– Да, я такой. Поспрашивайте людей. А, черт, вам это ни к чему. Вы работали в газете и представляете, что я за овощ. Типичный козел. И что из того? Представляете, сколько бы людей лишились своих мест, если бы они отказались работать на таких, как я? Все население нашей чертовой страны превратилось бы в безработных. Ну и что, что я козел? Я козел, который готов вам платить тысячу баксов в неделю. Неплохо звучит?
Открылась дверь, и вернулась Сэм.
– Мне пора, – сказал я в трубку и поднял указательный палец.
– Если вы заинтересовались, можете немедленно приступить к работе. Подумайте до завтрашнего утра и дайте знать о своем решении. Только помните, что вы не единственный человек, кто лишился работы в «Стандард». Хотя, по отзывам, похоже, лучший. Кусок в неделю. Разве плохо? Будет весело – мы тут все разбередим.
Рэндал Финли разъединился.
Ошарашенный, я опустил телефон в карман пиджака и с виноватым видом посмотрел на Саманту Уортингтон.
– Прошу прощения.
– У моего сына нет ваших часов, – сказала она и захлопнула перед моим носом дверь.
Глава 21
У Барри Дакуэрта не хватало на Марлу Пикенс улик, чтобы ее задержать, и не оставалось иного выхода, как отпустить с Натали Бондурант. Но он не сомневался: пройдет совсем немного времени, и она опять окажется в этой допросной. Эксперты посетили ее дом – искали улики. Детективу успели передать, что на входной двери и на ручке коляски обнаружены следы крови. Анализ ДНК будет готов не сразу, но если окажется, что это кровь Розмари Гейнор, Марле Пикенс конец. А если повезет, думал Барри, он еще раньше что-нибудь на нее накопает.
Тот факт, что у Марлы оказался ребенок Розмари – боже, просто какой-то фильм ужасов[40], – еще не доказывает, что она убила мать малютки. Обвинять можно, доказать не получится. Ее рассказ, что к ней явился ангел и отдал Мэтью, – полная чушь. Тут не требуется ничего разоблачать. Надо только установить, что Марла была в доме на Бреконвуд-драйв.
И отыскать няню.
Эту Сариту.
Билл Гейнор ничем не смог ему помочь, но в сумке Розмари лежал ее мобильный телефон. Сумка открыто стояла на кухонном столе. И если преступник ничего из нее не взял – а все говорило именно за это, – следовательно, его не интересовали ни деньги, ни кредитные карты.
«Его? – подумал Дакуэрт. – Скорее не его, а ее».
Покончив с Марлой Пикенс, детектив проверил свой мобильник – он чувствовал, как аппарат вибрировал во время допроса. Полицейский с места преступления эсэмэской сообщил, что среди контактов в телефоне Розмари имеется строка «Сарита». Одно имя без фамилии.
Дакуэрт набрал номер. После трех сигналов послышался ответ:
– Алло?
Голос, похоже, был женским, так что детектив осведомился:
– Это Сарита?
– Сарита?
– Вы Сарита?
– Какая Сарита?
Детектив вздохнул.
– Я пытаюсь связаться с Саритой. Это вы? – Билл Гейнор намекнул, что Сарита была нелегальной иммигранткой, но в голосе этой женщины он не различил иностранного акцента. – Я не знаю фамилии. Мне нужна Сарита. Она работает няней.
– Кто говорит?
Он колебался.
– Дакуэрт. Детектив Дакуэрт из городской полиции.
– Я не знаю никакой Сариты. Здесь таких нет. Вы ошиблись номером.
– Я так не думаю, – не отступал Дакуэрт. – Мне крайне необходимо поговорить с Саритой.
– Не понимаю, откуда у вас взялся этот номер.
– Если вы не Сарита, скажите, вы ее знаете? Потому что я…
Связь оборвалась. В трубке наступила тишина.
Черт! Не надо было себя называть и говорить, что он из полиции.
Дакуэрт вернулся в свой кабинет и, как предполагал, обнаружил, что слава о его первом утреннем вызове уже распространилась в управлении. Перед монитором компьютера стояла баночка с соленым арахисом, к которой была приклеена желтая бумажка со словами: «Для оплаты твоих информаторов».
Двадцать три мертвые белки. Неужели это было сегодня? Теперь казалось – неделю назад.
Он сорвал крышку, насыпал в горсть орешков и закинул в рот. Потом проверил в Гугл номер телефона, по которому только что звонил. Если телефон городской, большая вероятность, что обнаружится фамилия владельца.
Не повезло.
Но не все еще было потеряно. Даже если телефон мобильный, ничего не стоит установить хозяина. Если только номер не разовый. Это дело надо кому-нибудь поручить. В Интернете полно фирм, которые предлагают за плату идентифицировать мобильник, но часто обещают то, чего не могут выполнить.
Дакуэрт отправил номер Сариты по электронной почте Коннору Стиглеру из отдела связи, сопроводив словами: «Чей это телефон?»
Затем позвонил жене Морин.
– Ну как, оттянулся? – спросила та.
– Чем?
– Пирожком по дороге на работу.
– Нет. – Он обрадовался, что на этот раз ему не пришлось лгать. – Хоть и с трудом, но проехал мимо.
– Похоже, что ты сейчас что-то жуешь.
– Орешки, – ответил он. – Что у нас на ужин?
– Ничего себе заявка! Откуда мне знать? Что приготовишь, то и будет.
– Ты серьезно?
– Почему это вечно моя обязанность? Ты, наверное, забыл: я тоже работаю.
– Хорошо, притащу домой бадью жареных цыплят с картофельным пюре и подливкой.
– Грандиозные планы, – усмехнулась Морин. – Я готовлю рыбу. – Она сделала паузу и продолжала: – Щуку. С зеленью.
– С зеленью? – эхом отозвался Дакуэрт. – Может, я все-таки прикуплю цыплят?
Жена не обратила внимания на его угрозу.
– Придешь поздно?
– Не исключено. Буду держать тебя в курсе. От Тревора что-нибудь слышно?
Тревор был их сыном. Ему исполнилось двадцать четыре, он искал работу и жил не с ними. А с недавнего времени вообще ни с кем. Любовь всей его жизни Триш, с которой он путешествовал по Европе, бросила его. И страдающий Тревор остался один в квартире с двумя спальнями. Барри и Морин общались с ним реже, чем хотели бы, и беспокоились за него.
– Сегодня ничего, – ответила жена. – Хочу позвонить, пригласить на ужин.
– Это на рыбу? Что ж, попробуй замани.
– Не обязательно на сегодня.
– Хорошо, действуй. Слушай, мне пора.
Барри заметил, что от Коннора пришел ответ: «Л. Селфридж, 209, Армур-роуд».
Когда он вставал из-за стола, мимо прошел полицейский Энгус Карлсон и, бросив взгляд на баночку с орешками, улыбнулся.
Но прежде чем Дакуэрт успел выдвинуть против него обвинение, поторопился отречься:
– Не я. – И, помолчав, добавил: – Что я, придурок, подшучивать над начальством?
По указанному адресу на Армур-роуд находился дом с меблированными комнатами. Построенное в викторианском стиле трехэтажное здание разделили на квартиры и пустили жильцов. На двери висел звонок с надписью «Управляющий», и Дакуэрт нажал на кнопку. Через несколько мгновений створку слегка приоткрыла низенькая плотная женщина с несколькими клочками волос на голове.
– Вам что?
– Вы мисс Селфридж?
– Миссис. А мистер умер несколько лет назад. У нас нет свободных комнат, но если угодно, можете оставить фамилию.
– Мне не нужна комната. С вашей стороны было довольно грубо так меня отшить.
Глаза женщины забегали.
– Как это?
– По телефону, несколько минут назад. Когда спрашивал про Сариту.
– Откуда вы узнали, где я живу?
– Вы платите по счетам за свой сотовый, миссис Селфридж. Есть такие вещи, которые можно узнать, не обращаясь за помощью в Министерство национальной безопасности.
– Я уже вам сказала, что не знаю никакой Сариты.
– А мне кажется, что знаете.
Миссис Селфридж хотела закрыть дверь, но Дакуэрт успел просунуть в щель ботинок.
– Вы не имеете права! – возмутилась она.
– Думаю, эта Сарита не хочет светиться, и вы время от времени даете ей свой телефон. Таким образом, ей нет необходимости приобретать телефон на свое имя.
– Понятия не имею, что вы мне втолковываете.
Дакуэрт окинул взглядом дом, словно потенциальный покупатель, прикидывающий стоимость недвижимости.
– Когда в последний раз к вам приходила пожарная инспекция, миссис Селфридж? Комиссия, которая осматривает каждую комнату, дабы убедиться, что все соответствует требованиям?
– Дурацкий разговор.
– Могу позвонить им прямо сейчас. Попросить проверить все как следует… – Дакуэрт запнулся на середине предложения и повел носом. – Что это за запах?
– Банановый хлеб с шоколадной крошкой. Я только что достала его из духовки.
Дакуэрт одарил ее самой доброжелательной из своих улыбок.
– Боже, как восхитительно пахнет! У меня есть теория: когда человек возносится на небеса, он первым делом ощущает нечто подобное.
– Я делаю этот хлеб всякий раз, когда накапливается много перезревших бананов, которые не годятся в пищу.
– Моя мать пекла такой же. Она даже хранила почерневшие бананы в морозилке, пока не выкраивала время заняться хлебом.
– Я поступаю так же, – сообщила миссис Селфридж и с беспокойством добавила: – Кстати, о пожарной инспекции: у меня здесь все на уровне – детекторы дыма и все, что надо. Им нет необходимости сюда являться, совать повсюду нос и выискивать блох.
– Они на это мастера. Давайте обсудим эту тему за кусочком бананового хлеба.
Женщина бросила на него испепеляющий взгляд, вздохнула и распахнула дверь.
– Вам даже не нужно показывать дорогу на кухню. Найду по запаху, как бегущая за кроликом гончая.
Несколькими секундами позже Дакуэрт расположился за маленьким кухонным столом.
– Понимаю, что зарываюсь, но не могли бы вы мне отрезать горбушечку? Где хрустящая корочка. Ничего нет вкуснее, когда она еще теплая.
Хозяйка услужливо отрезала горбушку. Затем еще ломтик, положила все на выщербленную светло-зеленую тарелку и поставила перед детективом.
– Масла хотите?
– Нет, так отлично. Я пытаюсь себя ограничивать.
– Молока? С молоком его ел мой Леонард. В кофейнике осталось чуточку кофе.