Дэвид осторожно опустил ружье в траву. И приготовился отступить ко входу в кемпинг.
Но задержался.
Похоже, Брэндон собрался уходить. Неужели это возможно? Неужели он решился бежать из бостонской больницы и проделать весь этот путь лишь для того, чтоб поболтать с бывшей женой?
Как-то не верится.
И Дэвид вернулся на свой наблюдательный пост и поднял с земли ружье. Прицелился в сторону палатки. И тут Брэндон, который вроде бы уже уходил, резко развернулся. И бросился бегом к небольшому сине-желтому полотняному сооружению.
Брэндон решил забрать Карла!..
Дэвид был уверен, что мальчик находится у входа в палатку. И он ни на секунду не сомневался, что Брэндон сейчас схватит своего сына и убежит вместе с ним.
Что же делать?
Он вскинул ружье, упер приклад в плечо, смотрел вдоль ствола. Сможет ли он выстрелить? Пока он размышлял над всем этим, Брэндон уже скрылся из виду. Теперь его загораживала палатка. Наверняка заползает в нее сейчас за Карлом, стремится ухватить его за ногу или за руку.
Нельзя действовать вслепую, подумал Дэвид. А потому он выскочил из своего укрытия и бросился к палатке, прижимая ружье к груди.
– Эй! – крикнул он. – Отойди от ребенка!
Теперь он видел Сэм. Она стояла возле палатки и обернулась на его голос. При виде Дэвида глаза у нее удивленно расширились, рот приоткрылся.
– Дэвид?
– Назад! – крикнул он ей.
Теперь голова Брэндона возникла над палаткой. И он увидел, как Дэвид мчится к ним, размахивая ружьем.
Брэндон обхватил Саманту за талию и увлек за собой на землю. Ковшик выпал у нее из руки. Она силилась что-то сказать, но из горла вырывался лишь пронзительный крик.
Дэвид уже подбегал к палатке. Не напрямик, описал довольно широкий круг, обогнул столик для пикника. И снова вскинул ружье, держал его теперь чуть выше пояса.
А дальше все произошло как-то страшно быстро.
Брэндон схватил ковшик, выпавший из руки Сэм.
Дэвид крикнул:
– Стоять! Не двигаться!
Саманта воскликнула:
– Брэндон, все нормально, он просто…
Брэндон резко распрямился, как бегун перед стартом, угрожающим жестом приподнял ковш и крикнул Сэм и Карлу:
– Ложись!
Палец Дэвида впился в спусковой крючок.
Сэм крикнула:
– Дэвид, нет! Не надо!
Карл пронзительно взвизгнул:
– Папа!
Дэвид выстрелил.
Брэндон, пробежавший половину расстояния, отделявшего его от Дэвида, резко качнулся вправо и упал. И лежал, прижимая ладонь правой руки к горлу. Сквозь пальцы сочилась кровь.
– Не двигайся, лежи, только не двигайся! – вскричал Дэвид, стоя над Брэндоном.
Карл рванулся к отцу, но Сэм обхватила мальчика обеими руками и крепко прижала к себе.
– Нет! – кричала Сэм. – Господи, нет, только не это!
Дэвид взглянул на нее и спросил:
– Ты в порядке? Он тебе ничего не сделал?
– Ты идиот проклятый! – крикнула она, перекрывая плач сына. – Долбаный чертов идиот!
– Но…
– Он просто извинился, – выдавила Сэм. – Он пришел сказать, что раскаялся. И ему страшно жаль, что у нас все так получилось…
Ошеломленный Дэвид опустил ствол.
– Что?
Кровь потоком хлестала из горла Брэндона, пропитала собой траву, темная ее лужа подползала к ботинкам Дэвида.
Арлин Харвуд положила телефонную трубку и сказала Дону, своему мужу:
– Хорошие новости.
Они сидели в гостиной в доме у своего сына Дэвида.
– Ну, давай, выкладывай, – отозвался Дон.
– Марла звонила.
Джил поправлялся. По крайней мере, хуже ему не становилось. Он отказался ехать в Олбани, куда отправляли многих пациентов, остался в больнице Промис-Фоллз.
И симптомы у Джила стали менее выраженными. Он находился в сознании, хотя и немного дезориентирован. Болей в желудке больше не было, да и зрение, похоже, не слишком пострадало.
– Он еще окончательно не пришел в себя, – сообщила Арлин. – И врачи хотят сделать еще несколько анализов, убедиться, что серьезных осложнений нет. Так что новости, можно сказать, просто отличные.
На помощь пришел Дерек Катер вместе со своей семьей. Они возили Марлу в больницу навещать отца и обратно. Родители Дерека на это время брали малыша Мэтью под свое крыло, чтобы Марла могла целиком посвятить себя уходу за отцом. Дерек был с ней почти все время, а его родители с разрешения Марлы оставались ночевать в доме ее отца и помогали чем только могли.
– Да, новости очень хорошие, – пробормотал Дон.
– Однако радости в твоем голосе что-то не слышно.
– Ну, почему же? Я рад, очень рад. От Дэвида что-нибудь слышно?
– Да ничего, с тех самых пор, как он сорвался рано утром и бросился на поиски Сэм и ее мальчика. А Итан что делает?
– Понятия не имею.
– Итан? – крикнула Арлин.
– Чего? – донесся сверху голос.
– Ты где?
– Наверху!
– Чем занимаешься?
– Сижу за компьютером!
– Господи, ну что вы так разорались? – сидя в раскладном кресле, раздраженно спросил Дон.
Арлин уставилась на него.
– Нет, сегодня ты явно не в настроении.
– Ничего подобного.
– Ой, брось.
Дон взял со столика старый журнал «Пипл», полистал его, положил обратно.
– Поговори со мной, – попросила Арлин.
Дон нерешительно зашевелил губами. Затем выдавил:
– Собираюсь с ним повидаться.
– Повидаться с кем?
– С Уолденом.
– Уолденом Фишером?
Он кивнул:
– Да. Хочу с ним поговорить.
– Поговорить о чем?
– Сама знаешь.
– Послушай, Дон, ты уверен, что это хорошая мысль?
– Помнишь, тут на днях он приходил к нам. А потом мы вместе пошли в школу за Итаном. Ну и перед тем еще немного перекусили?
– Помню, – ответила Арлин. – В тот день я как раз упала.
– Да, так вот, это было ужасно. И каждую секунду, что я пробыл с ним, я чувствовал себя просто ужасно. Не терпелось поскорее оказаться дома. Я чувствовал себя… таким виноватым.
– Но почему виноватым?
Он поднял глаза на жену.
– Да потому что я ничего не предпринял.
– Не ты один. Там было полно людей, и они среагировали точно таким же образом. Очевидно, каждый считал, что кто-то другой уже бросился на помощь.
– Тогда, наверное, я единственный изо всех, кто думал иначе, – заметил он. – До сих пор в ушах стоит этот ужасный крик.
Арлин поморщилась. Она знала, о чем он говорит.
– До сих пор слышу этот крик. Оливия, она была в парке. И она так страшно кричала, когда ее убивали.
– Но ты даже не был поблизости, – заметила Арлин. – Некоторые люди находились гораздо ближе к парку, чем ты. И потом, допустим, ты бы предпринял какие-то меры. Но какие именно? Что ты мог сделать, кроме как достать телефон и позвонить в полицию? К этому времени бедняжка была уже мертва.
– Знаю. Это не выход. Понимаю, что она все равно бы погибла. Но ведь тогда я этого не знал! Ну и потом можно было бы поступить иначе. К примеру, сразу же броситься на ее крик. Пусть даже я не смог бы ее спасти, но хотя бы увидел мерзавца, который с ней это сделал. Так нет, я просто стоял и думал, что кто-то другой сделает это за меня, услышал еще один крик, а потом уже не слышал ничего такого. Сел в машину и поехал домой. – Он умолк, вопросительно взглянул на Арлин. – Разве нормальные люди так поступают?
– Ты хороший человек, Дон, – поспешила успокоить его она.
Дон отвернулся.
– Вот и захотел извиниться перед Уолденом.
– Но стоит ли бередить его старые раны? – спросила Арлин. – Для кого ты намерен снять с души камень, для себя или Уолдена? Думается, что все же для себя. И если ты делаешь это для себя, то ты самый настоящий эгоист. А Уолдену причинишь только боль.
– Уолден прошел через такой ад, испытал столько боли, что, наверное, ничего вообще уже больше не чувствует, – заметил Дон. – И я делаю это лишь потому, что так будет правильно.
– Прежде подумай хорошенько, – предложила Арлин. – С тех пор прошло три года. Еще один день размышлений не повредит и никакой роли не сыграет.
– А знаешь, мне до сих пор слышится во сне ее крик, – признался он. – Страшный крик.
Арлин лишь грустно покачала головой.
– Ну а ты бы как поступила? – спросил Дон.
– Я?
– Ну да, на моем месте. Нет, погоди. Тогда ты бы никогда не оказалась в такой ситуации. Ты поступила бы правильно, по совести. Позвонила бы в полицию или бросилась на помощь. Но представь сейчас меня на своем месте. Как бы ты поступила сегодня? Не решила бы, что теперь самое время принести свои извинения? Пусть запоздалые, но все же извинения. Ведь всегда лучше поздно, чем никогда.
Арлин не ответила.
Он наклонился вперед в своем кресле.
– Хочешь, чтобы я рассказал всю эту историю Итану?
– Тебе совсем не обязательно говорить об этом Итану.
– Если он когда-нибудь и услышит эту историю, то, надеюсь, к тому времени под ней появится приписка, что я хотел исправить положение.
– Ты уже никак не можешь его исправить, – заметила Арлин. – Даже если б ты арендовал этакое романтичное панно с надписью «Прости» и поместил бы его над домом Уолдена Фишера, это бы все равно ничего не исправило. Что сделано, то сделано. И ничего уже не изменишь. Хочешь исповедаться? Тогда стань католиком. У них есть специально отведенные для исповедей места.
Дон поднялся из кресла.
– Да что толку с тобой говорить, – проворчал он и пошел на кухню.
– Это длилось всего лишь секунду, – сообщил я женщине-парамедику.
– Опишите все подробно еще раз, – попросила она.
– Я бежал по дорожке к улице, и тут машина врезалась в фургон. И я остановился и сразу почувствовал боль. Но всего на секунду. Сейчас отлично себя чувствую.
Она обернула мне руку мягким ворсистым рукавом для измерения давления, затем надавила на грушу.
– Хочу проверить вас.
– А как тот парень в фургоне? – спросил я. – Виктор Руни?