кандидат исторических наук, доцент, действительный член Петровской академии наук и искусств (Санкт-Петербург)
М. Бакунин и К. Маркс: неизбежный и трагичный разрыв
Аннотация. Статья посвящена историографии сложных взаимоотношений К. Маркса и М. Бакунина. На протяжении полутора веков эта тема не теряет своей актуальности у отечественных и зарубежных исследователей. Причина острого конфликта кроется не столько в личностных и идейных противоречиях двух идеологов революционного движения, сколько в разнонаправленности их образа мышления. Произошедший разрыв стал причиной не только раскола Первого Интернационала, но и более драматичных последствий в российской и всемирной истории.
Ключевые слова: коммунизм, анархизм, революционное народничество, революционное движение, Первый Интернационал, К. Маркс, Ф. Энгельс, М.А. Бакунин, Н.И. Утин.
Тема расхождения и разрыва Карла Маркса и Михаила Бакунина не нова: об этом писали, начиная с середины XIX в., достаточно много и подробно[246]. Однако не теряет она своей актуальности и сегодня. Дело в том, что это был не просто конфликт между двумя харизматичными личностями, хотя и представителями двух разных этносов, а противостояние двух разных подходов в революционном движении, двух различных идеологий. С этим конфликтом удивительным образом связалась судьба не только Международного товарищества рабочих – Первого Интернационала, но и дальнейшие пути развития как европейской, так и российской цивилизации. Именно тогда, в самом начале 1870‑х гг., сформировалась теория и практика российского народничества, через которое в своем онтогенезе прошло русское революционное движение. Молодежь, бросившаяся «в народ», чтобы найти в нем смысл своего бытия и стимул дальнейшего освобождения и процветания, разочаровавшись, стала искать более радикальные методы борьбы с ненавистным самодержавием.
Русский революционер, один из основателей и теоретиков анархизма и народничества М.А. Бакунин (1814–1876).
Фотография
В расколе «Земли и воли» в 1879 г. можно также увидеть последствия распада Первого Интернационала. Но радикализм «Народной воли» не принес ожидаемого успеха: террор со стороны одиночек привел лишь к усилению жестокости и насилия государства и власти. К жизни оказалась востребованной жестко регламентированная и глубоко законспирированная политическая партия по марксистскому образцу (РСДРП). Однако борьба различных взглядов и течений в русском революционном движении не завершилась. Разделение-размежевание российской социал-демократии на большевиков и меньшевиков – еще один разрыв в нашем историческом прошлом. И в дальнейшем все катаклизмы начала ХХ в. в России с нарастающим террором, революциями и войнами лишь усиливали противостояние до тех пор, пока не установилась монополия одной авторитарной партии, на долгие годы вставшей во главе русского государства. Был ли возможен иной, более демократический и менее кровавый, сценарий проведения социальных преобразований в нашей стране? Споры об этом среди специалистов разных направлений не утихают и поныне. Но вряд ли могло быть что-то иначе: сценарий событий был как бы сверстан еще на генетическом уровне, заложен теми давними историческими событиями середины XIX в.
Генезис и эволюцию конфликта К. Маркса и М. Бакунина большинство исследователей прослеживают, начиная с высказываний самих главных действующих лиц, справедливо считая, что их личные качества сыграли здесь не последнюю роль. И хотя причина противостояния была, главным образом, в направленности мышления обоих знаменитых социалистов – в различии их отношения к роли славянства и других малых народов и племен в европейском революционном процессе, «разногласия в мнениях между Марксом и Бакуниным по такому великому современному вопросу должны были иметь такое огромное практическое значение, по сравнению с которым их взаимные личные антипатии потеряли бы всякую важность и значение, если бы они не повели <…> к легковерному принятию одной стороной всевозможных политических подозрений против другой»[247]. Известно существовавшее предубеждение основоположников марксизма к русским и всем малочисленным славянским народам, которых они квалифицировали не иначе как контрреволюционные из-за стремления этих этносов к национально-освободительному движению в ущерб общему развитию цивилизации. Подвергая резкой критике бакунинское «Воззвание к славянам русского патриота», опубликованное в «Neue Rheinische Zeitung» («Новой рейнской газете») в феврале 1849 г., было откровенно заявлено: «кроме поляков, русских и, самое большее, турецких славян, ни один славянский народ не имеет будущего по той простой причине, что у всех остальных славян отсутствуют необходимые исторические, географические, политические и промышленные условия самостоятельности и жизнеспособности». И далее: «Народы, которые никогда не имели своей собственной истории, которые с момента достижения ими первой, самой низшей ступени цивилизации уже подпали под чужеземную власть или лишь при помощи чужеземного ярма были насильственно подняты на первую ступень цивилизации, нежизнеспособны и никогда не смогут обрести какую-либо самостоятельность». Речь должна идти не о «братском союзе всех европейских народов под одним республиканским знаменем, а о союзе революционных народов против контрреволюционных»[248]. Такой подход и стал одним из камней преткновения в отношениях бакунистов и марксистов.
Особую роль в сложившемся остром конфликте марксистов и бакунистов сыграла занявшая позицию Генерального совета Русская секция Первого Интернационала и, в особенности, один из ее организаторов – Н. И Утин. Эта секция специально была основана в Швейцарии весной 1870 г. для целей укрепления революционных связей с Россией, но также доподлинно известно, что ее создавали в противовес Бакунину, намеревавшемуся еще ранее образовать нечто подобное и обнародовавшему соответствующую программу. Николай Исаакович Утин со своими товарищами выступили, можно сказать, исполнителями полного и окончательного разрыва противоборствующих сторон, скрупулезно собирая и тщательно подбирая все необходимые для завершающего процесса размежевания документы. Кстати, в своем письме К. Марксу с просьбой похлопотать о включении в Интернационал и выступить их куратором организаторы Русской секции написали в качестве одной из своих задач: «мы передадим дело на суд Генерального Совета, чтобы Вы вынесли свой приговор о поведении, действиях и писаниях личностей вроде г. Бакунина»[249]. И это не могло не заинтересовать Маркса…
Начало биографии Утина весьма прозаично и типично для разночинной молодежи того времени: родился в 1841 г. в Петербурге в богатой купеческой семье (его отец – крестившийся еврей – нажил громадное состояние на винных откупах) и имел все возможности для блестящей карьеры. Однако в студенческие годы (учился на историко-филологическом факультете Петербургского университета, числился своекоштным студентом) напитался свободолюбивыми идеями, принимая самое непосредственное участие в движении петербургского студенчества, а также в подпольной революционной работе начала 1860‑х гг., входил в состав Центрального комитета «Земли и воли» – крупнейшего в те времена революционного объединения. Был лично знаком и тесно сотрудничал с Н.Г. Чернышевским, считая его своим учителем. Эмигрировал в начале 1863 г. при угрозе ареста (спустя два года военный суд при Динабургском ордонансгаузе признал Утина виновным в принадлежности к «Земле и воли», в издании ее журнала, в сношениях с польским революционным правительством, а также в побеге за границу. Заочно вынесенный приговор требовал лишить его «всех прав состояния и казнить смертью расстрелянием»[250]). Таким образом, Утин отправился в Европу помогать пролетариату бороться с засильем капитала. В Лондоне он возглавил «молодую эмиграцию». Сложившиеся ненадолго отношения Николая Исааковича с лондонскими пропагандистами А.И. Герценом и Н.П. Огарёвым, однако, расстроились, обнаружив целый ряд принципиальных личных и идейных разногласий. Всё завершилось при этом не просто разрывом и забвением, а длительной ожесточенной борьбой. Герцен даже назвал Утина «самым лицемерным из наших заклятых врагов»[251]. Вместе с тем, этот период эмиграции ознаменовался началом активной литературной деятельности Н.И. Утина, который, кроме публикации статей в «Колоколе» и «Энциклопедическом словаре» под редакцией П.Л. Лаврова, посылал свои статьи (большей частью на темы политической истории) из Швейцарии в Россию – в «Санкт-Петербургские ведомости» В.Ф. Корша, «Современник» Н.А. Некрасова и «Вестник Европы» М.М. Стасюлевича. Тогда же им был написан так и не опубликованный роман из жизни разночинной молодежи.
К концу 1863 г. относится также знакомство Утина с Бакуниным, когда тот в середине октября вернулся в Лондон из Швейцарии. Позже апостол анархизма (когда Утин стал его противником) весьма негативно высказывал свои первые впечатления о нем, сравнивая его с комаром: «маленький господин с большими претензиями», тщеславно-беспокойный жидок, который лезет «из кожи для того, чтоб делать себя во что бы то ни стало и каким бы то ни было средством известным». Бакунина поразил «его драматизм, фразерство, а потом его непроходимая бестолковость» и пустозвонно-великодушные речи. Утин ни на минуту не может забыть, что «он страшный революционер и конспиратор, неумолимый террорист и, вместе с тем, человек, обрекший себя на великий подвиг и на высокую жертву, на мучение, на верную гибель для спасения человечества вообще и России в особенности». Но это не более, чем фраза, которая делает его одновременно «беспрестанным мучеником и комедиантом и – увы – неутомимым интриганом»[252]. Несмотря на такую резкую и нелицеприятную критику, вполне дружеские и деловые отношения между Бакуниным и Утиным продолжались вплоть до выхода в свет совместного первого номера журнала «Народное дело» 1 сентября 1868 г., когда, собственно, и вскрылись принципиальные разногласия. Редакция и дальнейшее издание журнала были предоставлены Утину и его товарищам. К этому же времени относится нарастание конфликта между Бакуниным и Марксом в Международном товариществе рабочих, и Утин занял здесь промарксистскую позицию, превратившись тем самым в злейшего врага Бакунина и бакунистов.
В марте 1869 г. в Женеве объявился молодой русский революционер С.Г. Нечаев, который сразу не сошелся с Н.И. Утиным, с недоверием отнесшегося к новому знакомому и его героическим рассказам. По-видимому, авантюризм, свойственный им обоим, отталкивал их друг от друга. Однако Бакунин воспринял появление Нечаева как шанс пропаганды своих идей и взглядов в России, усиления влияния в ней недавно образованного им Альянса социалистической пропаганды. Всё, однако, оказалось – увы! – мыльным пузырем, а Бакунин сотоварищи были обвинены марксистами в неблаговидной нечаевщине – заговорщической деятельности под иезуитским лозунгом «цель оправдывает средства». Правда, Бакунин всё же, в конечном счете, разобрался кто перед ним, и выразил свое негативное отношение к Нечаеву и его методам в известном письме к последнему[253].
Итак, создание Русской секции и принятие ее в МТР стало завершающим этапом в окончательном размежевании с Бакуниным, приведшем к расколу Интернационала. Так случилось, что Н.И. Утину с товарищами пришлось выполнять весьма щекотливое поручение марксистов по сбору компромата против Бакунина и его сторонников[254]. Возможно, это и не было со стороны Утина интригой или заговорщической деятельностью, как были квалифицированы действия оппонентов марксистов, но, на мой взгляд, это лишь вопрос терминологии, но суть от этого не меняется… В воспоминаниях П.А. Кропоткина, приехавшего весной 1872 г. в Швейцарию в поисках информации о деятельности Интернационала, описано знакомство с Николаем Утиным, «образованным, ловким и деятельным человеком», жившим в Женеве «в хорошей квартире с мягкими коврами». Пропаганда среди рабочих, которую вели тогда женевские вожаки-марксисты, почти сразу вызвала у Петра Алексеевича сомнения в ее искренности, а интрига, разыгравшаяся во время сходки, посвященной планируемой стачке, и политиканство вожаков окончательно его разочаровали в методах марксистов. И Кропоткин, дружески расставшись с Утиным, решил познакомиться с бакунистами, отправившись в Невшатель в Юрские горы[255]. В дальнейшем, как известно, Кропоткин стал последователем Бакунина, продолжив его идейные изыскания в анархистской теории…
В 1972 г. Русская секция прекратила свое существование в связи с отъездом ее участников из Женевы. Специального на этот счет решения принято и обнародовано не было. Трудно судить, почему это произошло, но, по-видимому, был исчерпан необходимый ей ресурс. А, возможно, были достигнуты те самые цели, ради которых она и создавалась. «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить». Можно предположить, что причиной бегства самого Н.И. Утина стала реально ощущаемая в последнее время в Швейцарии им исходившая от бакунистов опасность для жизни и здоровья своего и своей семье. В мемуарной литературе сохранились воспоминания о совершении на него в 1872 г. нападения политических противников, закончившееся травмами[256]… Одно дело – выступать в дискуссиях и на митингах с пространными речами, другое – отстаивать свои принципы кулаками или с оружием в руках, испытывая реальную угрозу физической расправы…
Карл Маркс за работой. Рисунок.
С этого момента Н.И. Утин отошел от участия в рабочем и революционном движении, коренных образом изменив свои жизненные приоритеты. Несколько лет он учился в политехникуме в Льеже (Бельгия), получая инженерное образование. А в конце 1877 г. через посредничество «железнодорожного короля» – предпринимателя-концессионера миллионера С.С. Полякова, на предприятиях которого в Румынии работал на строительстве железных дорог, Утин «обратился к Государю Императору с всеподданнейшею просьбою, в коей, выражая чистосердечное раскаяние в безумных увлечениях незрелого возраста, объяснил, что движимый этим чувством и всецелою преданностию Престолу и Отечеству, он <…> ходатайствует о даровании ему Монаршего помилования, с возвращением прав верноподданного»[257]. Вместе с прошением на адрес III-го отделения с.е.и.в.к. было переслано и его письмо на имя шефа жандармов и главы III-го отделения генерал-адъютанта Н.В. Мезенцова, в котором Утин также подтверждал свое полное и окончательное раскаяние. Разрешение на возвращение было получено в декабре, и в январе 1878 г. Николай Исаакович вместе с супругой благополучно оказались в Петербурге. С 1881 г. на Утина было возложено управление пятью уральскими горными заводами[258]. Умер Н.И. Утин в Петербурге в 1883 г.
Историография проблемы «Бакунин и Маркс» весьма обширна[259]. Вначале к этой теме обратились участники и свидетели конфликта, занявшие позиции по обе стороны. Отдельные свидетельства и оценки можно встретить, как в переписке К. Маркса, Ф. Энгельса, Н.И. Утина, других членов Русской секции Интернационала, так и в работах М.А. Бакунина, Д. Гильома[260], М. Неттлау[261], М.П. Сажина (Армана Росса) [262], З.К. Ралли-Артболи[263] и других сторонников бакунизма. К этой же группе источников нужно отнести документальные свидетельства, вошедшие в три тома материалов Базельского и Гаагского конгрессов I Интернационала[264]. Сюда, в частности, вошла и часть вышеупомянутой переписки.
Начало ХХ в. ознаменовалось появлением новых работ на эту тему как на Западе (Э. Бернштейн[265], Г. Лагардель[266], Ф. Меринг[267] и др.), так и в России (А.А. Корнилов[268], Д.Б. Рязанов[269], В.П. Полонский[270], Ю.М. Стеклов[271] и др.).
Исследования в Советском Союзе, начиная с середины 1920‑х гг., становятся всё более ориентированными на марксистско-ленинскую идеологию, установки выведенной из-под критики правящей партии коммунистов, наполняются стереотипными штампами, ярлыками и эклектикой[272], что, в принципе, относится не только к рассматриваемой теме. Такого типа работы публикуются и даже выносятся на защиту в качестве диссертационных[273]; в них отстаивается правота К. Маркса и Ф. Энгельса в их борьбе с анархизмом М.А. Бакунина и его сторонников. Авторы основанных на ограниченном круге источников «доброкачественных марксистских исследований», вместо глубокого и всестороннего анализа причин и последствий конфликта, резко критикуют более взвешенные и объективные работы своих предшественников и характеризуют Бакунина как склонного к эффектным жестам и саморекламе авантюриста и интригана, совершающего судорожные скачки в политике и беззастенчиво попирающего волю и взгляды самых ближайших своих сторонников[274] – по всей видимости, основоположников марксизма, разоблачавших выверты анархиста Бакунина и двигавших дальше марксистскую науку[275].
Более сдержанные и научные оценки этого конфликта появляются в нашей стране лишь в начале 1970‑х гг. и связаны, прежде всего, с исследованиями историков Н.М. Пирумовой[276], М.И. Михайлова[277], В.А. Твардовской и Б.С. Итенберга[278]. В этих работах говорится о первоначальном влиянии на Бакунина марксистских идей (материализма и атеизма Маркса, его политической экономии), но дальнейшем формировании «революционно-демократических мелкобуржуазных по своей классовой сути» системе взглядов и отходе от классовых теорий Маркса. Это стало причиной непонимания Бакуниным той «роли, которую было призвано сыграть Международное товарищество рабочих в становлении самостоятельного рабочего движения»[279] и, в конечном счете, углубления конфликта и раскола. В подготовленной, но не опубликованной И.С. Книжником-Ветровым статье «М.А. Бакунин и Парижская Коммуна 1971 г.» автор приходит к выводу, что хотя Бакунин высоко ценил Интернационал, как организацию, «долженствующую подготовить в массах и возглавить социальную революцию», однако сам не был склонен ждать наступления революции, а старался «провоцировать на нее Интернационал» путем организации внутри его своей собственной тайной группы – «Альянса». При этом Бакунин не понимал, что преждевременно устроенная социальная революция непременно приведет к разгрому Интернационала[280].
Одновременно в эти годы на русском языке выходит сокращенный перевод книги руководителя фракции ФКП во французском сенате Жака Дюкло «Бакунин и Маркс: Тень и свет»[281], полностью посвященной истории взаимоотношений и конфликта К. Маркса и М. Бакунина и в целом отразившей апологетику марксистских оценок негативной роли последнего в европейском революционном движении. По мнению автора, Бакунин, в жизни которого было много тени и который «не оставил живого учения, способного развиваться», проповедовал такую форму организации, которая «фактически отрицала всякую организованность, создавая все условия для разгула индивидуализма», и таким образом разоружал рабочий класс в его борьбе против эксплуататоров[282]. Такой подход к оценке противостояния в Интернационале вряд ли можно назвать научным и объективным, дающим пищу для поиска истины…
Горбачёвские «перестройка» и «новое мышление» второй половины 1980‑х гг. раскрепостили научные изыскания, дав возможность отечественным исследователям отойти от директивных установок идеологов КПСС и под иным углом взглянуть на сложные общественно-политические события прошлого. И у нас, хотя кто-то и продолжал отдавать дань сложившимся стереотипам[283], появились слова сочувствия и даже поддержки позиции М.А. Бакунина и его сторонников в конфликте вековой давности. В последней работе уже упомянутой Н.М. Пирумовой «Социальная доктрина М.А. Бакунина» утверждается, что раскол Интернационала был вызван «исключением по ложному обвинению Бакунина, организованным Марксом», но это исключение не ослабило влияния Бакунина в тех странах, которые шли в фарватере бакунизма, а в России 1870‑х гг., «стране с неразвитыми классовыми противоречиями капиталистического общества, бакунизм сыграл в целом крупную роль в развитии революционного движения»[284]. И роль, в общем-то, можно добавить, конструктивную, открыв новую страницу российской истории…
Новый век и новое тысячелетие с их техническими и политическими инновациями дали новые возможности для изучения исторической проблемы. Нам сложно судить и давать объективные и всесторонние оценки событиям давно прошедших лет, даже погружаясь в них методами исторической психологии, однако, высказать свою позицию, исходя из накопленного народом за эти годы опыта и социально-политических интересов сегодняшнего дня, вполне возможно и нужно. Практика циничной буржуазной реставрации 1991 г. в России и бывшем социалистическом окружении возбудила особый интерес к критике Бакуниным марксовой теории пролетарской революции. Аргументация Бакунина против этого учения оказалась актуальной и исторически подтвержденной: «народные представители быстро превращаются в самодовлеющую бюрократическую корпорацию». Диктатура же может «породить и воспитать в народе только рабство, считал Бакунин, точно характеризуя патерналистский характер социалистического государства»[285]. Итогом необъявленной кампании интриг и клеветы, организованной со стороны марксистской части Интернационала, стало «устранение идейной оппозиции, достижение единомыслия во всех его частях»[286]. Такая и в дальнейшем широко применяемая тактика под тем же сакраментальным иезуитским девизом «цель оправдывает средства» не могла не отразиться на дальнейшей судьбе не только Интернационала, но и всего революционного движения. Трудно представить, что было бы, если б Бакунин одержал верх в Интернационале, но вряд ли анархистская теория смогла в одночасье превратиться из утопии в реальность. Для этого мало искреннего желания освобождения человечества, сами условия окружающей реальности фаталистично направляют его судьбу по особому, никому не ведомому, пути. Сегодня и среди марксистов нередко можно встретить «достаточно критично относящихся к наследию своих идеологов», что в известной степени даже сближает их с современными анархистами. Последние же, также не лишенные внутренних споров «по разного рода тактическим и теоретическим вопросам, в своей массе продолжают антиавторитарную традицию Первого Интернационала. Причем анархистским авторам отнюдь не чуждо изучение марксизма»[287].
Среди современных исследований рассматриваемой проблемы особо следует отметить объемную монографию немецкого ученого В. Экхардта, вышедшую недавно на немецком и английском языках[288]. С привлечением объемного корпуса документальных материалов автор достаточно убедительно повествует о сложных взаимоотношениях как между К. Марксом и М. Бакуниным, так и различными направлениями европейского революционного движения второй половины XIX в. Исследователь приходит к неутешительному выводу о том, что если бы Маркс и Энгельс «не пытались изгнать современных им социалистов с помощью организационных и идеологических средств, то расслоение социализма на социал-демократию, коммунизм и анархизм в последней трети XIX века, возможно, произошло бы с меньшими противоречиями и более прозрачно». Однако такая упущенная возможность и ныне приводит к тому, что история различных социалистических движений «затушевывается полемически-идеологическим бросанием грязи в оппонентов»[289]. Почему же история нас так ничему и не научила?
Литература
Анархизм в истории России: от истоков к современности: Библиографический словарь-справочник / авторы-сост. В.Д. Ермаков, П.И. Талеров; Санкт-Петербургский гос. ун-т культуры и искусств. – СПб.: Соларт, 2007. – 724 с.
Бакунин М.А. Избранные труды / Ин-т общественной мысли; [сост. П.И. Талеров, А.А. Ширинянц]. – М.: РОССПЭН, 2010. – 816 с. – (Б-ка отечеств. обществ мысли с древнейших времен до начала ХХ века).
М.А. Бакунин: pro et contra, антология. – 2‑е изд. испр. / Сост., вступ. статья, коммент. П.И. Талерова. – СПб.: Изд-во РХГА, 2015. – 1052 с., портр. – (Русский путь).
Бернштейн Эд. Карл Маркс и русские революционеры. – [Харьков]: Пролетарий, 1923. – 74 с.
Гильом Дж. Интернационал: (Воспоминания и материалы. 1864–1878 гг.). – Т. I–II / Пер. с фр. Н.А. Критской, под ред. и с дополн. Н.К. Лебедева – Пб.; М.: Голос труда, 1922. – 322 с.
Дюкло Ж. Бакунин и Маркс: Тень и свет / Пер. с фр. [с сокр.] В.Н. Николаева. – М.: Прогресс, 1975. – 462 с.
Козьмин Б.П. Русская секция Первого Интернационала. – М.: АН СССР, 1957. – 411 с. – (АН СССР, Ин-т истории).
Корнилов А.А. Годы странствий Михаила Бакунина. – Л.; М.: Гос. изд-во, 1925. – 587, [4] с.
Кропоткин П.А. Записки революционера. – М., Моск. рабочий, 1988. – 543, [1] с.
Материалы для биографии М.А. Бакунина: В 3 т. – Т. 3: Бакунин в Первом Интернационале. – М.; Пг.: Гос. из-во, 1928. – XII, 602 с.
Меринг Ф. Карл Маркс: История его жизни / Пер. [с нем.] З. Венгеровой. – Пб.: Гос. изд., 1920. – VI, 442 с.
Михайлов М.И. Мелкобуржуазное бунтарство в эпоху промышленного капитализма. – М.: Наука, 1988. – 264 с.
Неттлау М. Жизнь и деятельность Михаила Бакунина / Пер. с нем. – Пб.; М.: Голос труда, 1920. – 99 с.
Пирумова Н.М. Бакунин. – М.: Молодая гвардия, 1970. – 399 с.;
Пирумова Н.М. Социальная доктрина М.А. Бакунина. – М.: Наука, 1990. – 318, [1] с.
Сажин М.П. (Арман Росс) Воспоминания: 1860–1880‑х гг. / С предисл. Вяч. Полонского. – [М.: Изд-во Всесоюз. общ-ва политкат. и ссыльнопос.], 1925. – 144 с.
Стеклов, Ю. [М.] Михаил Александрович Бакунин: Его жизнь и деятельность, 1814–1876: В 3 т. – Т. 1–4. – М.: Ком. академия, 1926–1927. – Т. 4: Раскол в Интернационале, [1872–1876]. – 1927. – IV, 502, [2] с.
Талеров П.И. Классический анархизм в теории и практике российского революционного движения. 1860‑е – 1920‑е гг.: Монография. – СПб.: Ин-т иностранных языков, 2016. – 480 с.
Твардовская В. А., Итенберг Б.С. Русские и Карл Маркс: выбор или судьба? – М.: Эдиториал УРСС, 1999. – 215 с.
Eckhardt W. The First Socialist Schism: Bakunin vs. Marx in the International Working Men’s Association. – Oakland, CA: PM Press; Edmontom, Alberta (Canada): C/O Blak Cat Press, 2016. – 12, 604, 10 p.