Знай наших!
Взял с пассажирского сиденья папку с накладными, где говорилось, куда он отвез товар, и пошел в контору заниматься бумажками.
Господи, каким же занудой иногда бывает отец!
Напустился на него за то, что он устроился в компанию Рэндала Финли. Какая разница, под кого ложиться? Работа есть работа, а он слишком долго торчал без дела. Родители его постоянно пилили за то, что не получает зарплаты. Наконец у него появилась зарплата, а отец недоволен. Хотя бы мать рада. Странно. Она-то как раз была трусихой, всегда себя накручивала. Как переживала, когда они с Триш путешествовали по Европе и по нескольку дней, а то и недель не давали о себе знать. Чуть с ума не сошла. Зато, когда он вернулся в Промис-Фоллс, пришла в себя. К ней он шел, когда у него возникали проблемы. Отец – совсем иная история. Возможно, в этом сущность профессии полицейского: всегда и со всеми проявлять свою крутость.
И что за чушь, будто Финли его нанял, чтобы каким-то образом давить на отца! Иногда Тревору казалось, что папочка считает, будто весь мир вращается вокруг него.
Хотя сам он покривил душой, когда объяснял, как ему досталась работа у Финли.
Сказал, что нашел ее в Интернете. Это было не совсем правдой. Объявления о наборе водителей в компанию Финли в Интернете размещали, но Тревор получил личное приглашение. Он покупал в «Уолгрин» с полдюжины замороженных обедов, которые разогревал в микроволновке, – единственная его пища в те дни. В это время к стойке с другой стороны подошел человек и спросил:
– Привет, ты сын Барри?
– Да, – ответил Тревор.
Незнакомец протянул руку:
– Рэнди Финли. Мы с тобой встречались много лет назад, когда ты был еще мальчишкой. А я в мою бытность мэром работал с твоим отцом. Как дела? Слышал, ты путешествовал по Европе. С девчонкой Ванденбургов. Как ее зовут – Триша?
– Триш, – поправил Тревор.
Они поболтали о том о сем. Финли спросил об отце Тревора. Сказал, что их пути в последнее время почти не пересекаются – с тех пор, как он оставил политику и открыл свой бизнес.
– Ты слышал о моей фирме по розливу в бутылки минеральной воды?
Тревор ответил, что не слышал.
– Если узнаешь, что кому-то нужна работа, направляй ко мне. Пусть весь этот город разваливается к чертям, а мы набираем людей. Имей в виду.
– Что за работа? – спросил Тревор.
– Для начала водителем.
– Я сам ищу работу, – признался сын Барри Дакуэрта.
– Права есть? – спросил Финли. Тревор кивнул. – Тогда вали к нам.
Вот так он получил работу. И если бы признался отцу, десять к одному, что тот бы усмотрел в этом нечто зловещее. Мол, Финли встретился с ним не случайно, все было заранее подстроено. И Тревора даже нисколько не встревожило, что бывший мэр знал о его поездке в Европу с Триш Ванденбург.
Промис-Фоллс во многих отношениях маленький городок, хотя в нем более тридцати тысяч жителей.
Триш.
Теперь Тревор вспоминал о ней не так часто, как раньше, – каждые десять минут, а не каждые пять. Сколько же раз он извинялся перед ней? Говорил, как он виноват. Что он вовсе не такой, не хотел так поступать – просто на секунду потерял голову. Триш сказала, что простила его, но это не означало, что она собиралась к нему возвратиться.
Дурак! Дурак! Дурак!
Как бы он хотел повернуть часы вспять и начать все сначала! За одну глупую ошибку приходится вечно расплачиваться. Тревор вошел в контору и собирался оставить папку с бумагами, когда почувствовал, как кто-то хлопает его по плечу.
– Как дела? – спросил его Финли.
Тревор Дакуэрт круто обернулся.
– Здравствуйте, мистер Финли. Все нормально. Порядок.
– Я тебя просил называть меня Рэнди.
– Ладно, Рэнди. Вот, забежал, а машину оставил под погрузкой у склада. Думаю съездить сегодня в Сиракузы.
– Отлично. – Финли широко улыбнулся, так что стали видны его кривые зубы. – Собираюсь выпить свой ужасный кофе. Составишь компанию?
Тревору не хотелось, но отказаться он не решился. Финли подошел к кофеварке на столе в углу комнаты, поискал пустые кружки, убедился, что они относительно чистые, и налил кофе.
– Я варю кофе из нашей ключевой воды, и все равно дерьмо дерьмом. Тебе как?
– Если у вас есть, с молоком.
– И все?
– В каком смысле?
– Я обычно добавляю кое-что покрепче. – Финли повернулся к столу, открыл ящик и достал бутылку виски. Налил в кофе и протянул Тревору. – Капнешь?
– Нет, сэр. То есть спасибо, Рэнди. Мне сейчас за руль.
– Разумеется. – Финли убрал бутылку в ящик, обошел стол и, пристроившись на краешке, сделал глоток. – Виски улучшает вкус паршивого кофе. Впрочем, к чему виски ни добавь, будет вкуснее. – Он улыбнулся и снова отхлебнул из кружки.
Босс сказал правду: кофе был отвратительным.
– Ты хорошо работаешь. Я спрашивал о тебе, и все тобой довольны. Я хочу сказать, ты только начал и еще можешь проколоться, но пока все идет нормально. – Финли рассмеялся.
– Я доволен, что получил работу, – ответил Тревор. – Мне нравится управлять машиной: есть время поразмышлять.
– Понятно. У тебя, наверное, много мыслей.
– Не очень.
– В твоем возрасте у меня в голове были одни девчонки. – Финли ухмыльнулся. – Не могу сказать, что положение изменилось, но для официальных источников я счастливый семьянин.
– Мм, ну да…
– Говорю не ради хвастовства: в свое время я оттянулся на славу. – Финли похлопал себя по животу. – Трудно поверить, что когда-то я был стройный, как тростинка. А теперь смотрю вниз и не вижу собственного члена, даже если он совсем наготове. – Он опять хохотнул. – Хотя до тех пор, пока есть кому его нащупывать, можно считать, что с миром все в порядке.
– Конечно, – отозвался Тревор.
Финли дружеским жестом ткнул в него пальцем.
– Кто-то может сказать, что я несу непотребство…
– Ну что вы…
– Однако я всегда относился к женщинам с уважением. Если мужчины собираются вместе, почему бы не позубоскалить? Женщины могут принять наши слова за оскорбление, но мы ничего плохого не имеем в виду. Верно?
– Верно, – согласился Тревор.
– Но когда рядом женщины, мы обращаемся с ними как надо. Таков мой обычай. Хотя, признаю, был случай – может, ты слышал, когда я невольно обидел девушку.
– Что-то такое припоминаю, – пробормотал Тревор. – Ей вроде было пятнадцать. – Упоминая возраст девушки, он ничего не имел в виду, но тут же сообразил, что босс решит, что он его осуждает. Поэтому быстро добавил: – Я могу ошибаться.
– Нет-нет, ты абсолютно прав. Моя слабость превосходно задокументирована. Я не сдержался и ударил девушку, но это было рефлекторное действие в ответ на ее оплошность – переусердствовала в момент нашей близости.
Тревор непонимающе на него посмотрел.
– Она укусила мой член, – объяснил бывший мэр и, поскольку его собеседник промолчал, продолжал: – Поэтому я сознаю, что даже такой доброжелательный человек, как ты, может меня неправильно судить.
Тревор почувствовал, как у него екнуло внутри.
– Ты, наверное, не в курсе, что Ванденбурги мои давнишние друзья.
Молодой человек покачал головой.
– Я знал Патрицию – Триш – с пеленок. Милая девчушка выросла в очаровательную девушку. То, что приключилось между вами, позор.
– Я не понимаю… – Тревор сбился, не зная, что сказать. – Мне пора.
– Нет, ты останешься здесь. И вот что – закрой-ка дверь. Спасибо. Поговорим без свидетелей. – Финли сделал глоток своего сдобренного виски кофе. – Да, люди время от времени могут срываться. Презумпция невиновности. Ты ведь не хотел ее ударить.
– Это было…
– Случайностью? Я бы так не назвал. Было бы случайностью, если бы ты наехал ей на задницу тележкой в продуктовом магазине.
Тревор покраснел.
– Я же не хотел… я же извинился…
– Ты понял, как тебе повезло? – спросил Финли. – Что Триш не потащила тебя в суд? Могу сказать тебе точно: она об этом подумывала. – Бывший мэр помолчал. – Готов поспорить, ты даже не догадался, что работа в компании – вторая услуга, которую я тебе оказал.
– Не понимаю… – удивился Тревор.
– Триш для меня вроде племянницы. Я ее неофициальный дядя.
– Вы с ней говорили?
– Повторяю, мы с Ванденбургами много лет соседи. Когда ты ударил ее по лицу…
– Я не бил ее по лицу! Я…
– Когда ты ударил ее по лицу, она прибежала ко мне. Даффи и Милдред – родителям – рассказать побоялась. Даффи мог схватить ружье и снести тебе к черту голову. Мне же пообещала: «Ни один мужчина на свете больше не ударит меня». Триш решительная девушка. В тот момент ты для нее перестал существовать. Тебе вообще не светило, что она к тебе вернется. Ее интересовало одно: подавать или нет на тебя жалобу.
Тревор не сразу смог обрести голос.
– Все было так глупо. Дурацкий вышел спор. Я хотел вернуться в Германию, может, найти там работу. А она считала, что пора обосноваться здесь и устраивать жизнь. Начала меня осуждать, обвинила, что я не знаю, что с собой делать, размахивала руками. Мне показалось, что вот-вот отвесит мне затрещину. Я отмахнулся от нее и тыльной стороной ладони случайно задел сбоку по голове. Богом клянусь, не нарочно!
– То-то Триш мне сказала, что три дня не выходила из дома, ждала, когда сойдут синяки, – заметил Финли.
Тревор не нашелся с ответом.
– Она спросила моего совета, как ей поступить. Я сказал, что у нее есть все права подать на тебя в суд. Ведь ты на нее напал. И даже предложил пойти с ней в городскую полицию. Там, как ты знаешь, теперь заправляет женщина. Ей бы не понравился твой поступок. Но так же предупредил о подводных камнях. Главный – что твой отец полицейский детектив, и поэтому дело вызовет шум. Родители узнают о Триш такие детали, которые она хотела бы скрыть. Вывернут всю ее подноготную. Не то чтобы за ней водились какие-нибудь непристойности, но в суде самые невинные вещи обрастают грязью. Уж мне ли этого не знать.
Финли похлопал себя по бедрам и сполз со стола.