– Разумеется. Откровенность – это самый лучший путь.
– Ну так вот. – Крэйг с заговорщическим видом наклонился вперед. – Хотя у меня больше нет гениталий, сексуальные желания у меня остались – надеюсь, вы понимаете, о чем я.
Беверли нервно сглотнула:
– Думаю, да, понимаю.
– Когда я чувствую… некое возбуждение и не получаю соответствующего физиологического удовлетворения, меня начинает терзать боль. Вы знаете, о чем я говорю? Вам наверняка приходилось слышать о фантомных болях в ампутированных конечностях. Это когда человек теряет руку – к примеру, на войне, – и еще какое-то время она у него болит. – Крэйг наклонился еще ниже. – Так вот, я временами ощущаю нечто вроде фантомной эрекции.
Беверли, наоборот, откинулась на спинку стула.
– Я ничего не знаю о таких вещах, – заявила она. – Вам лучше обсудить эту проблему с вашим физиотерапевтом.
– А я-то думал, вы мне поможете, – произнес Пирс с совершенно убитым видом. – Вы ведь должны понимать, как плохо это влияет на мое душевное состояние и на мою самооценку.
– Но есть… есть пределы, Крэйг. В чем-то я могу посодействовать вам, но не во всем. Я здесь, чтобы помочь вам приспособиться к совершенно новой для вас жизни и понять, что, несмотря на случившееся, вы можете открыть некую новую страницу.
Пирс энергично кивнул, давая понять, что отлично понимает свою собеседницу:
– Ну да, главное – добиться качественного переворота в восприятии окружающего мира. Ведь хмурая гримаса – это всего лишь перевернутая улыбка. Кажется, так вы говорили?
Лицо Беверли Синклер застыло, словно маска.
– Знаете, Крэйг, я действительно очень хотела вам помочь. Я знаю, что вы сейчас насмехаетесь надо мной, но у меня всегда были искренние и добрые намерения в отношении вас. Можете в это не верить – мне все равно. Я переживаю за моих клиентов так, словно они – часть моей семьи.
– Что ж, это замечательно, – сказал Пирс. – Нет, правда, это очень хорошо, что вы относитесь ко мне как к члену семьи – кстати, может, я им действительно когда-нибудь стану. Например, может так случиться, что я начну встречаться с вашей дочерью.
Беверли почувствовала, как ее словно окатило ледяной волной. А Пирс между тем продолжал:
– Кажется, вы упоминали о ней как-то раз. По-моему, вы сказали, что ей четырнадцать лет. А зовут ее, кажется, Лианн, так ведь? Я правильно запомнил?
Психолог ничего не ответила.
– Что ж, возможно, я как-нибудь загляну к вам – во время одной из моих ночных поездок на машине.
– Вы не знаете, где я живу, – тихо произнесла Беверли, стряхнув оцепенение.
Крэйг разжал кулак и посмотрел на лежащее на его ладони блестящее устройство.
– Что это? – поинтересовалась Беверли.
– Это? – Пирс взял предмет двумя пальцами и показал его собеседнице. – Это замечательный маленький гаджет. Я заказывал такие и раньше, но это – новая модель.
– И для чего она? – спросила Беверли, чувствуя, что снова цепенеет от ужаса.
– Это маленькое устройство слежения. Его можно установить где угодно – и оно показывает, куда человек пошел или поехал.
Беверли закрыла папку и потянулась к своей сумочке. Подняв ее с пола, она обеими руками крепко прижала сумочку к груди.
– Ну и сидите здесь с этой штукой, – сказала она.
Лицо Пирса перекосила отвратительная ухмылка.
– Кто знает, может, я уже положил такую же в ваш ридикюль на прошлой неделе.
Беверли Синклер положила папку на стул рядом с собой, чтобы окончательно освободить обе руки, и, открыв сумочку, принялась копаться в ней.
Пирс громко, издевательски расхохотался.
– Да я же просто шучу. Я этого вовсе не делал.
Беверли испытующе уставилась на него, пытаясь по изуродованному лицу определить, правду говорит Крэйг Пирс или лжет.
– А может, сделал, – тут же добавил он.
Закрыв папку, Беверли встала со стула и, подойдя к двери, открыла ее. Прежде чем выйти в коридор, она обернулась и сказала:
– Я не… В общем, я передам вас кому-то другому. Так что мы больше не увидимся.
– Как знать, как знать, – возразил Пирс. – Когда-нибудь мы можем встретиться где-нибудь случайно.
Глава 24
– Надеюсь, мы приняли правильное решение, – проговорила Глория Пилфорд, держа в руке бокал с красным вином.
– Интересно, в винном погребе еще хоть что-нибудь осталось? – едко осведомилась Мэдэлайн Плимптон, глядя на свою воспитанницу с явным осуждением.
– А где Боб? – поинтересовалась Глория.
– Ты что, оглохла?
– То есть?
– Неужели ты не слышала шум от циркулярной пилы и дрели?
– Ах, вот оно что.
– Он раздобыл кусок фанеры и заделал им то место в окне, где разбили стекло. Мы же не можем допустить, чтобы там осталась зияющая дыра. Так что теперь там фанера – до тех, пока стекло не поменяют на целое.
– Да, я понимаю.
– И, по-моему, он кому-то звонил, – добавила Мэдэлайн.
– Как вы считаете, мы правильно поступили, отпустив Джереми с совершенно незнакомым человеком?
– Уивер – хороший человек, – сказала Мэдэлайн. – Я проверила.
– Я успела поговорить с ним немного с глазу на глаз. Ты ведь знаешь, что случилось с его женой и сыном?
Мэдэлайн не стала отвечать – когда-то, несколько лет назад, она сама рассказала Глории о том, как убили близких Кэла Уивера.
Помолчав, Глория медленно произнесла:
– Мне очень жаль по поводу всего, что тут было сказано.
– По поводу чего конкретно? – уточнила Мэдэлайн.
Глаза Глории сузились.
– Насчет Гранта.
– Это уже не важно, – вздохнула Мэдэлайн.
– Я все помню, – сказала Глория.
– О чем ты?
– Что он так или иначе рядом с тобой уже давно. С тех самых пор, как стал практикующим адвокатом. Это ведь было в Промис-Фоллз, так?
– Да, – кивнула Мэдэлайн.
– Ваш роман начался именно тогда? Или еще до того, как ты забрала меня к себе?
Мэдэлайн недовольно нахмурилась – вопрос ей не понравился, – но все же ответила:
– До того.
– Но потом в какой-то момент он закончился.
– Грант был женат. Он не собирался разводиться с женой, а я не собиралась бросать мужа. Через год после того, как мы расстались, я стала вдовой, но Грант к тому времени уже переехал.
– Значит, все эти годы между вами ничего не было?
– Верно.
– Но потом ваши отношения возобновились. И в конце концов именно Грант выступил в качестве адвоката Джереми.
Мэдэлайн вздохнула:
– Жена Гранта умерла шесть лет тому назад. И у нас… снова все закрутилось.
– Ваши отношения все еще продолжаются?
– Это тебя не касается. Да и какая тебе разница?
Глория пожала плечами:
– Ты хочешь больше знать обо мне. Я – о тебе.
– Ты слишком много выпила, Глория. Я пойду к себе.
В это время в кухню вошел Боб. Он по-прежнему был в спортивном пиджаке. Лицо его раскраснелось – судя по всему, он был очень сердит. Он с порога злобно уставился на Глорию.
– Ну, в чем дело? – поинтересовалась она.
– Где он?
– О чем ты?
– Это моя ошибка, – Боб с досадой покачал головой. – Я повел себя как идиот. Мне нужно было это предвидеть.
– Я по-прежнему не понимаю, о чем ты говоришь, – заявила Глория.
Мэдэлайн, которая уже собиралась уйти, остановилась на пороге и посмотрела на Боба.
– В самом деле, о чем речь? – спросила она.
– Телефон, – стиснув зубы, пробормотал Боб. – Ее телефон.
Мэдэлайн перевела взгляд на Глорию.
– Что ты сделала?
– Ничего, – ответила Глория и упрямо вздернула подбородок.
– Телефон был в моем пиджаке, – сообщил Боб. – Я снял его и повесил на спинку стула. Позже опять надел, а про телефон вспомнил только сейчас. – Боб похлопал ладонью по левой стороне груди. – Телефон был здесь, во внутреннем кармане, а теперь его нет.
– Может, он выпал, когда ты заколачивал окно фанерой, – предположила Глория.
– Это ты его оттуда вытащила! – прорычал Боб. – Уивер был совершенно прав, когда сказал, что у тебя надо отобрать телефон. Тебе нельзя доверять – ты в любой момент можешь сделать какую-нибудь глупость.
Глория отхлебнула еще глоток вина и поставила бокал на стол так резко, что его ножка сломалась. Раздался звон стекла – бокал тоже разбился, по поверхности стола разлилась красная винная лужица.
– О господи, – недовольно бросила Мэдэлайн.
– Может, вы хотите меня обыскать? – осведомилась Глория и, сделав шаг вперед, развела руки в стороны на уровень плеч. – Ну, давайте же. Вы же этого хотите?
Боб пристально взглянул на нее:
– Ты серьезно?
– Ну а что? Я могу раздеться. Вам этого хочется? А почему бы и нет?
Ухватившись за край пуловера, Глория потянула его вверх и стала стаскивать через голову.
– Это просто смешно, – прокомментировала Мэдэлайн.
Сняв пуловер, Глория осталась в строгих брюках и белом бюстгальтере.
– Прекрати, – попросил Боб.
Глория резко повернулась в его сторону.
– Ну как, нашли что-нибудь? Нет? Ладно, тогда продолжим.
С этими словами Глория сбросила с ног туфли, расстегнула молнию на брюках и спустила их до самого пола.
– Скорее всего, телефон у нее в сумочке, – сказала Мэдэлайн.
– Вот она, можете и в нее заглянуть, – Глория указала на сумочку, лежавшую на кухонном столе. – Не стесняйтесь. Можете обшарить мою комнату. Но только телефона там нет. – Лицо Глории раскраснелось от гнева. – Я не позволю, чтобы со мной обращались как с ребенком!
Окончательно освободившись от брюк, Глория осталась в одном нижнем белье.
– Ну что, может, проведешь досмотр телесных отверстий, Боб? Уверена, тебе это понравится. – Сжав кулаки, Глория подбоченилась. – Ну, что же вы стоите? Давайте! Послушайте, у меня идея! Почему бы вам не позвонить на мой номер? Вдруг звонок раздастся у меня из задницы?
Мэдэлайн, решив, что Глория блефует, подошла к стационарному аппарату и набрала номер мобильного своей воспитанницы.
Все прислушались, но в комнате стояла тишина.