархической молодежи, Инициативную группу по организации Украинской федерации анархической молодежи, Елисаветградскую, Смоленскую и Уржумскую группы анархической молодежи. Были заслушаны доклады с мест и доклад ВС. Съезд перенесли на 29 июня, разработав нормы представительства и регламент. Право решающего голоса получили группы, вступившие в ВФАМ. Индивидуальные члены могли участвовать с правом совещательного голоса. Группы, насчитывавшие до 10 членов, присылали не более 2 делегатов. Те, кто имел большую численность – не более 3. Секретариат ВФАМ и областные секретариаты – по 2 с правом решающего голоса. Была принята программа съезда. Предполагалось заслушать доклады секретариата, затем доклады с мест, по текущему моменту и задачам анархистской молодежи. Далее шли проблемы тактики, программные вопросы (рабочий, крестьянский, школьный, вопрос о Красной армии и повстанцах), об организации I Интернационала анархистской молодежи, об отношении к искусству и культурно-просветительской деятельности, организационный вопрос. В пункт «разное», стоявший на последнем месте, были включены вопросы о методах, средствах, пропаганде и агитации, издании печатного органа ВФАМ. На съезд выделялось не более недели [25, С. 1, 8; 26, С. 2; 27, с. 5; 28. С. 1; 29, С. 1; 39, с. 7–8; 3, С. 110; 33, С. 136–137].
Были сформированы Организационная коллегия и Регистрационно-Статистическое бюро, куда следовало обращаться прибывшим на съезд, а также «Особый Секретариат по обеспечению 1‑го Всероссийского съезда молодых анархистов» [52, л. 145, 247].
Примерно тогда же ВС и Московская группа ВФАМ провели совместное совещание с Инициативной группой по организации Украинской федерации анархистской молодежи. Были заслушаны доклады ее делегатов Я. Балтина и М.Е. Злого (Радомысльского), посвященные движению анархистской молодежи на Украине и идеологии КАОУ. Была принята резолюция о вхождении Секретариата Украинской федерации анархистской молодежи в ВФАМ, но с правом самостоятельного выбора тактики [28, С. 2].
Собиратели молодежных сил анархизма обратились за поддержкой к П.А. Кропоткину. 4 мая 1919 г. он принял в Дмитрове Маркова, Корсикова и Габриловича и выразил поддержку их деятельности [29, с. 8; 34, С. 196].
В мае – июне развернулась работа по созданию региональных организаций анархистской молодежи. 14 мая была провозглашена Московская федерация анархической молодежи (МФАМ) и образован ее Временный секретариат [30, с. 3]. На 23 июня была запланирована Западная областная конференция анархистской молодежи. Предполагалось, что после ее окончания делегаты отправятся на съезд ВФАМ в Москву [31, с. 4]. Инициативная группа анархистской молодежи Украины «Набат» готовила на 15 июня Всеукраинский съезд анархистской молодежи, но часть делегатов погибла в боях с мятежниками-григорьевцами и съезд перенесли на август [37, С. 2].
Рост влияния ВФАМ вызвал репрессии местных властей. Так, в конце марта 1919 г. в Рузаевке милиция сорвала объявления о проведении учредительного собрания группы анархической молодежи, а затем закрыла его. Лишь благодаря вмешательству члена Исполкома собрание было продолжено [29, с. 4]. В Осташкове руководитель уездного комитета РКП(б), действуя через Агентство Центропечати, запретил продажу ЖТРМ [30, с. 8]. В апреле 1919 г. в Вязьме уездный Исполком Советов при содействии функционеров РКП(б) запретил печатать в местных «Известиях» объявление о проведении собрания анархистской молодежи [29, с. 8]. В мае смоленские чекисты конфисковали напечатанную местной группой ВФАМ листовку «Определение целей и структура организации производителей Смоленского края, всепрофессионального Союза строителей Анархии» [39, С. 23; 41, л. 43]. В июне 1919 г. была распущена властями связанная с ВФАМ Гаврилово-Посадская группа анархистов, арестован ее лидер Чижов [52, л. 104, 106].
Газета «Анархия» – орган Московской федерации анархистских групп. 1918 г.
Взаимодействие ВФАМ со «старшими» организациями носило постоянный характер. Ряде ее филиалов были созданы в рамках общеанархистских организаций (Петроград) или получали их поддержку (Камышин, Москва, Смоленск).
В ВФАМ допускалось двойное членство. Из 35 делегатов ВСАМ, 20 чел. (57,1 %) параллельно состояли в др. организациях, как правило – регионального уровня. Из них наибольшие показатели имели ВФАК (не менее 6 чел., 17,1 %) и КАОУ (2 чел., 5,7 %).
Наиболее тесно с ВФАМ сотрудничали ВФАК и САСК. Так, они оказали серьезную помощь, отпуская молодежным группам литературу в рассрочку или со скидкой [26, С. 2]. В газете САСК «Труд и воля» публиковались воззвания ВФАМ, заметки о ее работе и мероприятиях, объявления о подписке на ЖТРМ [46, С. 2, 4; 47, с. 3; 48, с. 4; 49, С. 1, 4; 50, с. 4]. В свою очередь, ЖТРМ распространяла информацию о подписке на «Труд и волю», выходе ее новых номеров. САСК предоставлял ВФАМ помещение Московского клуба анархистов [23, с. 7; 24, с. 8; 28, с. 8; 31, с. 4]. Габрилович входил в пропагандистское бюро САСК и в редколлегию «Труда и воли» [52, л. 54–55].
В конце апреля 1919 г. контора и экспедиция ЖТРМ переехали в помещения САСК. 29 апреля секретариат ВФАМ делегировал представителя в руководство САСК, а еще двоих – в редколлегию «Труда и воли». В конце апреля организации основали совместное кооперативное издательство «Труд и Воля» и книжный магазин [28, с. 8; 48, с. 4; 49, С. 1, 4; 52, л. 286].
ВФАМ и САСК проводили совместные мероприятия. Так, 4 июня 1919 г. прошел митинг на сахарном заводе в Москве с участием одного из лидеров САСК В.В. Бармаша, члена ВС ВФАМ Корсикова и представителя РКП(б) Т.И. Седельникова [31, с. 4].
На страницах ЖТРМ публиковались информационные сообщения и резолюции Секретариата ВФАК. ВС призвал своих сторонников посещать занятия на Курсах анархистов-инструкторов, организованных ВФАК в феврале 1919 г. [24, С. 2]. 29 апреля 1919 г. Марков был делегирован в состав ее Секретариата [28, с. 8; 52, л. 234, 246].
Другие «старшие» анархистские организации также оказывали помощь ВФАМ. Так, объявление о ВСАМ появилось в газете КАОУ «Харьковский набат» [51, с. 4]. Тесное сближение намечалось с Конфедерацией анархистов Северной области «Северный Набат» (КАСО), основанной 25 мая 1919 г. на Съезде анархистов Северной обл. в Иваново-Вознесенске. В заявлении от 20 июня 1919 г. на имя ВС, Бюро секретариата КАСО пригласило его представителя в свой состав [52, л. 243].
Успехи окрылили лидеров ВФАМ. Претендуя на роль объединенного молодежного крыла движения, она попыталась объединить анархистские организации. В начале апреля ВФАМ провела «инициативное собрание» анархистов Москвы с целью создания Московской федерации анархистов. Было принято решение о выработке общей платформы и ее согласовании со всеми организациями. 13 апреля от имени «Инициативной группы анархистов г. Москвы» в ЖТРМ было опубликовано обращение, призывавшее к объединению в Свободный союз анархистов [27, С. 2, 8].
В начале мая 1919 г. в статье «Создайте движение!» Марков призвал филиалы ВФАМ вступать «на федеративных началах» в другие анархистские организации, по примеру ВС входя в их секретариаты. Вместе с тем, он заявил о конфликте с предыдущим поколением анархистов и предложил не сливаться с ним, а создать «новое, молодое, гибкое, могучее и красивое» движение [28, С. 2]. Упреки в адрес «старших товарищей» раздавались и со стороны Габриловича: «у старших товарищей работа складывается вяло, работа не ладится» [27, С. 2]. Эта вялость препятствовала стремлению к анархизму, будто бы присущему широким массам, уже изрядно разочаровавшимся в различных диктатурах. Габрилович видел причину «вялости» ветеранов анархистского движения в личных дрязгах и амбициях: «Бесконечное дробление прежде единых организаций и в связи с этим дроблением – множество всевозможных групп, прямо враждующих друг с другом, упрекающих друг друга в неанархичности, в нежелании работать, и раскалывании движения. А затем, как всегда, личные и групповые дрязги самого мелкого пошиба, дрязги, доходящие до рассказывания различных повестей из прошлого, имеющих доказать полную неанархичность героев этих повестей. И наряду с этим – мелкий спор о том, кто истинно-анархичен, деятельное втыкание палок в колеса друг другу и грубое презрение ко всему инакомыслящему. И работы в более или менее широком масштабе нет, работа встала» [27, С. 2]. Раскол и вражда между группами лишь губят движение. Все это лишь отталкивает новых сторонников движения [27, С. 2].
Но несмотря на «обновленческие» амбиции, ВС не смог сформулировать единую позицию по программным и тактическим вопросам [29, С. 1] и пришел к расколу. По версии Габриловича, его причиной было «недовольство части анархистов недостаточной активностью, в смысле пропаганды» [52, л. 55 об.]. О расколе было заявлено в воззвании ВС «Всем группам и федерациям анархистской молодежи! Всей анархистской молодежи!», подготовленном 21 мая 1919 г. [30, С. 1].
6 мая 1919 г. на заседании ВС была принята новая Декларация ВФАМ, призывавшая «подготовить почву для массового анархистского движения», выработать программу и избрать определенную тактику. Предполагалось, что текст будет направлен всем группам, а в случае несогласия они выберут свою тактическую линию. Признавалось и право групп и индивидуальных членов «влиться в организации старших товарищей». Принимать индивидуальных членов ВФАМ должны были группы на местах, но прием групп осуществлял ВС. Право групп выработать свой вариант декларации аннулировалось [29, С. 1].
Программа ВФАМ, включенная в текст Декларации, провозглашала анархо-синдикалистские принципы. Установление диктатуры РКП(б), концентрация в ее руках власти, считались проявлениями реакционных тенденций. Как альтернатива этому процессу, рассматривалось создание «анархистского рабочего движения». Предполагалось объединить организации рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции во Всероссийскую конфедерацию труда (ВКТ), под управление которой в перспективе перешли бы социализированные предприятия. ВС провозглашал одной из задач своей деятельности создание «всероссийской организации анархистов» [29, С. 1]. Сторонники новой Декларации назвали себя «активистами».
Их оппонентом выступил Габрилович, в статье «Две дороги» выразивший позицию «пассивистов». Ссылаясь на сильный спад движения после разгрома властями отрядов Черной гвардии в апреле 1918 г., он полагал, что массы трудящихся обращались к анархистам лишь как к влиятельной политической силе, не усвоив анархистского мировоззрения. Только «перемена миросозерцания» сторонников анархизма могла изменить ситуацию. Массовая агитация и пропаганда неспособны решить эту задачу, ибо настраивают на немедленные действия с целью достижения быстрого результата. Габрилович предлагал сосредоточиться на кружковой работе, что способствовало бы глубокому усвоению анархистских идей активистами. При этом он призывал отказаться на время от агитации [29, С. 1].
В статье «К съезду» «активистскую» точку зрения развил Уранский, полагавший, что анархистам необходимо перейти от политической борьбы к борьбе на основе экономических интересов трудящихся. «Если анархизм не проявит себя сейчас – он не проявит себя никогда. Свои права, свою силу он найдет в процессе работы» [30, С. 2], – отвечал он Габриловичу. Уранский призывал к организации коммун и анархических профессиональных союзов, бойкотируя официальные профсоюзы, организованные по централизованно-бюрократическому принципу. Он также предлагал массово отказываться от выплаты налогов и службы в Красной армии, противопоставляя ей партизанские отряды [30, С. 2–3].
Позицию Уранского поддержал Корсиков. Учитывая настроения крестьян в пользу «независимых крестьянских союзов», в статье «Через союзы профессий к коммунам» он призвал к созданию «анархических крестьянских профессиональных союзов». Корсиков считал необходимым создать «независимый распределительный аппарат» в виде рабоче-крестьянских производственно-потребительских коммун. Когда профсоюзы и коммуны сосредоточат в своих руках производство и распределение, «власть окажется ненужной и отпадет» [30, с. 5], – полагал он.
В итоге, в ВС сторонники Уранского оказались в меньшинстве. 20 мая они приняли «Резолюцию активного меньшинства Секретариата ВФАМ», заявив о необходимости перейти к активной борьбе, проведя «коренной раскол между активным меньшинством и пассивным большинством» [30, с. 7]. «Активисты» оставляли за собой право на руководство ВФАМ и кооптацию новых членов ВС, не признавая его членами людей, «тормозящих своей пассивной наблюдательностью разрешение задач и вопросов, связанных с анархическим движением после перелома» [30, с. 8].
В преддверии съезда Уранский выпустил новую Декларацию, в которой одной из задач ВФАМ провозглашалось создание анархистских профсоюзов [30, С. 2]. Его призыв не был оторван от дела. В начале июня было организовано «Временное Бюро по созданию вольного внепартийного анархического Профессионального союза» и объявлена запись желающих вступить в его ряды [30, с. 3].
Смоленская группа анархической молодежи «Бунтарь» прислала в редакцию ЖТРМ приветствие новой тактике, ориентированной на «свободные профессиональные союзы» [52, л. 85]. В мае смоленские анархисты выпустили листовку «Определение целей и структура организации производителей Смоленского края, всепрофессионального Союза строителей Анархии», призывавшую к организации коммун и профсоюзных инициатив – пропагандистских групп, организованных по профессиям [39, С. 23; 41, л. 43]. 25 мая члены ВФАМ Корсиков и Гущин прочитали доклад на съезде крестьян-земледельцев 17 деревень Смоленской губ., прошедшем в д. Боровая. По его итогам делегаты единогласно приняли резолюцию о сплочении крестьян в единую профессиональную организацию и объединении с рабочими для защиты «от грабительства всякой власти». Был провозглашен лозунг проведения безвластного Всероссийского съезда профессиональных союзов крестьян и рабочих [30, с. 7–8]. И все же, влияние активистов ВФАМ в профсоюзах было эпизодическим. Так, сочувствующий ей анархо-христианин А.М. Жигарев был секретарем профсоюза текстильщиков в Павловском Посаде [52, л. 19 об., 72, 224]. Материальную помощь камышинской группе ВФАМ оказывали местные профсоюзы [30, с. 7; 52, л. 257].
Поводом к расколу был и вопрос о взаимоотношениях ВФАМ со «взрослыми» организациями. В середине июня вышло заявление ВС, противопоставлявшее «молодых» и «старых» анархистов. Утверждалось, что «молодые» являются более радикальными революционерами. Авторы воззвания призвали создать «Всероссийскую молодую конфедерацию анархистов» (ВМКА). В нее могли входить «молодые революционеры-анархисты, независимо от возраста, без различия оттенков анархической мысли», объединенные на платформе «единого анархизма». Анархический коммунизм признавался единственно возможным общественным строем «ближайшего периода истории». В ряды ВМКА допускались также анархо-синдикалисты и толстовцы, а анархисты-индивидуалисты, лишь если признавали, что освобождение индивидуума возможно в рамках освобождения общества. Для сочувствующих, которые «разделяют учение анархизма», но «не вполне усвоили его теорию и практику», предлагалось создать Федерацию молодежи с представительством в Секретариате ВМКА. Пройдя обучение на «инструкторских пропагандистских курсах» и, зарекомендовав себя работой, они могли вступить в ВМКА [31, с. 3]. Уранский предполагал, что позднее эта организация охватит и «старых» анархистов [31, с. 3].
Накануне съезда на страницах ЖТРМ были подняты вопросы о положении женщины и воспитании. Е. Горлова в статье «О семье» пропагандировала превращение семьи в союз, «построенный на свободном договоре, где члены равны и уважают личность один другого, мужчина и женщина равно несут труд и равно участвуют в сфере общей жизни, не замыкаясь исключительно в узкие рамки семейной ячейки» [30, с. 4]. В статье «Освобождение женщины и идея общественного воспитания» она утверждала, что раскрепощение женщины, ее участие во всех областях жизни общества, требовали передачи воспитания детей специалистам-педагогам в специальных «Домах ребенка». Это учреждение защитило бы ребенка от предрассудков консервативно настроенной социальной среды и решило проблему беспризорности [31, с. 3].
Активисты ВФАМ открыто выражали солидарность с деятелями анархистского движения, преследуемыми большевиками. В начале февраля 1919 г. на страницах ЖТРМ появилась статья «Мария Никифорова освобождена». Неизвестный автор в героическом, мифологизированном варианте излагал биографию М.Г. Никифоровой – бывшего командира анархистских отрядов, арестованной и отданной под суд революционного трибунала [22, с. 8]. Лидеры ВФАМ выступили в защиту Махно в разгар кампании, развернутой против него в большевистской и официальной советской печати. В ЖТРМ статьи с одобрением действий Махно поместили Габрилович («Революционное повстанчество») [31, С. 2], Уранский («Революционер он или нет?») [31, С. 1–2] и Бармаш («Призыв») [31, С. 2]. Они опубликовали документы, подтверждавшие борьбу махновцев против белых и мятежа Григорьева [31, с. 4]. «Революционна ли Украина, сама освободившая себя или революционна Советская власть, как и всякая власть, когда она снова порабощает Украину, разоружает революционные отряды, подтасовывает вместо анархического народного партизанства батьки Махно государственную партизанщину начальника дивизии генерала Григорьева, когда она из армии гонит революционеров за пропаганду небольшевистских идей […] революционна ли она, обвиняя в своей собственной авантюре, в авантюре командного состава народные бунтарские массы, и что остается делать революционеру, когда революционность власти не идет дальше его разоружения. […] Что делать? Подчиниться генеральскому авторитету? Восстать ли против очевидной интриги, нелепости и глупости? Или уйти в низы народных масс и оттуда доказать еще раз, кто на самом деле революционер? Безусловно анархист выберет последнее. Так поступил и батько Махно. Властные верхи губят революцию, низы спасают ее и скоро, скоро политическая «словопря» расшибется о лавину партизанства или будет приведена им в надлежащий, революционный порядок» [31, С. 2], – писал Уранский.
Анархистская молодежь вела себя очень смело по тем временам. В обстановке обострения отношений с властями и готовился Всероссийский съезд анархической молодежи. Повестка, опубликованная в «Экстренном выпуске» ЖТРМ от 16 июня 1919 г., выглядела следующим образом: 1) Доклад ВС, Н. Марков; 2) Доклады с мест; 3) Текущий момент, А. Уранский; 4) Тактика, Н. Марков; 5) Военный вопрос, Н. Комаревский; 6) Рабоче-крестьянский вопрос, Н. Корсиков; 7) Школьный вопрос, Е. Горлова; 8) Женский вопрос, Э. Рейнсгардт; 9) Организация I Интернационала анархической молодежи, Л. Габрилович; 10) Анархическая молодежь и искусство, В. Шершеневич; 11) Организационный вопрос, Н. Корсиков; 12) Разное. Содокладчиками были Гар, Истрин, Семенов, Смирнов, Теплов. Допускалось выступление в этой роли и делегатов из регионов [31, С. 1].
Сохранился еще один вариант программы, составленный Уранским. По этому плану, после доклада Маркова о тактике выступали по рабочему вопросу Корсиков и Смирнов. Затем доклад о крестьянском вопросе читал Корсиков. После выступлений Горловой и Рейнгардт, был запланирован доклад Семенова об отношении к Красной армии. Затем в программе съезда стоял вопрос «Организация I Интернационала анархистской молодежи». Докладчик обозначен не был. Далее Шершеневич читал доклад на тему «Анархистская молодежь и искусство». Затем следовал доклад Корсикова «Организационный вопрос». Завершал программу раздел «Разное» с темами: «Агитация и пропаганда», «Культурно-просветительная работа», «Печатный орган», «Издательство» [52, л. 171–173].
Съезд открылся в Москве 29 июня, в 4 часа дня [33, С. 133–134, 136–138; 36, с. 5]. В тот же день САСК провел «Экстренный информационный съезд анархистов России» [31, С. 1] – совещание своих активистов с делегатами из различных регионов [52, л. 306].
По оценкам находившегося на ВСАМ агента ВЧК Аверина, прибыл 21 делегат [52, л. 318]. Минскую и Оршанскую федерацию анархистов представлял Е.Б. Иоэльсон, московские организации ВФАМ – Л.И. Габрилович, В.Д. Смирнов и И.А. Орлов-Таракановский, кружок сочувствующих ВФАМ молодых анархистов Пресни – Е.Н. Лебедева, Инициативную группу Петроградской федерации анархистов – В.А. Ольденборгер, Киевскую группу анархистской молодежи «Набат» – Э.Я. Барон, группу «Бунтарь» из Смоленска – С.М. Тарарин, группу сочувствующих ВФАМ из Бологое – А.П. Жебелев, Тульскую федерацию анархо-молодежи – М.М. Подобедов и Ф.Ф. Ульянов, Вятскую группу – П.Е. Исаев и Русанов, Рузаевскую группу анархистов – П.П. Таринов, Киевскую и Полтавскую организации КАОУ – Добренко, Камышинскую группу – Юдаев, Гжатскую группу – Ильин и Ратников, группу в Кимрах – Кутьин, Александровскую группу – Кудряков, группу ст. Званка – В.А. Кустов, группу из Судогды – Большаков-Зеленский, Канавинскую группу и Нижегородскую федерацию анархистов – Пальгуев, Группу анархистов Белого – Г.П. Зайцев [52, л. 11–12, 33 об., 41, 47, 50, 54–55, 72–72 об., 74, 108, 124–125, 177–177 об., 180, 183, 185, 211, 213, 221, 227, 229, 257–258, 261–262, 265, 269, 279]. Каждый делегат заполнял анкету об идейной позиции группы, ее численности, направлении деятельности, организационных проблемах [52, л. 11–12]. Присутствовали сочувствующие: А.М. Жигарев из Павловского Посада и анархист-коммунист из Москвы А.П. Скороспелов [52, л. 225, 275].
Часть групп не прислала делегатов, но представила приветствия и тексты докладов. Среди них: Комлевская анархическая крестьянская группа, Кузнецкая группа анархо-молодежи, Анархистская группа авиапоезда № 3 [52, л. 78–78 об., 87, 94]. Иваново-Вознесенская группа анархистов «Набат» прислала протоколы съезда КАСО, предложив обсудить их [52, л. 103]. Находившийся в Суздальской тюрьме А. Чижов прислал приветствие съезду, призвав к ненасильственной борьбе во имя анархии [52, л. 153 об. – 154]. Приветствие от Секретариата КАОУ 30 июня было опубликовано в «Набате» [37, с. 3].
Съезд открыл Марков, затем с приветствиями выступили: делегат Московской студенческой анархической группы Корсиков, представитель ВФАК Е.З. Долинин, секретарь САСК Н.И. Петров-Павлов, член Союза анархо-синдикалистов «Голос труда» И.С. Гроссман [36, с. 5].
Доклад Временного секретариата читал Марков. Он рассказал об истории ВФАМ и критиковал «пассивистов» [52, л. 241]. По текущему моменту вступил Уранский, назвавший диктатуру большевиков, наряду с колчаковской, одной из реакционных политических сил. Он призвал анархистов сделать свои идеи «достоянием широких трудовых масс», создать «молодое анархистское движение», отвергающее «этикетки синдикалиста, коммуниста и индивидуалиста» в пользу единого анархизма [52, л. 162–167 об.].
По свидетельству Гара, выступления Маркова и Уранского сыграли деструктивную роль: «К расколу, между так называемыми “активистами” и “пассивистами” прибавилось еще два: между синдикалистами и коммунистами и между “старшими” и “младшими”» [36. с. 5]. Заявление Уранского ссорило ВФАМ со «старшими» организациями [36. с. 5].
Торжественное обещание при вступлении в Рабоче-крестьянскую Красную армию. Художник Д.С. Моор. 1919 г.
Марков выступил с докладом о тактике. Вместо ВФАМ он призвал создать ВМКА, состоящую из фабрично-заводских и крестьянских групп трудящихся. Провозглашался отказ от «блоков и соглашений» с политическими партиями. Было заявлено о крахе тактики КАОУ и ВФАК. В пику последней провозглашался отказ от работы в Советах. Отвергался пананархизм [52, л. 110–111]. Анархизм провозглашался единственным революционным лагерем, противостоящим белогвардейско-антантовской и большевистской контрреволюциям. Внешние «душители» революции признавались более опасными, чем «внутренние» (большевики). Это обстоятельство и слабость анархистского движения вынуждали ВМКА поддержать РКП(б). Предлагалось отказаться от вооруженной борьбы против нее и экспроприаций. Допускался бойкот государственных учреждений и выборов в Советы при участии «в экономических органах страны с целью агитации и пропаганды». Важным направлением деятельности Марков считал организацию коммун. Работа в официальных профсоюзах и кооперации отрицалась, исходя из лозунга: «Сначала разрушение, затем созидание». Выдвигалось требование немедленного отделения школы от государства. Признавались параллельные подпольная и легальная работа. Отношение к террору у Маркова было дифференцированным. Признавая политический террор, он отрицал фабрично-заводской и аграрный. Террор мог применяться против белогвардейцев и в ответ на гонения РКП(б) против анархистов. Но прежде Марков предлагал требовать от руководства РСФСР сформулировать определенное отношение к анархистскому движению. Одновременно следовало организовать международную кампанию в поддержку российских анархистов. В случае невозможности легальной работы предлагался уход в подполье и «активное выступление против членов и агентов правительства» [52, л. 111–111 об.].
Сохранился еще один текст доклада о тактике. Обратим внимание на его отличия от предыдущего. Судя по примечаниям, в работе над ним участвовали Барон, Габрилович и Корсиков. Основным идейным принципом ВМКА провозглашался «чистый анархизм»: «Анархизм не может быть с приставками справа и слева. Единственная цель анархистов – Анархия, а не социотехникумы, не синдикаты и не коммуна. Единственное средство – анархизм» [52, л. 119]. Отвергались ряд положений анархо-синдикализма: создание ячеек анархо-коммунистического строя в рамках существующего общества и «переходный период». Признавалась недостаточной организация на экономической, классовой основе при отсутствии идейных принципов [52, л. 116–117]. Анархисты-коммунисты критиковались за несвоевременное стремление к созданию коммун [52, л. 118]. «Сначала разрушение, а затем созидание. Сначала идейная подготовка масс к анархической революции, а затем экономическое строительство» [52, л. 119], – пояснялось в документе.
Не только блоки, но и переговоры с политическими партиями (даже с левыми эсерами и максималистами) отвергались: «Никаких блоков и соглашений. С ними можно лишь вести борьбу» [52, л. 120]. Предлагалось «разлагать» Красную армию и вести пропаганду среди «зеленых» повстанцев. Поддержка анархистами РКП(б) ставилась в зависимость от обеспечения полной свободы организационной деятельности [52, л. 120–121].
Для защиты анархистского движения предлагалось создавать «черные отряды» в составе красноармейских частей, а для борьбы с внешними врагами – «партизанские отряды народного бунта». Допускалась борьба против диктатуры РКП(б) с помощью агитации и пропаганды, политических забастовок. Провозглашалась борьба за свержение антисоветских режимов. Предлагалось применять террор в случае гонений на анархистов. Экспроприация государства и буржуазии признавалась, как средство создания материальной базы анархистского движения [52, л. 122–123].
По докладам была составлена резолюция о тактике. Ее авторы отвергли синдикализм, утверждая, что в результате увлечения им «работа в области экономической взяла верх над работой идейной и свела последнюю к нулю» [52, л. 112]. Синдикализм считался фактором компромисса анархистов с большевиками. Признавался приоритет борьбы против «внешней» реакции. Основным политическим противником считались партии, выступавшие на платформе Учредительного собрания. Для борьбы с белогвардейцами предлагалось создавать повстанческие отряды и анархистские боевые подразделения. Авторы отказывались «от немедленного вооруженного свержения» Советской власти. Советы бойкотировались, но признавалось сотрудничество в экономических, культурно-просветительских и военных органах с целью агитации, пропаганды и их разрушения изнутри. Организация коммун была признана преждевременной. Основной задачей ВМКА считалась организация фабрично-заводских и сельскохозяйственных анархических групп. Признавалась борьба за отделение школы и искусства от государства. Был отвергнут экономический террор, как утративший актуальность в условиях преодоления «буржуазного общества». В случае преследования анархистов допускался политический террор. Признавалась экспроприация как один из источников создания материальной базы движения. Признавалось ведение подпольной работы параллельно с легальной [52, л. 113–114].
Сохранился и проект резолюции об отношении к большевикам. Утверждалось, что анархистское движение не может быть в союзе с ними из-за гонений на анархистов, Махно, установления однопартийной диктатуры и стремления РКП(б) к монополизации власти. Указывалось, что после разгрома анархистских организаций в апреле 1918 г. анархистам следовало уйти в подполье и перейти к открытой борьбе с большевиками [52, л. 158–159 об.].
В следственном деле «Всефама» сохранился частично проект резолюции «Задачи молодого движения». В нем отмечалось, что революция оставила позади «социал-демократические рецепты», «анархизм» является ее средством», а анархия – целью. Указывалось на присущее народным массам «стремление к общинному безначалию» [52, л. 160–160 об.].
Неизвестно, однако же, принял ли съезд хотя бы одну резолюцию.
Доклады о ситуации в регионах и деятельности групп ВФАМ заслужили хвалебные оценки Гара: «Почти всюду “период организации” и неограниченные возможности. Хорошо поставлена культурная работа на Восточном фронте. Блестящ, хоть и совсем в другом отношении Киев. Обращает на себя внимание Смоленская губерния» [36, с. 6]. Выступили: Добренко, Ильин, Иоэльсон, Исаев, Кудряков, Кустов, Кутьин, Пальгуев, Ратников, Смирнов, Сорокин, Тарарин и Юдаев [52, л. 124–125, 141, 261–262]. В следственном деле сохранились 2 фрагмента протокола с тезисами ряда выступлений, затрагивающих политические и тактические вопросы. Сорокин предлагал составить «азбуку анархизма» («учебник Анархии») для пропагандистов. Добренко, оценивая Махно, как революционера, подверг критике членов КАОУ за занятие командных постов в махновской армии. Он же отверг необходимость принятия ВФАМ определенной анархо-синдикалистской или анархо-коммунистической позиции, как и «единый анархизм». Ратников выступал за ведение подпольной работы, призывал: «Взяться за бунт и смести с лица революции “свору спекулянтов”. Организовать бунт против власти». Кутьин ратовал за агитацию среди «зеленых» повстанцев. Ильин говорил о том, что важным является вопрос о том, как «как свергнуть красное и белое иго». Тарарин призвал делать упор на пропаганду в Красной армии [52, л. 124, 141].
Сохранился текст доклада по крестьянскому вопросу, присланный В. Федоровым, секретарем Комлевской анархической крестьянской группы. Он писал, что крестьяне недовольны существующими политическими партиями, отвергают насилие государства над собой и требуют, «чтобы партийные работники [считались] с мнением русского мужика» [52, л. 78]. В качестве альтернативы государственному произволу, утверждал Федоров, крестьяне и рабочие желают развития добровольной кооперации [52, л. 78–78 об.].
Заседание 30 июня завершилось в 18.00 [52, л. 125 об.]. Его итоги оказались довольно неожиданными. Гар оценил настроение большинства делегатов, как очень радикальное, но не сформировавшееся с точки зрения идентификации с каким-либо течением и выработки политической позиции [36, с. 5–6]. По свидетельству Габриловича, многие делегаты проявили радикализм, выдвинув «призывы об уничтожении всяких попыток работы наряду с Советской Властью, призывы к борьбе с нею, стремление к восстаниям, вопрос о черном терроре, о вхождении в войска с целью их разложения» [52, л. 55 об.]. Этот радикализм напугал Габриловича, заявившего в своих показаниях в МЧК: «доминирующие тенденции съезда меня прямо поразили. […] Абсолютное большинство съезда призывало к разрушению и только разрушению, – категорически отвергая всякое участие в строении нового, коммунистического, анархического. Непримиримость позиции съезда по отношению к Советской власти, для меня, как близкого к синдикалистам, также не является вполне приемлемым» [52, л. 55–55 об.].
Некоторые выводы по позиции участников съезда можно сделать исходя из протоколов их допросов в ВЧК. Остается, правда, вопрос, насколько искренни были эти показания. Как правило, «всефамовцы» говорили, что относятся к Советской власти негативно, как и к любой власти. Но признавая своей целью анархическую социальную революцию, они считали ее несвоевременной в условиях борьбы против контрреволюции [52, л. 33, 42, 185, 188, 214, 238 об. – 239]. Делегаты признавали допустимой пропаганду анархистских идей, агитацию, мирные протесты, но отвергали вооруженное восстание и террор против Советской власти даже в ответ на репрессии. Террористические и повстанческие методы борьбы признавались против белогвардейцев. Некоторые признавали возможным работать на неруководящих постах в Советских учреждениях, за исключением карательных [52, л. 33–33 об., 42–42 об., 45, 48–48 об., 52–52 об., 169–169 об., 188, 214, 222–222 об., 231, 234–234 об., 239 об., 254–254 об., 258–258 об., 262, 267–267 об., 280, 282].
Отдельные из них, как Жебелев, Исаев, Тарарин и Юдаев, все же заявляли, что террор приемлем в виде выступления по своей инициативе отдельных личностей, возмущенных против «отд[ельных] фактов». Таким образом, не было речи об использовании этого метода ВФАМ, как организацией [52, л. 52 об., 209–209 об., 234–234 об., 258–258 об.].
Отношение к Махно было неоднозначным. Имели место как положительные [169 об., 209–209 об., 239–239 об.], так и отрицательные [52, л. 262 об., 267–267 об.] оценки его деятельности. В «зеленом» повстанчестве большинство делегатов видело протест против большевистской диктатуры. Некоторые выражали сочувствие «зеленым» [52, л. 185, 188–188 об.], но другие желали бороться против них [52, л. 214–214 об.]. При аресте у Уранского была обнаружена листовка в поддержку «зеленых» [52, л. 81] [504], но он заявил, что она попала к нему случайно и автор неизвестен [52, л. 169 об.].
В большинстве своем, они выступали против принудительной мобилизации и порядков Красной армии, противопоставляя ей добровольческие партизанские отряды с выборным командным составом [52, л. 52 об., 267–267 об., 347, 348 об.]. Но некоторые выражали готовность вступить в РККА [52, л. 254–254 об., 280].
Выявились и радикальные противники Советской власти, признававшие, как Жебелев, возможность анархистского восстания против нее, «если бы массы были к нему подготовлены» [52, л. 234], но до того приемлемой формой борьбы они считали лишь агитацию и пропаганду [52, л. 234–234 об.].
Нараставшая атмосфера раскола, как и амбициозность «активистов», разочаровали некоторых организаторов. «Приходится признаться в том, что результаты Съезда превзошли все самые печальные ожидания» [36, с. 6], – писал Гар. Основную причину неудачи ВФАМ он связывал с отказом ее основателей от первоначальной цели – включение молодежи в социальную базу анархистского движения. Теперь они пытались создать «молодой анархизм», вытеснив действующие анархистские организации [36, с. 6]. Но сильно было и влияние противников «активизма». В результате, съезд так и не решил, какую концепцию предпочесть [36, с. 6].
Разногласия, по оценкам Гара, были таковы, что положительный итог объединительной работы был невозможен: «Общего среднего уровня нет, кажется, ни в чем: ни в определенности убеждений, ни в знакомстве с учением в его прошлом и настоящем, ни во взглядах на различные вопросы анархистской теории и практики, ни в отношении к злободневностям текущего момента» [36, с. 6]. Эту ситуацию отметил и Кропоткин, охарактеризовавший съезд, как «сумбур», ставший следствием идейного «эклектизма» его организаторов [40, С. 191]. К подобным выводам пришла и следователь ВЧК Пилатская, отмечавшая в заключении по делу ВФАМ, что съезд представлял собой «пеструю картину анархических настроений» [52, л. 15].
Но решающий удар ВФАМ нанесли власти. 1 июля в 14.30 отряд ВЧК явился на съезд и во время чтения доклада о тактике ВФАМ арестовал 23 его участника [35, с. 4; 36, с. 6; 33, С. 133–134, 136–138; 52, л. 5]. Были проведены обыски в редакции ЖТРМ, Московском клубе анархистов, книжном магазине САСК, на квартирах анархистов Ильина, Маркова, Петрова, Семенова, Смирнова [52, л. 138, 285–286, 289, 291–292, 297 об., 299]. Съезд был сорван.
По делу «Всефама» проходили 32 чел.: Э.Я. Барон, В.Я. Большаков-Зеленский, Е.И. Габрилович, Э.М. Гольдберг, Е.Б. Иоэльсон, Н.А. Добренко, А.П. Жебелев, А.М. Жигарев, Г.П. Зайцев, Я.И. Ильин, П.Е. Исаев, А.Г. Кудряков, В.А. Кустов, А.К. Кутьин, Е.Н. Лебедева, Н.В. Марков, В.А. Ольденборгер, И.А. Орлов-Таракановский, С.А. Пальгуев, В.И. Петров, М.М. Подобедов, С.С. Ратников, Н.М. Рыбников, В.Е. Семенов, А.П. Скороспелов, В.Д. Смирнов, Г.Э. Сорокин, С.М. Тарарин, В.Н. Теплов, Ф.Ф. Ульянов, А.Э. Уранский-Мейер, В.Ф. Юдаев [52, л. 13, 77]. Кроме того, по телеграмме МЧК в Туле были арестованы члены Тульской федерации анархо-молодежи И.И. Огурцов и Е.К. Шилопаев [52, л. 320–320 об.].
Уже в день ареста 24 арестованных делегата съезда направили заявление с протестом в Коллегию МЧК. «Не чувствуя за собой никакой вины и заявляя о том, что наш Съезд происходил совершенно легально, о чем писалось и в нашей и в советской прессе, мы просим немедленного разбора нашего дела, назначения следствия и допроса» [52, л. 128], – писали они.
Протестуя против ареста товарищей, Н. Корсиков в начале августа выступил с заявлением «Ко всем группам и членам Всероссийской федерации анархистской молодежи» на страницах «Московского набата» [35, с. 4]. Обращаясь к членам ВФАМ от имени «товарищей, оставшихся случайно на свободе», он призвал группы, входившие в ее состав, «к выдержке и единению» и выражая надежду, что «быть можем скоро настанет время, когда мы сумеем отстаивать возможность нашей работы» [35, с. 4]. В статье он сравнил арест своих товарищей с произошедшим за 14 дней до того в Харькове арестом 7 членов штаба бригады Н.И. Махно. «Что с ними будет? За что они арестованы? За свободу мысли? Но она бессмертна! Можно убить людей, но нельзя уничтожить великой идеи освобождения трудящихся!», – заявлял Корсиков [35, с. 4]. Он призвал своих товарищей послать своих делегатов на Всероссийский съезд анархистов, созыв которого готовила КАОУ «Набат» [35, с. 4].
5 июля старший следователь Леман сформулировал заключение по делу участников съезда. Утверждая, на основе изложенного, что в настоящий момент деятельность анархистов «крайне опасна» для Советской власти, он рекомендовал обратить внимание не на молодежь, а на «взрослые» организации, которые рассматривала в качестве вдохновителей [52, л. 130–130 об.]. Выводы следователя Пилатской были более благожелательны в отношении. Она отмечала, что при однозначно негативном отношении к большевистской диктатуре, делегаты не поддержали идеи вооруженной борьбы против нее. В силу этого, она считала членов ВФАМ «безвредными» [52, л. 15–15 об.]. Она отмечала, что они признают необходимость мобилизации в Красную армию, хотя и оправдывают дезертирство, считая его следствием создания регулярной армии и неумелого руководства. Предлагаемые многими из делегатов формы борьбы (создание профсоюзов, кооперативов, коммун и школ) признавались «не страшными», поскольку оставляли возможность большевикам контролировать эти учреждения и использовать их, как «культурную силу». Исходя из того, что анархистские организации не были запрещены в РСФСР, Пилатская предлагала не применять репрессий против членов ВФАМ и освободить их [52, л. 15 об.]. Это решение мотивировалось и тем обстоятельством, что легальный статус облегчает контроль: «Советская власть может использовать анархистов в своих интересах – загон же их в подполье может осложнить борьбу с их тенденциями» [52, л. 16 об.].
Активные протесты арестованных, поддержанные лидерами ВФАК и Рабочего союза анархистов «Набат» (РСА), Московским политическим Красным Крестом и лично П. Кропоткиным, в сочетании с относительно лояльной к Советской власти позицией многих «всефамовцев», привели к освобождению большинства из них к 4 августа, некоторых – под подписку о невыезде [52, л. 7, 128, 132–133, 325; 5, с. 434; 34, С. 197–198].
Ф.Э. Дзержинский принимает парад войск ВЧК. 1921 г.
Идеологи «активистов», Марков и Уранский были оставлены под стражей до суда Московского ревтрибунала (МРТ). Также оставались в заключении Барон, Смирнов, Огурцов и Шилопаев [52, л. 3, 18 об., 320–321]. Многочисленные заявления с требованием освобождения, голодовки, поручительства за арестованных А.А. Карелина и активистов РСА (Н.И. Петрова-Павлова, М.Я. Мрачного и Е. Титова) имели результат. 10 сентября Марков и Уранский были освобождены до суда на поруки Карелина [52, л. 22, 322, 324, 329, 332–333 об., 334, 340 об., 350, 357]. 27 сентября они получили повестки о явке на суд 30 сентября 1919 г. [52, л. 343, 344–346].
Марков обвинялся в призывах к террору, саботажу, «раздроблению» Красной армии и созданию подпольных организаций для свержения Советской власти, а также – в хранении и распространении литературы, содержащей подобные призывы. Уранский – в призывах на съезде и на страницах ЖТРМ к свержению Советской власти и саботажу декретов Совета народных комиссаров РСФСР. Также ему было предъявлено обвинение в дезертирстве и организации кадров с целью свержения Советской власти [52, л. 328 об.].
Остававшиеся на свободе члены ВФАМ присоединились к протестам. Корсиков в начале августа выступил с заявлением «Ко всем группам и членам Всероссийской федерации анархистской молодежи». Он призвал их «к выдержке и единению», а арест товарищей сравнил с произошедшим за 14 дней до того в Харькове арестом 7 членов махновского штаба. Сохранившимся организациям он предложил отправить делегатов на Всероссийский съезд анархистов, созыв которого готовила КАОУ [35, с. 4].
Освобожденные члены ВФАМ оставались под наблюдением. По поручению ВЧК, коммунистическая ячейка 10‑го запасного стрелкового батальона должна была наблюдать за Орловым-Таркановским. Такое же решение было принято в отношении сотрудника военкомата Семенова [52, л. 19].
На этом репрессии против активистов ВФАМ не завершились. В связи со взрывом здания Московского комитета РКП(б) в Леонтьевском пер. некоторые «всефамовцы» были вновь подвергнуты репрессиям. 8 ноября 1919 г. МЧК арестовала Шершеневича, но вскоре он был освобожден [5, С. 145, 429–430, 435–437]. 8 октября 1919 г. был арестован Уранский [2, л. 1]. На следствии он отрицал причастность анархистов к взрыву, утверждая: «Прокламацию, выпущенную „Повстанческим комитетом“ по поводу взрыва, я читал в ЧК и по прочтении ея я убежден, что взрыв сделали не анархисты […]. По моему убеждению, этот поступок могли сделать политические авантюристы „левые эсеры“» [2, л. 7]. 15 октября он был освобожден под поручительство Карелина [2, л. 8–9].
Некоторое время ВФАМ пыталась продолжать свою деятельность. Должности ее секретарей исполняли Е.Б. Иоэльсон и И. Перов. Помещение ВС было опечатано до конца сентября 1919 г. [52, л. 29–31]. Гар, Корсиков и несколько их соратников некоторое время пытались восстановить работу ВФАМ и даже готовили очередной номер ЖТРМ, так и не увидевший свет. В августе 1919 г. они еще призывали соратников выйти на связь и высказаться о дальнейших перспективах работы [35, с. 4; 36, с. 6]. Казалось, ответом на их призывы стал выработанный активистами КАОУ и РСА «Проект порядка дня Всероссийского съезда анархистов». Одним из его пунктов было создание организации анархической молодежи [36, с. 8]. Но этот съезд не состоялся.
17 октября 1919 г. Иоэльсон и Корсиков подали заявление в МРТ, требуя вернуть изъятые при аресте Уранского 10 тыс. руб., принадлежавших ВФАМ и изъятые при обыске в редакционном помещении ЖТРМ 26204 руб. Поручительство за них снова дал Карелин [52, л. 342]. Сведения о деятельности федерации после этих событий не прослеживаются.
Массовый арест участников ВСАМ, конфискация документов и денежных средств поставили точку в истории ВФАМ. Но не только репрессии стали причиной прекращения ее деятельности. Вероятно, основную роль сыграли разногласия между ее активистами. Это обстоятельство отмечают представители самых разных политических сил: члены ВФАМ (Габрилович, Гар), представители «взрослого» анархизма (Кропоткин) и репрессировавшие молодых анархистов чекисты (Леман, Пилатская). ВФАМ объединила настолько разных по своим идейным симпатиям людей, что выработать единую тактику и стратегию им было непросто. Наметившиеся расколы должны были неизбежно привести к образованию разных организаций. В результате, после разгрома ВЧК, федерация распалась и не смогла восстановить собственную деятельность.
Указатель сокращений
ВКТ – Всероссийская конфедерация труда
ВМКА – Всероссийская молодая конфедерация анархистов
ВС – Временный секретариат Всероссийской федерации анархистской молодежи
ВСАМ – Всероссийский съезд анархической молодежи
ВФАК – Всероссийская федерация анархистов-коммунистов
ВФААМ – Всероссийская федерация анархистских ассоциаций молодежи
ВФАМ, Всефам – Всероссийская федерация анархистской молодежи
ГАРФ – Государственный архив Российской федерации
ЖТРМ – «Жизнь и творчество русской молодежи»
КАСО – Конфедерация анархистов Северной области «Северный Набат»
КАОУ – Конфедерация анархистских организаций Украины «Набат»
МААМ – Московская анархическая ассоциация молодежи
МРТ – Московский революционный трибунал
МЧК – Московская чрезвычайная комиссии
МФАМ – Московская федерация анархической молодежи
РГАСПИ – Российский государственный архив социально-политической истории
РКП(б) – Российская коммунистическая партия (большевиков)
РКСМ – Российский коммунистический союз молодежи
РСА – Рабочий союз анархистов «Набат»
САСК – Союз анархистов-синдикалистов-коммунистов города Москвы
ССМ – Свободный союз молодежи
ЦА ФСБ – Центральный архив Федеральной службы безопасности России
ЦГАМО – Центральный государственный архив Московской области
Библиография
1. Анархисты. Документы и материалы. 1883–1935 гг. В 2 тт. Т. 2. 1917–1935 гг. М., РОССПЭН. 1999.
2. ГАРФ.Ф. 10035. Управление Комитета государственной безопасности СССР (УКГБ) по г. Москве и Московской области. Оп. 1. Д. П—37870. По обвинению Меера-Уранского Александра Эдуардовича. 8.X.1919 г.
3. Глушаков Ю.Э. «Революция умерла! Да здравствует революция!»: Анархизм в Беларуси (1902–1927). СПб., ШSS. 2015.
4. Дроздков В.А. «Достались нам в удел года совсем плохие…» (В.Г. Шершеневич в 1919 и 1922 годах) // Новое литературное обозрение. № 30. Февраль 1998. С. 120–132.
5. Дроздков В.А. DUM SPIRO SPERO: О Вадиме Шершеневиче и не только: статьи, разыскания, публикации. М., Водолей, 2014.
6. Жизнь и творчество русской молодежи. Июль 1918. № 1.
7. Жизнь и творчество русской молодежи. Август 1918. № 2.
8. Жизнь и творчество русской молодежи. Сентябрь 1918. № 3–4.
9. Жизнь и творчество русской молодежи. Октябрь 1918. № 5.
10. Жизнь и творчество русской молодежи. Октябрь 1918. № 6.
11. Жизнь и творчество русской молодежи. Октябрь 1918. № 7.
12. Жизнь и творчество русской молодежи. Ноябрь 1918. № 8–9.
13. Жизнь и творчество русской молодежи. Ноябрь 1918. № 10.
14. Жизнь и творчество русской молодежи. Ноябрь 1918. № 11.
15. Жизнь и творчество русской молодежи. 1 декабря 1918. № 12.
16. Жизнь и творчество русской молодежи. 15 декабря 1918. № 14.
17. Жизнь и творчество русской молодежи. 1 января 1919. № 16.
18. Жизнь и творчество русской молодежи. 5 января 1919. № 17.
19. Жизнь и творчество русской молодежи. 12 января 1919. № 18.
20. Жизнь и творчество русской молодежи. 19 января 1919. № 19.
21. Жизнь и творчество русской молодежи. 26 января 1919. № 20.
22. Жизнь и творчество русской молодежи. 2 февраля 1919. № 21.
23. Жизнь и творчество русской молодежи. 1919. № 22.
24. Жизнь и творчество русской молодежи. 16 февраля 1919. № 23.
25. Жизнь и творчество русской молодежи. 1919. № 24–25.
26. Жизнь и творчество русской молодежи. 1919. № 26–27.
27. Жизнь и творчество русской молодежи. 13 апреля 1919. № 28–29.
28. Жизнь и творчество русской молодежи. 4 мая 1919. № 30–31.
29. Жизнь и творчество русской молодежи. 18 мая 1919. № 32–33.
30. Жизнь и творчество русской молодежи. 1 июня 1919. № 34–35.
31. Жизнь и творчество русской молодежи. 16 июня 1919. Экстренный выпуск.
32. Канев С.Н. Октябрьская революция и крах анархизма (Борьба партии большевиков против анархизма. 1917–1922 гг.). М., Издательство «Мысль», 1974.
33. Леонтьев Я.В. Кропоткин как правозащитник // Сборник материалов IV Международных Кропоткинских чтений. К 170‑летию со дня рождения П.А. Кропоткина. Дмитров, Музей-заповедник Дмитровский кремль, 2012. С. 130–139.
34. Леонтьев Я.В. П.А. Кропоткин и Е.И. Чиволов-Габрилович. К вопросу о съезде ВсеФАМ и его участниках // На Внутреннем фронте Гражданской войны. Сборник документов и воспоминаний / Сост. Я.В. Леонтьев. М., Русская книга, 2019. С. 195–201.
35. Московский Набат. № 1. Август 1919.
36. Московский набат. № 2. 18 августа 1919.
37. Набат. № 21. 30 июня 1919.
38. Овсянников С.А. Список делегатов на I съезд ВФАМ, арестованных 1 июля 1919 года // На Внутреннем фронте Гражданской войны. Сборник документов и воспоминаний / Сост. Я.В. Леонтьев. М., Русская книга, 2019. С. 201–206.
39. Овсянников С.А. Смоленские анархисты во времена Великой Российской революции и Гражданской войны (1917–1922 гг.) // Край Смоленский. № 3. 2020. С. 20–27.
40. Письма П.А. Кропоткина М.И. Гольдсмит, А.А. Боровому и А. Шапиро // Труды Комиссии по научному наследию П.А. Кропоткина. М., Вып. 1. 1992. С. 175–195.
41. РГАСПИ.Ф. 17. Центральный комитет КПСС (1898, 1903–1991). Оп. 84. Д. 274. Об анархистах.
42. Рублев Д.И. Анархисты и руководство РКП(б): переговоры о легализации анархистского движения в 1920 г. // Вестник Московского университета. Серия 21: Управление (государство и общество). № 1. 2020. С. 113–135.
43. Рублев Д.И. Черная гвардия. Московская Федерация Анархистских групп в 1917–1918 гг. М., Common place, 2020.
44. Рублев Д.И. «Анархисты-синдикалисты-коммунисты»: К истории анархистского движения России в эпоху гражданской войны // Вестник Московского университета. Серия 21: Управление (государство и общество). № 4. 2022. С. 86—110.
45. Савченко В.А. Діяльність анархістських організацій в Україні у 1903–1929 рр: історичний аспект та політична практика: монографія. К., Національна академія наук України Інститут історії України, 2017.
46. Труд и воля. 11 февраля 1919. № 2.
47. Труд и воля. 14 апреля 1919. № 3.
48. Труд и воля. 28 апреля 1919. № 4.
49. Труд и воля. 9 мая 1919. № 5.
50. Труд и воля. 20 мая 1919. № 6.
51. Харьковский набат. № 10. 30 марта 1919.
52. ЦА ФСБ.Д. Р—27898. Дело анархистов «Всефама».