Нет, надо вернуться к самому началу.
Пункт первый: Оливия Фишер.
Зазвонил мобильник. Я посмотрел на экран, увидел имя и номер.
– Ванда, – сказал я.
– Прости, что не смогла связаться с тобой раньше, – отозвалась Ванда Террёль. – Полагаю, что объяснять почему, не стоит.
– Тебе кто-нибудь помогает?
– Пока что прибыли три медэксперта. Тут полно тел, надо делать вскрытия. Они превратились у нас в экспортный продукт номер один. Что там с убитой женщиной в Теккерее?
– До сих пор я звонил тебе только по этому поводу. Но здесь у нас образовался еще один покойник. Возможно, произошло убийство на водоочистительной станции. Мужчина. И в том, и в другом случае признаков отравления не наблюдается.
– Господи, Барри! Что, черт возьми, происходит? Все эти вещи… они как-то связаны?
– Тело, найденное на станции, здесь, я бы сказал, просматривается прямая связь с отравлением воды. А вот тело в Теккерее – тут, похоже, совсем другая история.
– Какая именно?
– Тебе судить, – ответил я. Не хотелось говорить ей, что, по моему мнению, Лорейн Пламмер убил тот же человек, который расправился с Оливией Фишер и Розмари Гейнор. Не хотелось, как это принято говорить, задавать наводящие вопросы свидетелю.
– Кого из них я должна осмотреть в первую очередь? – спросила Ванда.
Я посоветовал ей съездить в колледж Теккерея. Чем быстрее она окажется там, тем раньше может приступить к просмотру пленок с видеокамер Джойс Пилгрим.
Убирая телефон в карман, я вдруг услышал оклик:
– Эй!
Мы с Гарви Оттманом обернулись. Из дверей здания вышел Рэндел Финли.
– Что это вы здесь делаете, черт побери? – спросил я.
– Он попросил меня позвонить, если вдруг будут какие новости, – сообщил Оттман.
– Вы не имеете права принимать от него приказы, – заметил я. – Он еще не мэр. Он вообще никто, просто шило в заднице.
Оттман растерянно развел руками, словно говоря: «Ну, что я мог тут поделать».
Финли быстрым шагом направился к нам, но, завидев тело Тейта, резко остановился.
– Черт побери, вон оно как обернулось, – пробормотал Финли и взглянул на меня. – Что тут у нас?
– У нас тут место преступления, Рэнди. Так что проваливай.
– Похоже, кто-то вышиб ему мозги. Боже мой, Барри, ведь это сделано специально, да? Это убийство!
– Спасибо за подсказку, Рэнди, – сухо отозвался я.
– Господи, голова прямо всмятку, сроду не видел ничего подобного! – Он шагнул к телу. – Да, конечно, он пьяница и придурок, но ни один человек на свете такого не заслуживает.
– Отойди, Рэнди!
– Просто хотел посмотреть, что…
– Сию секунду! – Я грозно надвинулся на него. И полез в карман, где держал пластиковые наручники.
Едва увидев их, Финли воскликнул:
– Ну, дожили, называется! Какого черта ты затеял всю эту…
– Просто пытаюсь сохранить то, что еще осталось от места преступления, где и без того уже изрядно натоптали.
– Ладно, ладно, ухожу. Уже ушел.
– Вот туда, – я указал на здание завода. – Оба!
Когда все мы оказались внутри здания, Финли принялся задавать вопросы, тыча мне пальцем в физиономию.
– Догадываешься, что мне хотелось бы знать? Хотелось бы знать, есть ли у тебя хоть какие подвижки в этом деле. По-моему, так просто никаких!
Я обернулся к Оттману.
– Покажите мне весь процесс. Как вы обрабатываете воду, поступающую из резервуара?
– Да, я могу…
– Тоже мне, нашелся Иисус Христос, истина в последней инстанции! – воскликнул Финли. – Ты что это вытворяешь, Барри? У тебя труп у бассейна, полным-полно мертвецов по всему городу, а ты просишь преподать урок по инженерии?
Я сказал Оттману:
– Подождите меня минутку.
Подошел к Финли, дружеским жестом приобнял его за плечи и произнес:
– Есть вещи, которые я не могу обсуждать в присутствии Гарви. Они предназначены только для твоих ушей.
– Вот как? – воскликнул он, явно польщенный. Мне все же удалось заманить его в ловушку.
Я подвел его к металлической двери с крепкой ручкой.
– Я намерен поместить тебя под арест.
– Ты… что?
– Дай сюда руку.
– Но я не…
Я ухватил его за запястье, надел наручник и защелкнул.
– Ах ты, сукин сын, – пробормотал он.
– Стой здесь и опусти сюда руки. – Но Финли начал сопротивляться. И тогда я прошипел сквозь стиснутые зубы: – Все шутки в сторону, Рэнди.
Вторую половину наручников я просунул в дверную ручку, потом надел на второе запястье, стянул руки и защелкнул.
– В чем состоит обвинение? – спросил Финли.
– В том, что вел себя как последняя задница на станции по водоочистке. А у нее охранный статус в плане экологии. Чтоб никакое дерьмо сюда не попадало.
– Ты допускаешь большую ошибку, Барри! Очень большую ошибку.
– Ну не такую уж и большую в сравнении с тем, как ты шантажировал моего сына, – прошептал я, склонившись к самому его уху. – Я бы предпочел достать пушку и пристрелить тебя прямо на месте, но потом замучаешься с оформлением документации. И потом, у меня сейчас полным-полно других дел.
И я двинулся к Оттману, а Финли крикнул мне вслед:
– Да я засужу тебя, мерзавец! Вот что я сделаю, обещаю! Ты и понятия не имеешь, чем это для тебя закончится!
– Так теперь покажете? – спросил я Оттмана.
– Да, конечно. Прошу сюда.
Гейл Карлсон решила прогуляться.
Даже в то утро, перед тем как в Промис-Фоллз разразилась катастрофа, никаких особых планов у нее не было. Просто предстоял еще один долгий уик-энд – стоматологическая клиника, в которой она работала и которая обычно была открыта в первую половину субботнего дня, закрылась еще в пятницу в пять. И до вторника, до девяти утра, не откроется. Но ее муж Ангус должен был работать весь уик-энд. Появлению нового детектива в отделении все обрадовались, потому как новичок всегда занимал последнее место в списке тех, кого отпускали на выходные.
Сегодня он вышел на работу в шесть утра, и Гейл понятия не имела, когда снова увидит мужа. Есть все основания полагать, что он будет работать в две, даже в три смены. И он, и все остальные копы, и парамедики, и врачи, и все медсестры в городе. Она смотрела новости по телевизору – по всем основным каналам новости разлетелись за пару часов, видела интервью с людьми в больнице, одни все еще ждали приема у врача, другие оплакивали потерю любимых и близких. Промелькнул репортаж о благотворительной акции – бывший мэр бесплатно раздавал у водопадов бутилированную воду всем желающим, точно такие же бутылки стояли у Гейл в холодильнике. А затем в прямом эфире показывали пресс-конференцию, где выступали генеральный прокурор Промис-Фоллз, какой-то врач и шеф городской полиции. Все они рассказывали, какое несчастье постигло город.
На данный момент умерло сто двадцать три человека.
То была страшнейшая из бед в истории штата. После одиннадцатого сентября, нескольких авиакатастроф и пожара на текстильной фабрике «Трайэнгл» в Нью-Йорке в 1911 году, унесшего сто сорок шесть жизней.
Около трех сотен человек жаловались на симптомы, типичные для гипотонии, – Гейл не совсем все поняла, – но вроде бы это имело какое-то отношение к пониженному кровяному давлению.
Особое внимание Гейл Карлсон привлекло также одно высказывание главного врача больницы.
«Вирус или вещество, поразившее всех этих людей, крайне устойчиво ко всем видам терапии, имеющимся в нашем распоряжении. Таким образом, получается, что мы беспомощны».
Люди или сами справлялись с болезнью, или нет. Выживание напрямую зависело от того, сколько воды они употребили. Одну чашку кофе? Тогда ты, скорее всего, будешь жить. Большой стакан воды? Тогда, по всей вероятности, нет. Если принимал душ или мыл руки, возникал кожный зуд, но это вряд ли могло убить. Мало кто сомневался в том, что причиной заболевания была питьевая вода, но вот что стало причиной ее заражения, оставалось загадкой.
Десятки пациентов перевозили в клиники Олбани и Сиракуз, несколько человек даже отправили в Нью-Йорк. Местные медики и работники «скорой помощи» просто выбивались из сил.
Была лишь одна хорошая новость. И заключалась она в том, что большинство населения адекватно восприняло предупреждение. За последние часа два число обратившихся за лечением в больницу заметно снизилось. Как бы там ни было, но могло быть и хуже, заметила шеф полиции Финдерман. Если бы это случилось в обычный будний день, а не в субботу, в самом начале долгих выходных, то гораздо больше людей проснулись бы раньше и использовали зараженную воду.
– О! – вдруг воскликнула Гейл, смотревшая пресс-конференцию. Она внезапно увидела, как на заднем плане промелькнул ее муж.
Ей сразу же захотелось позвонить ему, спросить о самочувствии, но она понимала: человек на работе, и беспокоить его в этот момент было бы неправильно. Она понимала, что в последнее время стала чаще донимать его, и вот теперь, с учетом того, как несладко приходится сейчас Ангусу, ощутила угрызения совести.
Возможно, ее муж все-таки прав. Возможно, сейчас совсем неподходящее время, чтобы заводить ребенка. Мир вокруг стал слишком опасен. Хотя опасения эти он высказывал совсем другими словами. Не состояние мира беспокоило его, но воспитание и забота о детях. А у самого Ангуса детство было не слишком благополучное.
Но Гейл точно знала: сама она будет просто прекрасной матерью – лишь бы только представился такой шанс. Она часами сидела в Интернете, выискивала статьи под названием «Мой муж не хочет ребенка», читала разнообразные истории о том, как достичь согласия в браке, а также просматривала сайты с разнообразными советами молодым родителям. Гейл была не одинока в своем горе. Миллионы женщин были замужем за мужчинами, которые не хотели становиться отцами.
Порой Гейл тянуло прочесть хотя бы одну хорошую книжку, вместо того чтобы до бесконечности шарить в Интернете. Эта информация онлайн временами просто ее подавляла. К тому же ей до смерти надоело сидеть дома, и вот она решила прогуляться и направилась к центру города.