Но он все же сбил.
Вихрем налетел на меня, обхватил обеими руками и повалил на землю.
– Ах ты, тварь! – завопил он.
В падении мы оба слегка развернулись, что в целом было неплохо, потому что я упал на тротуар боком, и вся тяжесть удара пришлась на левое плечо. Если бы я упал навзничь, то мог запросто и голову разбить. А несколько дней тому назад я уже упал и ударился о бордюрный камень, когда подрался с тем профессором из колледжа Теккерея.
Может, я уже не гожусь для такой работы.
Сцепившись, мы катались по парковке, как два борца-тяжеловеса. Впрочем, следовало признать, Рэнди недотягивал до этой категории – два пожилых драчуна, решившие выяснить, кто из них круче. Не того рода зрелище, на которое стоит покупать билеты.
Я опасался, что он отберет у меня оружие – пистолет лежал в кобуре, кобура приторочена к поясу на левом боку. Нет, не то чтобы я верил, что Рэндел Финли действительно вознамерился меня убить, но в подобные моменты человек порой теряет голову. Так что надо было заканчивать с этим, причем побыстрее, пока ситуация не вышла из-под контроля.
Когда мы упали, он потерял хватку, и теперь руки у меня были свободны. Я сжал правую в кулак, размахнулся, нацелился и что есть силы врезал по самому уязвимому месту противника.
Ударил Рэндела Финли прямо в нос.
Нос нашего бывшего мэра был своего рода легендой в Промис-Фоллз. До этого момента он получал по носу как минимум раза два, насколько мне было известно, – и оба раза от своего бывшего личного водителя, Джима Каттера. Во второй раз Джим сломал ему нос.
Я оценивал результат. Нет, боюсь, угодил не в самый центр. Удар пришелся немного сбоку. И я не услышал характерного хруста сломанной носовой перегородки, а ведь так надеялся. Но результат все же был.
Финли взвыл от боли и прижал обе ладони к лицу. Кровь так и лила, просачиваясь сквозь пальцы.
– Боже! – взвизгнул он. – Нет, только не нос!
– Но ведь ты вроде должен был привыкнуть, – произнес я, вставая на колени. А затем и на ноги встал. Финли, скорчившись, продолжал валяться на асфальте.
– Ты не ответил на мой вопрос, – сказал я. – Твоих это рук дело или нет?
– Да ты совсем рехнулся, чтобы тебе пусто было! – воскликнул он. Отнял ладони от лица, посмотрел на кровь и перешел в сидячее положение. – Окончательно крыша съехала!
– А ты давно протоптал сюда дорожку, – заметил я. – Оттман мне говорил. Заскакиваешь сюда регулярно. – Я принялся отряхивать пыль с одежды. – Это ты расправился с Тейтом Уайтхедом? Вырубил его, прежде чем войти в здание и отравить воду?
Не знаю, верил ли я сам в то, что сейчас говорил, но слова так и вылетали изо рта, и тут вдруг до меня дошло, что человек, на которого я смотрю, не просто задница, доставшая меня по самое не могу. Он подозреваемый.
– Это на лето! – заявил Финли.
– Что на лето? – не понял я.
– Рост выпуска продукции! Потребность в бутилированной воде резко возрастает летом, когда многие люди разъезжаются по своим загородным домам. И мы должны были подготовиться к высокому спросу, тупица ты недоделанный!
– Что ж, неплохая версия, – кивнул я. – И мы ее проверим.
Я не помог ему подняться на ноги. И у меня просто не осталось сил предъявить ему обвинение в нападении на офицера полиции. Впрочем, это никогда не поздно сделать. Так и оставил его валяться на тротуаре, а сам пошел к своей машине.
Я собирался взять небольшой перерыв в деле расследования отравления воды в Промис-Фоллз и заняться делом трехлетней давности.
Пришло время подумать об Оливии Фишер. Пришло время вернуться к самому началу. Я надеялся, что Уолден Фишер, которого я в последний раз видел в палате интенсивной терапии больницы Промис-Фоллз, поправился и сможет рассказать, что же тогда произошло.
Супруги Тереза и Рон Джонс уже жили в соседнем с Самантой Уортингтон доме, когда она переехала туда вместе со своим сыном Карлом. Тереза и Рон купили этот дом пятнадцать лет назад, но собственник прилегающей к нему через стенку недвижимости ее не продавал, а сдавал в аренду, так что за эти годы у них сменилось немало соседей. Лет десять тому назад там поселилась парочка, которая, по их мнению, промышляла наркотой, и они возблагодарили бога, когда эти подозрительные типы съехали. Затем там какое-то время проживали отец с сыном, просто обожавшие чинить мотоциклы прямо во дворе перед домом. Супруги Джонс ничуть не расстроились, когда и эти жильцы съехали.
А вот Сэм и ее мальчик им нравились. И шумели они не много – ну разве что перекрикивались друг с другом, находясь на разных этажах, – причем беззлобно, просто чтобы быть услышанными. Ну или когда Карл играл в какую-то военную видеоигру, и тогда за стенкой гремели взрывы и трещали автоматные очереди – от этих звуков даже дребезжала посуда в буфетах.
Входные двери у них находились на расстоянии не более тридцати футов друг от друга. Так что они частенько виделись с соседями, болтали о разных пустяках, обсуждали погоду. Но Сэм Уортингтон никогда много о себе не рассказывала, разве что говорила, что сына приходится растить одной и что работает она в прачечной. И о жизни ее до переезда в Промис-Фоллз тоже было известно совсем немного и в основном от Карла.
Самой пикантной подробностью оказался тот факт, что отец Карла сидит в тюрьме в Бостоне.
Они также знали, что на долю соседей выпало в последнее время немало проблем. В новостях упоминалось о попытке похищения, а также о перестрелке – нет, вы только подумайте, о самой настоящей перестрелке! – на работе у Сэм.
Но даже после этого соседи видели, что Карл и Сэм входят и выходят из дома как ни в чем не бывало. Словно ничего не случилось, и жизнь продолжалась.
А вот два дня тому назад все вдруг изменилось самым кардинальным образом. В четверг вечером.
Они видели, как Саманта Уортингтон выбегала из дома и вынесла три чемодана, которые запихнула в свою машину. А Карл загрузил туда же тяжелую полотняную сумку, и Терезе показалось, что это свернутая в несколько раз палатка.
Рон Джонс, следивший за происходящим из окна спальни наверху, был уверен, что видел среди предметов, которые Сэм торопливо запихивала в машину, охотничье ружье. Она замотала его в одеяло, но он видел, что оттуда торчит нечто похожее на кончик ствола.
– Выйду на улицу, посмотрю, что там происходит, – сказала Тереза.
Она притворилась, будто забыла что-то в бардачке своего старенького «Шевроле Астро». Оставила дверь со стороны пассажирского места открытой, стала рыться в отделении, где лежали права и страховка, и тут вышла Сэм с еще одним чемоданом.
– Решили пораньше уехать на долгий уик-энд? – просто, по-соседски спросила ее Тереза.
Волосы у Сэм свисали на глаза, шея блестела от пота. Она запихнула чемодан в открытый багажник и обернулась.
– Что?
– Я говорю, уезжаете на уик-энд?
Сэм кивнула:
– Ага. Проветриться немного.
В этот момент из дома вышел Карл со спальным мешком в одной руке и подушкой в другой.
– И куда поедете?
– Да куда глаза глядят и дороги заведут, – ответила Сэм и отправилась в дом за очередной поклажей.
И, как это часто уже бывало, информацию оказалось легче выудить у Карла. Размещая туго набитый рюкзак на заднем сиденье, он успел сказать Терезе, пока мать была в доме:
– Просто давно не ходили в походы и не разбивали в лесу лагерь. Но мама говорит, теперь самое время. Надо выждать, пока все не уляжется.
– Что уляжется? – поинтересовалась Тереза.
Карл мог бы сказать больше, но тут из дома вышла Сэм с двумя сумками продуктов. Похоже, она опустошила весь холодильник и буфет, где держала бакалею.
– Ступай принеси кулер, – сказала она сыну.
– А коку ты взяла? – спросил Карл.
– Пару бутылок. Не хочу, чтобы ты непрерывно пил газировку.
Карл бросился в дом и вскоре появился с дешевым белым кулером фирмы «Стирофом» с синей крышкой. И разместил его на заднем сиденье. Сэм заперла дверь в дом, они сели в машину и уехали.
Вот так все оно и было.
И Тереза ничуть не удивилась, когда в воскресенье утром к ним постучали и стали расспрашивать, куда подевались соседи. Новости об отравленной водопроводной воде уже начали распространяться по городу, но, к счастью, Тереза с Роном проснулись субботним утром поздно. Им уже не нужно было вставать рано по утрам – с тех пор как Рон, преподававший в высшей школе в Олбани, вышел на пенсию, а Тереза решила бросить работу в главной бухгалтерии «Дженерал электрик». Теперь им уже не приходилось подниматься каждый день в шесть утра и даже раньше, ну и перед тем, как спуститься вниз выпить кофе, они включили радиоприемник послушать местные новости.
Когда в дверь позвонили, открывать пошла она, Рон в это время находился на заднем дворе, затеял борьбу с чрезмерно разросшимися колокольчиками.
– Добрый день. Простите за беспокойство, – сказал мужчина, стоявший на пороге. – Я ищу ваших соседей. Саманту и Карла, если не ошибаюсь?
– Да, верно, – ответила Тереза. – А вы кто?
Мужчина улыбнулся, извинился за то, что не представился, и ответил:
– Я Харвуд. Дэвид Харвуд. Звонил им, стучал в дверь и раньше тоже заходил, но, похоже, их нет дома.
– Должно быть, уехали на уик-энд, – сказала Тереза.
– Да-а… – протянул мужчина. В голосе его отчетливо слышалось разочарование. – Но мне крайне необходимо связаться с ними. Сэм, она… короче, мы с Сэм встречаемся. И я беспокоюсь, не случилось ли что с ней, потому что она не отвечает на мои звонки.
В глубине дома Тереза услышала шум. Вошел Рон.
– Ты где? – крикнул он.
– У входной двери, – откликнулась Тереза. И вот Рон появился в прихожей, держа в руке ведро с сорняками. – Это Дэвид Харвуд, – пояснила Тереза. Он разыскивает наших соседей, Саманту и Карла.
– Приветствую, – произнес Рон.
– Да, здравствуйте. Я, знаете ли, очень беспокоюсь. Ну, из-за всей этой истории с водой очень боялся, что они вдруг заболели. Но я заглядывал в окна, и, похоже, дома никого. Да и машины Сэм тоже нет на месте.