В данный момент Финдерман было трудно узреть хоть какой-то позитив в ситуации, но она пыталась.
– В течение одного дня ты нашел парня, который отравил воду в городском водопроводе и разоблачил серийного убийцу. Господи, да про тебя фильм можно снимать!
– Что там слышно о Руни? – поинтересовался я, разливая кофе по кружкам. Потом взял пакетик со сливками, вопросительно взглянул на нее. Ронда покачала головой. Я протянул ей кружку с черным кофе.
– До сих пор в палате интенсивной терапии, – ответила Ронда. – Эта пожарная машина хорошенько его жахнула. Но помрет он вряд ли. Врачи считают даже, что он в довольно скором времени может очнуться. – Ронда отпила глоток кофе. – Надо сказать, всегда удивлялась, почему господь не так уж страшно наказывает таких типов.
Я кивнул в знак согласия.
– Остается надеяться, что он будет общителен так же, как Карлсон, и расскажет, почему это сделал.
Ронда развернулась и устало привалилась спиной к стене.
– Да, я дошла до ручки. Но ты выглядишь в сто раз хуже.
– Ага, – улыбнулся и кивнул я. – Просто устал.
– А я слышала, что тебе стало плохо у дома Руни, когда приехали парамедики. Была острая боль в груди.
Я отмахнулся.
– Да все оттого, что я бежал, гнался за ним. И длилось это всего секунду.
– Пообещай, что пройдешь обследование.
– Обещаю. – Я на секунду умолк. – Вообще-то я его уже прошел. Пару дней тому назад говорил с врачом. И она сказала – нет, ты только подумай! – что у меня проблемы с лишним весом. Надо срочно худеть.
– Забавно, – протянула шеф, стараясь сохранить серьезное выражение лица, что ей вполне удавалось.
– И не говори. Морин пытается убить меня овощными блюдами.
– Надень «жучок», – предложила Ронда. – Тут-то мы ее и поймаем. Услышим, как она старается запихнуть в тебя все эти овощи, приедем и арестуем ее.
Я слишком устал, чтобы смеяться.
– Ты прости меня, ну, за ту историю.
Она не стала притворяться, что не понимает, о чем это я.
– Все бывает.
– Я говорил с Морин. Наедине. Но Тревор подслушал и рассказал Финли. У Финли было что-то на Тревора. Ничего такого особенного, но достаточно, чтобы начать его шантажировать. Ну и он поднажал на него.
– Дело не в том, что все выплыло наружу, – сказала Ронда. – Дело в том, что ты поверил, что я облажалась.
Я кивнул:
– Да, тогда я в это поверил. Но все это от отчаяния. За последний месяц, когда все это дерьмо стало вываливаться на нас просто ведрами, я и сам облажался много раз, сразу и не сосчитать. – Я выдержал паузу. – Может, уже просто выдохся.
– Нет.
– Но я на службе вот уже двадцать лет.
– Серьезно?
– Пришел в мае девяносто пятого. Был немного моложе и значительно стройнее.
– Я не знала. Надо это как-то отметить. Закатить вечеринку.
– А я хочу отметить юбилей, выспавшись хорошенько.
– Послушай, а продержаться до следующей пресс-конференции никак не сможешь? На которой ты просто обязан появиться?
Я кивнул:
– Ладно, так и быть. Но сначала предстоит одно небольшое дельце.
Брови ее поползли вверх.
– Давай, выкладывай.
– Я не хочу, чтобы Уолден Фишер узнал об этом в новостях. Не хочу, чтоб он включил радио и услышал, что мы схватили парня, который убил его дочь. Он должен узнать первым и выслушать это лично от меня.
Ронда Финдерман кивнула:
– Согласна.
– Так что сейчас прямо к нему и поеду. А потом позвоню родителям Лорейн Пламмер. Ну и, наверное, Билл Гейнор заслуживает того же, пусть даже и находится в тюрьме.
– Я сама ему сообщу, – вызвалась Ронда. – Ну а потом займусь бумажной работой, необходимо выдвинуть официальное обвинение против Карлсона.
Я поблагодарил ее кивком. Выплеснул недопитый кофе в раковину и вышел из здания. Хотел уйти тихо и незаметно, но тут увидел Рэндела Финли – он стоял возле моей машины.
– Так и подумал. Ты там, где твои колеса, – сказал он. – Как раз собирался зайти и поискать тебя там.
– Привет, Рэнди.
– Это правда? – спросил Рэнди.
– Что правда?
– Хотят слухи, что вы кого-то поймали. Ну, виновника всех этих убийств. Женщин.
– Сегодня чуть позже состоится пресс-конференция, там все и скажут.
– И о Викторе Руни я тоже слышал. Господи, Барри, да у тебя сегодня счастливый день! Это ведь ты все раскопал? В обоих случаях, да? Ты вычислил этих гадов?
Никаким вымученным энтузиазмом, который был мне так ненавистен, от него и не пахло. Я слышал в его голосе лишь самое искреннее восхищение, но слишком устал, чтобы отдать этому должное.
– Да, весь этот день был полон открытий, – заметил я. – Но во многом еще надобно разобраться.
– Помнишь, что я всегда говорил? Это ты должен быть шефом городской полиции. Ты самый подходящий человек на этот пост.
– У нас уже есть шеф, – отозвался я. – И справляется она просто прекрасно. Я не забыл, сколько дерьма ты вылил на нашу полицию. – Впрочем, злости у меня в голосе не было. – Кроме того, не понимаю, какое все это имеет к тебе отношение.
– Я передумал, – произнес Финли.
– Ты… что?
– Я буду участвовать в выборах на пост мэра. Найду удобный момент после траурных мероприятий, – тут он склонил голову в знак памяти о погибших, – и заявлю об этом официально.
– С чего это вдруг такие перемены?
– А чем еще я могу заняться в этой жизни, Барри? Просто сидеть и разливать воду по бутылкам? Да я так с ума сойду! Я должен заняться чем-то более значительным и важным. Мне нужны перемены.
Рэнди произнес это с таким выражением лица, что я сразу ему поверил.
– Что ж, поступай, как считаешь нужным, – произнес я. Распахнул дверцу автомобиля и сел за руль.
– Я вот еще что хотел сказать. Если вдруг услышишь нечто такое, что парню в моем положении не помешает знать, будь другом, сообщи. Тебе это зачтется, за мной не заржавеет.
Боже. Мы вернулись к тому, с чего начали, когда он нашел этих чертовых белок.
По дороге я позвонил Морин, сообщил ей последние новости.
– Интересно, открыты ли сегодня магазины, – сказала она.
– А тебе зачем?
– Я могла бы купить тебе торт.
– Предложение принимается.
Мне показалось, что она хочет сказать что-то еще, но голос ее затих.
– Морин?..
– Да, я слушаю. Просто я… весь день крепилась, держала это в себе. В Интернете опубликован список. Погибших, – добавила она после паузы.
– Вот как.
– И там много наших знакомых. Помнишь Алисию, с которой я работала?
– Да, и что?
– Она потеряла обоих родителей. Они проживали вместе в доме для престарелых. По радио говорили, что в заведениях для пожилых погибло сорок два человека. Они умерли прежде, чем их успели доставить в больницу. Таким образом, общее число потерь свыше двухсот человек.
Масштаб трагедии оказался столь велик, что я на несколько мгновений лишился дара речи. Хотя считал, что уже давно утратил способность удивляться или ужасаться чему бы то ни было.
– У меня тут еще пара дел, – сказал я Морин, – потом мы с Рондой должны сделать официальное заявление об аресте Ангуса Карлсона, ну и после этого сразу домой.
– Люблю тебя, – произнесла Морин.
– И я тебя тоже люблю.
Я поднялся на крыльцо дома Уолдена Фишера, постучал костяшками пальцев в дверь и вдруг почувствовал, что никаких сил у меня просто не осталось. Навалилась страшная усталость. А Уолдену понадобилось не меньше полминуты, чтобы подойти к двери. Я едва его дождался, голова страшно кружилась.
– Кто там? – поинтересовался он и отворил дверь. И тут же, узнав меня, пробормотал: – А, детектив.
– Мистер Фишер, – я протянул ему руку.
Уолден потирал подушечку большого пальца правой руки о кончик пальца указательного. Затем что-то обнаружил на ногте, видимо, заусеницу, и отгрыз ее.
– Прошу прощения, – сказал он и лишь после этого протянул мне руку, которую я нехотя пожал.
– Могу я войти?
– Да, да, конечно, – ответил он и посторонился, пропуская меня в дверь. – Так и думал, что вы сегодня заглянете.
Неужели он уже знает о Карлсоне?
– Вот как? – спросил я.
– Да в новостях передавали. О Викторе. Бог мой, просто не верится. В голове не укладывается, что этот парень мог такое сотворить.
Ну, конечно. Эта новость уже стала достоянием общественности.
– Вы уж простите, что не зашел к вам сразу сообщить эту новость, – сказал я. – Должен был. Но возникли непредвиденные обстоятельства. Произошло еще одно событие, на мой взгляд, куда более важное для вас.
Уолден вопросительно взглянул на меня:
– Что именно?
– Не возражаете, если я присяду? – спросил я.
Мы прошли в гостиную и уселись в кресла. Уолден примостился на самом краешке, все телом подался вперед. Рядом с ним на угловом столике стоял снимок его жены Бэт и дочери Оливии. По моим прикидкам, девочке в ту пору было лет двенадцать.
И обе они улыбались.
– У нас в камере предварительного заключения находится подозреваемый в убийстве Оливии, – сказал я.
Уолден приоткрыл рот.
– Виктор?
– Нет-нет, не Виктор. Мужчина по имени Ангус Карлсон. – Я глубоко вздохнул. – Работал у нас в полиции Промис-Фоллз.
Совершенно потрясенный, Уолден резко выпрямился в кресле.
– Карлсон?
– Да, он.
– Но я видел его. Буквально вчера, в больнице.
Я кивнул.
– Да, все верно. Карлсон сознался в убийстве Оливии и еще двух женщин в Промис-Фоллз. Жертв может быть и больше. Он убил еще одну женщину, в Кливленде, до того, как переехал сюда.
– Господи Иисусе… – пробормотал он. – Вот так просто пришел и во всем признался?
– Нет, – ответил я. – Нам удалось вычислить его. Вообще-то вы тоже сыграли свою роль, когда показали мне эти счета за просроченные штрафы, которые получала Оливия. Мы схватили Карлсона как раз перед тем, когда он собирался совершить очередное преступление. Сегодня днем будет сделано официальное заявление о его аресте, но мне хотелось, чтобы вы первым об этом узнали.