– Что?
Саманта махнула рукой, и из машины вылез черноволосый парнишка в возрасте Итана.
Сын посмотрел на него, затем на меня. Я вложил ему в руку часы.
– Через минуту отдашь деду. – Он взглянул на них с таким ошарашенным видом, словно только что выиграл в лотерею. – Это мама Карла.
– Здравствуйте. – Сын скосил глаза на подходившего одноклассника. Тот остановился рядом с матерью.
– Ты знаешь, что должен сделать, – сказала она.
– Извини, что взял твои часы. – Карл больше смотрел в землю, чем на Итана.
– А ты извини, что полез на тебя с кулаками.
– Да ладно, – пожал плечами Карл.
Возникла неловкая пауза.
– Тебе нравятся поезда? – спросил наконец Итан.
– Что?
– У деды есть в подвале железная дорога. Хочешь посмотреть?
На лице Карла ничего не отразилось. Он поднял взгляд на мать.
– Ну, почему бы и нет?
Мальчики скрылись в доме.
– Решили проблему быстрее, чем на Ближнем Востоке.
Я спустился по ступеням к Саманте.
– Он, в сущности, неплохой парень. – В ее голосе появились защитные нотки. – Просто иногда… ведет себя как его отец. Задирается, и это меня вовсе не радует. А так, уверяю вас, ничего. Хотя бывают дни, когда в этом начинаешь сомневаться.
– Все знакомо.
– Но он, если хотите, моя опора. Мы живем друг для друга. Наверное, поэтому, когда вы сказали про часы, я встала за него горой. – Она развела руками. – А теперь что мне делать? Стоя здесь, я чувствую себя идиоткой. План был такой: Карл извиняется перед вашим сыном, и мы отбываем. Но он пошел с Итаном.
– Хотите кофе? – спросил я. – Заходите. Будем рады.
Саманта окинула взглядом дом.
– Хорошее жилье. Не сравнить с моей дырой.
– Ваше жилье не дыра, – возразил я. – Кроме того, это дом не мой, а моих родителей.
– Когда Итан сказал про дедовы поезда, я решила, что они достались в наследство или что-то в этом роде.
– Нет. Отец построил в подвале для внука небольшой макет. Во всяком случае, он говорит, что для внука.
– Когда я искала адрес по фамилии Харвуд, этот оказался единственным. Здорово, что вы живете все вместе: и вы, и ваша жена, и сын.
– Мы живем здесь только с Итаном.
– О, разведены?
– Нет. – Я покачал головой. – Жена умерла несколько лет назад.
Саманта быстро кивнула:
– Извините. Не знала. Очень жаль. Как я понимаю, мы оба в одиночку растим сыновей.
Хотелось ли мне узнать, почему она воспитывает Карла одна? Точный ответ – «да». Мне стало любопытно. Но я не был уверен, что об этом удобно спрашивать. Скорее всего нет. Я был ей признателен за то, что она вернула карманные часы. И с ее стороны было любезно извиниться за то, что она до смерти меня напугала. Но что дальше? Как только Итан покажет Карлу железную дорогу, Саманта Уортингтон с сыном отбудут восвояси. Поэтому я ограничился замечанием:
– Непростая задача.
– Еще бы. Особенно когда твой бывший в тюрьме, а его предки спят и видят взять внука под опеку.
Вот оно что. Нет нужды спрашивать. Хотя теперь у меня появилось еще больше вопросов. Прежде чем я успел выбрать один из всех, что роились в голове, она поинтересовалась:
– Чем вы занимаетесь?
– Последние лет пятнадцать работал в газетах. Сначала в «Стандард», затем перешел в бостонскую «Глоб». Решил вернуться обратно в «Стандард», и в первый день моей службы мне объявили, что газету закрывают.
– Ого, ну и непруха, – прокомментировала Саманта. – А я и не знала, что «Стандард» прикрыли.
– Несколько недель назад.
Она пожала плечами:
– Я не читаю газет. Интересуюсь книгами. Насмотрелась в своей жизни всякого дерьма. Нет желания читать про помойку у других. По мне лучше уйти с головой в хороший роман, где все выдумано. И не обязательно со счастливым концом. Я не против, если беда случается с хорошими людьми, когда это вымысел. Ох, что-то я разболталась. Так почему вы живете с родителями? Потому что лишились работы?
– Скоро переедем. У меня кое-что наклевывается.
Почему я так сказал? Уже принял решение по поводу предложения Финли? Или сорвалось с языка под влиянием момента, чтобы не было стыдно за свое положение?
– Замечательно. Примите мои поздравления.
– Спасибо. А вы?
– Мм?
– Вы чем занимаетесь?
– Работаю в прачечной самообслуживания. Полный кайф. Чищу стиральные машины, разгружаю монетоприемники, слежу, чтобы в дозаторах не кончалось моющее средство.
– Что ж, интересно.
– Издеваетесь? Что ни день, я готова себя убить.
– Извините. Мой регулятор острот на ремонте.
– Да, починить бы неплохо. Разве найдется человек, кому понравится работать в прачечной? Единственное преимущество – я сама по себе. Если народу немного, можно почитать. Если нужно что-то сделать, удается свалить. Вот звонят из школы посреди дня, говорят, Карла за драку на день исключили, – она подняла к небу глаза, – могу поехать его забрать.
Карл показался мне слишком самостоятельным, чтобы сопровождать его в школу и домой. Саманта как будто прочитала мои мысли.
– Если я не буду за ним присматривать, его умыкнут.
– Кто?
– Брэндоны. Предки моего бывшего. Или его дружки. Или их дружки. У его родителей денежки водятся, а его дружки вроде Эдда настолько тупоумные, что в самом деле считают, что увести у меня парня – это будет круто. Родня моего бывшего меня всегда ненавидела. И с тех пор, как я переехала из Бостона сюда, теплых чувств у них ко мне не прибавилось. Как только Брэна посадили за его налеты, я сделала оттуда ноги.
– Налеты?
– Он грабил банки, – небрежно объяснила она. – Участвовал в вооруженных нападениях. В течение десяти лет не имеет права на условно-досрочное освобождение. А виноватой они считают меня. Словно не мой бывший, а кто-то другой набивал деньгами багажник машины.
Да, у этой женщины не меньше проблем, чем у «Стандард» было опечаток.
– И когда я постучал в вашу дверь, вы решили, что это кто-то от него?
– Да, – кивнула Саманта. – Но вас бы я не застрелила.
– Почему?
– У вас красивые глаза.
Глава 27
Уолден Фишер ехал через деловую часть Промис-Фоллс вскоре после девяти, и вдруг ему показалось, что он заметил припаркованный у тротуара старый ржавый мини-вэн Виктора Руни.
Стоял он не очень аккуратно: въехал в парковочную ячейку носом вперед, а корма на добрых три дюйма выдавалась на проезжую часть. Машина находилась в половине квартала от «Найтс», одного из центральных городских баров.
Уолден не сомневался, что именно там обнаружит Виктора, если ему вздумается его искать. Он отпустил педаль газа своей «хонды-одиссей» и устроил быстрый спор с самим собой, как поступить.
Обнаружил свободное место в следующем квартале, остановился на уровне последней в ряду машины и по всем правилам подал задом в ячейку. К «Найтс» пришлось возвращаться почти два квартала. Уолден вошел внутрь.
«Найтс» как две капли воды напоминал любой американский бар. Из колонок гремел рок, но не так громко, как в ночных клубах. Посетители могли разговаривать, не надрывая связок. Мягкий свет от ламп с цветными абажурами, бильярд в глубине зала, за столиками расселись парни, которые, видимо, только что закончили вместе играть за какую-то команду в каком-то виде спорта за какой-то район. За стойкой несколько человек смотрят бейсбольный матч по висящему на стене над баром плоскому телевизору.
В дальнем конце стойки сидел в одиночестве Виктор и, бессмысленно уставившись на экран телевизора, сжимал в руке бутылку «Олд Милуоки». И этот человек чуть не стал зятем Уолдена.
Фишер опустился на стоящий рядом с ним стул.
– Привет, Виктор.
Руни посмотрел на него и пару раз моргнул, фокусируя взгляд.
– Господи, мистер Фишер, здравствуйте.
– Привет. Заметил на улице твою машину и подумал, дай зайду, поздороваюсь.
– Рад вас видеть. – Несостоявшийся зять, словно чокаясь, поднял бутылку. – Хотите пива?
К ним подошел бармен, сухой, как тростинка, пожилой человек. Уолден посмотрел на него и сказал:
– Кока-колы.
Бармен кивнул и удалился.
– Уверены, что не хотите пива? – спросил Виктор. По тому, как звучал его голос, Уолден подумал, что Руни уже успел пропустить несколько бутылок. А если учесть, как поставил на стоянке машину, – еще несколько раньше.
– Уверен. Чем перебиваешься?
Виктор пожал плечами:
– То тем, то этим. Случайной работой. Строительством. А сейчас вроде как в простое.
– Наслышан, что твои пути с пожарной охраной разошлись.
– Да, ну, в общем, это не совсем для меня. Уж слишком там по-мужицки грубое окружение. Я попробовал, но почувствовал себя не на месте. Все эти горячие фанаты не для меня.
– Еще бы.
– Пошли все подальше. Как-нибудь перебьюсь.
– Но если что-нибудь понадобится, звони.
– Очень любезно с вашей стороны, мистер Фишер. Я оценил. В самом деле. Но то, что мне нужно, ни вы, ни кто-либо другой мне не даст.
– И что же это такое?
– Мне нужен человек, который помог бы мне собраться. – Он сделал жест, будто что-то лепит руками. – Скажете, смешно? Что я расклеился? Что больше ничего собой не представляю? Спектакль? Прав был старина Уилл Шекспир: мир сцена, и мы на ней актеры. Как-то так. Мы вовлечены в трагедию без финала. Согласны, мистер Фишер?
– Я думаю, ты выпил лишнего, Виктор.
– Вы правы. Но в мои планы на вечер не входит пробежка трусцой. Я не понимаю, как вы-то с этим справляетесь.
– С чем?
– Встаете с Бет по утрам, занимаетесь делами…
– Бет недавно умерла, – сказал Уолден.
– Черт возьми! – Виктор тряхнул головой и выпил. – Я понятия не имел. Простите. – Он снова тряхнул головой. – Это может прозвучать как-то не так, и я заранее прошу у вас извинения, но знаете, я почти ей завидую. Если я умру, мне больше не придется тосковать. – Он запнулся. – И злиться.
– Прошло три года, – напомнил ему Уолден.
– Исполнится в конце месяца, – кивнул Виктор, показывая, что он ничего не забыл. – В субботу на День поминовения. Что за ирония судьбы: будем поминать Оливию в День поминовения. – Он поднял бутылку, словно хотел чокнуться. – За Оливию.