– И не совсем правду, – добавил отец. – Сегодня нашему мальчику сделали деловое предложение.
В сорок лет все еще «мальчик». Все еще тот мальчик, который прыгнул с плота и чуть не погиб.
– Правда? Какое?
Я пожал плечами.
– Стоит ли говорить? Надо все хорошенько обдумать.
– Рэндал Финли предложил ему работу в качестве своей правой руки. Как тебе нравится?
На лице матери появилось почти такое же потрясенное выражение, как в тот момент, когда она выслушивала новости о Марле.
– Финли? Этот придурок? Предложил Дэвиду работу?
– Чем тебе не нравится Финли? – парировал отец. – Хороший человек.
– Что ему нужно от Дэвида? – спросила у него мать.
– Вы про меня не забыли? – поинтересовался я.
– Чтобы он помог ему снова побороться за кресло мэра. Готов поспорить, с помощью Дэвида он сумеет его занять.
Мать в упор посмотрела на меня.
– Я тебе запрещаю!
– Я еще не дал ответа, – успокоил я ее.
– Предлагает тысячу долларов в неделю, – не унимался отец.
– Да хоть бы сто тысяч, – буркнула мать. А я себе признался, что за сто тысяч согласился бы пиарить даже талибов.
В дверь постучали. Мать сделала движение отлепиться от стола, но отец ее опередил. Когда он ушел с кухни, она повернулась ко мне:
– Ты же не серьезно?
– Это временное подспорье, пока не подвернется что-нибудь получше. Я не поклонник этого типа, но он обещает платить.
Мать коснулась моей руки и закрыла глаза.
– Делай как считаешь нужным. У меня нет сил бороться – со всех сторон одни неприятности. Но я хочу, чтобы ты помог Марле. Обещаешь?
– Хорошо, только не знаю как. Не имею представления. Ладно, поспрашиваю там-сям, может, нарою что-нибудь полезное. – Я глуповато улыбнулся. – Не представляю, как этот плот мог вылететь у меня из головы.
– Мы тебя чуть не потеряли. – Мать шмыгнула носом. – Так и вижу, как малютка Марла врывается в дом почти не в себе и кричит: «Дэвид, Дэвид утонул!» Никогда не забуду! – Она смахнула пальцем слезу, прежде чем та успела скатиться по щеке.
– Это к тебе. – Отец с порога посмотрел на меня.
– Кто?
– Она не сообщила. Спросила тебя, и все. Я пригласил ее в дом, но она сказала, что подождет на улице. – Его брови на дюйм приподнялись. – На вид привлекательная.
– Кто это, Дэвид? – расцвела мать.
– Понятия не имею, – ответил я. – Но пока сижу здесь с вами, не узнаю.
Открыв входную дверь, я никого на крыльце не обнаружил. Женщина стояла у подножия ступенек и, сложив руки на груди, смотрела в сторону улицы. В тусклом свете у входа я не сразу разобрал, кто она.
– Вы ко мне?
– Привет. – Она обернулась. Это была Саманта Уортингтон.
– Привет, – ответил я. – Вы без оружия?
Она засунула руку в карман джинсов, а когда вынула, я заметил, что в ее кулаке что-то зажато. Я сразу догадался, что именно. Саманта шагнула ко мне. На ладони вытянутой руки лежали часы.
– Это, видимо, ваши. Или вашего парня. Не знаю. Только уверена, что не Карла.
Я подставил ладонь, принимая часы, и мы слегка коснулись пальцами. Она сделала шаг назад и провела рукой по волосам, убирая с глаз мешающую прядь.
– Прошу прощения.
– Все нормально, – ответил я.
– Не только за часы.
– За то, что метили мне в лоб из дробовика?
– Да.
Саманта вымученно улыбнулась.
– Надеюсь, чистые трусы у вас нашлись?
– Нашлись.
– Я затеяла стирку, взяла джинсы Карла и почувствовала, что они тяжелее, чем обычно. Залезла в карман, и там оказались часы. – Она покачала головой. – Если уж взялся мне врать, мог бы спрятать получше.
– Согласен: его будущее в роли профессионального преступника представляется мне сомнительным, – кивнул я.
Саманта показала вдоль улицы, где стоял маленький «хёндай».
– Мы приехали, чтобы он извинился перед вашим сыном.
Я приоткрыл дверь и позвал:
– Итан! На выход!
Почти тут же на лестнице послышался топот, и он появился в коридоре.
– Что?
Саманта махнула рукой, и из машины вылез черноволосый парнишка в возрасте Итана.
Сын посмотрел на него, затем на меня. Я вложил ему в руку часы.
– Через минуту отдашь деду. – Он взглянул на них с таким ошарашенным видом, словно только что выиграл в лотерею. – Это мама Карла.
– Здравствуйте. – Сын скосил глаза на подходившего одноклассника. Тот остановился рядом с матерью.
– Ты знаешь, что должен сделать, – сказала она.
– Извини, что взял твои часы. – Карл больше смотрел в землю, чем на Итана.
– А ты извини, что полез на тебя с кулаками.
– Да ладно, – пожал плечами Карл.
Возникла неловкая пауза.
– Тебе нравятся поезда? – спросил наконец Итан.
– Что?
– У деды есть в подвале железная дорога. Хочешь посмотреть?
На лице Карла ничего не отразилось. Он поднял взгляд на мать.
– Ну, почему бы и нет?
Мальчики скрылись в доме.
– Решили проблему быстрее, чем на Ближнем Востоке.
Я спустился по ступеням к Саманте.
– Он, в сущности, неплохой парень. – В ее голосе появились защитные нотки. – Просто иногда… ведет себя как его отец. Задирается, и это меня вовсе не радует. А так, уверяю вас, ничего. Хотя бывают дни, когда в этом начинаешь сомневаться.
– Все знакомо.
– Но он, если хотите, моя опора. Мы живем друг для друга. Наверное, поэтому, когда вы сказали про часы, я встала за него горой. – Она развела руками. – А теперь что мне делать? Стоя здесь, я чувствую себя идиоткой. План был такой: Карл извиняется перед вашим сыном, и мы отбываем. Но он пошел с Итаном.
– Хотите кофе? – спросил я. – Заходите. Будем рады.
Саманта окинула взглядом дом.
– Хорошее жилье. Не сравнить с моей дырой.
– Ваше жилье не дыра, – возразил я. – Кроме того, это дом не мой, а моих родителей.
– Когда Итан сказал про дедовы поезда, я решила, что они достались в наследство или что-то в этом роде.
– Нет. Отец построил в подвале для внука небольшой макет. Во всяком случае, он говорит, что для внука.
– Когда я искала адрес по фамилии Харвуд, этот оказался единственным. Здорово, что вы живете все вместе: и вы, и ваша жена, и сын.
– Мы живем здесь только с Итаном.
– О, разведены?
– Нет. – Я покачал головой. – Жена умерла несколько лет назад.
Саманта быстро кивнула:
– Извините. Не знала. Очень жаль. Как я понимаю, мы оба в одиночку растим сыновей.
Хотелось ли мне узнать, почему она воспитывает Карла одна? Точный ответ – «да». Мне стало любопытно. Но я не был уверен, что об этом удобно спрашивать. Скорее всего нет. Я был ей признателен за то, что она вернула карманные часы. И с ее стороны было любезно извиниться за то, что она до смерти меня напугала. Но что дальше? Как только Итан покажет Карлу железную дорогу, Саманта Уортингтон с сыном отбудут восвояси. Поэтому я ограничился замечанием:
– Непростая задача.
– Еще бы. Особенно когда твой бывший в тюрьме, а его предки спят и видят взять внука под опеку.
Вот оно что. Нет нужды спрашивать. Хотя теперь у меня появилось еще больше вопросов. Прежде чем я успел выбрать один из всех, что роились в голове, она поинтересовалась:
– Чем вы занимаетесь?
– Последние лет пятнадцать работал в газетах. Сначала в «Стандард», затем перешел в бостонскую «Глоб». Решил вернуться обратно в «Стандард», и в первый день моей службы мне объявили, что газету закрывают.
– Ого, ну и непруха, – прокомментировала Саманта. – А я и не знала, что «Стандард» прикрыли.
– Несколько недель назад.
Она пожала плечами:
– Я не читаю газет. Интересуюсь книгами. Насмотрелась в своей жизни всякого дерьма. Нет желания читать про помойку у других. По мне лучше уйти с головой в хороший роман, где все выдумано. И не обязательно со счастливым концом. Я не против, если беда случается с хорошими людьми, когда это вымысел. Ох, что-то я разболталась. Так почему вы живете с родителями? Потому что лишились работы?
– Скоро переедем. У меня кое-что наклевывается.
Почему я так сказал? Уже принял решение по поводу предложения Финли? Или сорвалось с языка под влиянием момента, чтобы не было стыдно за свое положение?
– Замечательно. Примите мои поздравления.
– Спасибо. А вы?
– Мм?
– Вы чем занимаетесь?
– Работаю в прачечной самообслуживания. Полный кайф. Чищу стиральные машины, разгружаю монетоприемники, слежу, чтобы в дозаторах не кончалось моющее средство.
– Что ж, интересно.
– Издеваетесь? Что ни день, я готова себя убить.
– Извините. Мой регулятор острот на ремонте.
– Да, починить бы неплохо. Разве найдется человек, кому понравится работать в прачечной? Единственное преимущество – я сама по себе. Если народу немного, можно почитать. Если нужно что-то сделать, удается свалить. Вот звонят из школы посреди дня, говорят, Карла за драку на день исключили, – она подняла к небу глаза, – могу поехать его забрать.
Карл показался мне слишком самостоятельным, чтобы сопровождать его в школу и домой. Саманта как будто прочитала мои мысли.
– Если я не буду за ним присматривать, его умыкнут.
– Кто?
– Брэндоны. Предки моего бывшего. Или его дружки. Или их дружки. У его родителей денежки водятся, а его дружки вроде Эдда настолько тупоумные, что в самом деле считают, что увести у меня парня – это будет круто. Родня моего бывшего меня всегда ненавидела. И с тех пор, как я переехала из Бостона сюда, теплых чувств у них ко мне не прибавилось. Как только Брэна посадили за его налеты, я сделала оттуда ноги.
– Налеты?
– Он грабил банки, – небрежно объяснила она. – Участвовал в вооруженных нападениях. В течение десяти лет не имеет права на условно-досрочное освобождение. А виноватой они считают меня. Словно не мой бывший, а кто-то другой набивал деньгами багажник машины.
Да, у этой женщины не меньше проблем, чем у «Стандард» было опечаток.
– И когда я постучал в вашу дверь, вы решили, что это кто-то от него?