– Не значится тут у нас никакая Уортингтон, – сказал он после паузы. – Так когда, вы сказали, они прибыли?
– Скорее всего, в четверг.
– И место зарезервировали заранее?
Дэвид был уверен, что Саманта ничего не резервировала. Если узнала о побеге Брэндона, то поняла, что времени у нее в обрез. Побросала в машину все самое необходимое и быстро уехала.
– Сомневаюсь, – ответил Дэвид.
– Ну, если нет, то тогда бы они к нам сюда никак не попали. Потому как все места были зарезервированы загодя, еще в среду.
Дэвид ощутил разочарование. Он сделал ставку на этот кемпинг и ошибся. Но лишь то, что Сэм здесь нет, вовсе не означает, что ее нельзя отыскать в другом кемпинге где-то поблизости.
– Спасибо, – сказал он парнишке. Отъехал от ворот, затем свернул на ответвление от главной дороги и снова взялся за смартфон. Хотел найти в приложении названия и расположение других кемпингов.
Но не получилось. Он увидел, что находится вне зоны доступа к мобильной связи.
Возможно, именно поэтому Сэм не отвечала на все эти его звонки. И если пыталась сама с ним связаться, то напрасно. Он ощутил разочарование и одновременно – надежду. Он считал, что находится на верном пути, но ни на йоту не приблизился к своей цели.
Тогда он вылез из машины и вернулся к деревянному домику.
– Если у вас мест нет, то куда рекомендуете обратиться приезжим?
Паренек в окошке, не задумываясь, выпалил:
– Ну, скорее всего, в «Зов пустующих».
– Чего?
– Понимаю. Довольно дурацкое название для кемпинга, «Зов пустующих акров». Это примерно в пяти милях отсюда, вон по той дороге. Зато они всегда могут пристроить человечка, даже если все места зарезервированы.
– Спасибо, – поблагодарил Дэвид и бросился к машине.
Когда в шесть зазвонил будильник, я все еще спал и видел сон. Скорее даже не сон, а ночной кошмар, но разве кто признается, что видит ночные кошмары. Во всяком случае, это самые подходящие слова для того, что мне снилось перед тем, как зазвонил будильник.
Я в парке, у водопадов. Уже сгустились сумерки, и я стою на тротуаре у дороги, что тянется параллельно парку.
И слышу крики. Они доносятся отовсюду. Я оборачиваюсь и смотрю туда, откуда, как мне показалось, только что слышал крик. Но едва успеваю обернуться, как понимаю: нет, он доносится откуда-то из-за спины. Я только и знаю что поворачиваться, и вскоре начинает казаться, будто крики доносятся отовсюду.
Однако я все кручусь и кручусь на месте, буквально до тошноты. А потом останавливаюсь – показалось, что крики доносятся не со всех сторон, но откуда-то от подножия водопада. И вот я иду к водопаду, и тут вдруг кто-то хлопает меня по плечу.
Я резко разворачиваюсь и вижу: прямо передо мной стоит Оливия Фишер.
Смотрит на меня с каким-то насмешливым и одновременно наивным выражением на лице. А потом говорит:
– Разве ты меня не слышал?
– Слышал, – отвечаю я. – Только никак не мог понять, откуда доносятся эти звуки.
– Да вот отсюда, – говорит она, широко раскрывает рот и указывает на него. И рот ее раскрыт как-то неестественно широко, словно челюсти уже не держат.
И тут изо рта начинает лить кровь, хлещет тугим потоком, словно вода из пожарного крана. Хлещет прямо на меня, я опускаю глаза и вижу: через несколько секунд уровень крови достигнет колен.
Несмотря на то что рот ее полон крови, я по-прежнему слышу ее голос. Она спрашивает:
– А ты знаешь, какое мое любимое число?
– Нет, – отвечаю я.
– «Двадцать три». А знаешь почему?
– Почему?
– Да ты ведь уже догадался. Сам понял, безо всяких подсказок.
– Ничего подобного. Я не знаю. Я…
– О господи, – говорит Оливия. Рот ее вернулся в нормальное состояние, никакая кровь из него не течет. Но она обеими руками держится за живот, из которого выползают кишки. Пытается запихнуть их обратно.
– Как я объясню все это своей маме? – спрашивает она.
Я не успел ей ответить – проснулся от звона будильника.
Я потянулся выключить будильник и увидел, что на кровати сидит Морин.
– Если б он не затрезвонил, я бы сама тебя разбудила, – сказала она. – Ты так кричал во сне. Тебе кошмар приснился, да?
– Да, – признал я, сбрасывая одеяло и опуская на пол ноги. Голова болела, во рту пересохло.
– Могу приготовить кофе, – предложила Морин. – Вчера раздобыла бутилированную воду.
– Ездила смотреть весь этот цирк Финли?
– Нет. Купила в супермаркете «Стоп энд Шоп».
Я проверил телефон, который стоял на зарядке на тумбочке. Я не стал приглушать звуковые сигналы, когда выключил свет в спальне, – на тот случай, если понадоблюсь кому-то ночью. На экране высветилась только эсэмэска.
– А я и не слышал, как она пришла, – заметил я.
– Спал как убитый, – сказала Морин. – Что там тебе пишут?
Я посмотрел. Сообщение пришло от Джойс Пилгрим, и отправила она его в одиннадцать сорок пять вечера. Примерно через полчаса после того, как я вырубился. Я сказал об этом Морин.
– Я тогда еще не ложилась, – сказала она. – Так что тоже не слышала.
Я прочел эсэмэску: «Перезвони мне, как только получишь. Возможно, это интересно».
– Черт, – пробормотал я.
Морин тоже откинула одеяло, встала и пошла вниз. А я отправил ответ Джойс: «Только что получил. Позвони, если проснулась».
Я взял с собой телефон в ванную, положил на полочку у раковины. И подумал: а безопасно ли будет принять душ?
Накануне утром я уже принял душ, и без каких-либо последствий для здоровья. Может, вода, насыщенная азидом натрия, и способна убить, если выпить ее, но никаких отрицательных воздействий на кожу не оказывает. От этих гранул, к которым я прикасался накануне, слегка пощипывало подушечку пальца, но следов на коже не осталось.
Я позвонил в участок, узнать последние новости. Чиновники из министерства здравоохранения считали, что зараженная вода уже прошла через систему канализации, но на всякий случай советовали в ближайшие сорок восемь часов воздержаться от ее питья. А для всех остальных целей вода была вполне пригодна. На тот случай, если кому-то понадобилось принять душ, они советовали сливать воду минут пять, а уж потом лезть в ванную.
Что ж, уже хорошо. Меня совсем не грела идея принимать ванну, используя несколько бутылок родниковой воды Финли.
Я повернул кран и дал воде стечь.
Минут через пять снял пижаму и шагнул под горячие упругие струйки. И уже споласкивал вымытые шампунем волосы и щедро намыливал мылом живот, когда зазвонил телефон.
– Черт побери…
Я, весь еще в мыле, выключил воду, потянулся за полотенцем, вытер руки, чтоб телефон из них не выскользнул, и поднес его к уху.
– Да?
– Это Джойс. Получила ваше сообщение.
– Хорошо, – ответил я. – Вы уж меня простите. Просто я уже спал, когда вы прислали свое. Только сейчас его увидел.
– Я так и поняла.
– Так что там у вас?
– Свидетель. Возможно. Не бог весть какой, но все же свидетель.
– Продолжайте, – сказал я и принялся свободной рукой вытирать шампунь, который так и норовил заползти в глаза.
– Я сделала, как вы советовали. Просмотрела видео с камер наблюдения. – Джойс поведала о том, как засекла машину неподалеку от корпуса, где жила Лорейн Пламмер, и время совпадало со временем убийства. И о том, что из машины выходил, а потом вернулся к ней какой-то мужчина.
– Как выглядел, какие приметы?
– Качество изображения ужасное, рассмотреть не удалось. Да и машина стояла так, что ни номера, ни самой машины не различить.
– Ну, все равно хоть что-то. Может, попросим какого-нибудь специалиста поработать с пленкой. Или же проверим другие камеры, расположенные по дороге к Теккерею. Так что там за свидетель?
Джойс рассказала мне о появлении на видео бегуна. О том, что он как раз пробегал мимо той машины.
– Ну и вчера поздно вечером я припарковалась на том же самом месте, подумала, что парень бегает по одному и тому же маршруту. И мне удалось поговорить с ним, спросить, не заметил ли он здесь ту машину.
Я почувствовал, как учащенно забилось сердце, что отвлекло от того факта, что я уже замерзал в этом проклятом душе и что к телу противно липнет не до конца смытое мыло. В ванную заглянула Морин, увидела меня, стоящего в душе голышом и прижимающего к уху телефон, смерила взглядом и ушла безо всяких комментариев.
– И что же? – спросил я Джойс.
– Он появился. Я вышла из машины, остановила его и спросила насчет машины и не помнит ли он что еще.
– Ясно, – прошипел я.
– Что-то не так?
– Нет. Просто замерз немного.
– Ну и я пыталась пробудить его память. Пошутила немного, ну и он кое-что вспомнил.
– Вот как?
– Да. Он сказал, что это был седан, четырехдверный. Насчет цвета не уверен, ночью понять трудно, но то ли темно-синий, то ли черный. Насчет марки не уверен, но считает, что произведена в Северной Америке. Вроде «Форд», что-то в этом роде.
– Ну а номер? – без особой надежды поинтересовался я.
– Нет, на номер он внимания не обратил. Во всяком случае, на цифры. Но у него сложилось впечатление, что машина из другого штата. И что вроде бы он зеленого цвета.
Зеленого… В Вермонте зеленые номера, а Вермонт недалеко отсюда.
– Ясненько, – сказал я. – По крайней мере, по машине хоть что-то есть.
– И еще он сообщил, что видел этого парня, – заметила Джойс Пилгрим.
Я еще крепче сжал в ладони мобильник.
– Так, излагайте.
– Белый, рост примерно шесть футов три дюйма. На голове бейсболка с надписью «Янки», так ему показалось. Обут в беговые туфли, сам в темно-синей ветровке, вес примерно от ста восьмидесяти до двухсот фунтов.
– Должно быть, долго на него пялился, раз запомнил такие детали.
– Говорит, что видел его всего лишь секунду. Причем видел не возле машины. Немного дальше. Рядом со зданием, где была убита Лорейн Пламмер. Но он решил, что это тот самый парень из машины, потому как никого больше поблизости не было.