— Что произошло?
— Ничего особенного. Ты сказал, что я могу к вам заскочить, вот я и заскочила. Тебя дома не оказалось. Томас находился один и никак не мог приготовить себе ужин. Тогда я предложила поехать со мной поужинать в город, и он согласился. Пригласишь меня и дашь что-нибудь выпить, или мне возвращаться домой на трезвую голову?
— Что ты сумел выяснить? — раздался крик Томаса, который вышел из дома и встал на террасе с айподом в руках.
— Подожди, — сказал я. — Сейчас приду в дом. — А потом задал вопрос Джули: — Где он взял эту штуковину?
— Я позволила ему попользоваться ею немного, — ответила она. — Показала, что с ее помощью можно изучать планы городов где угодно, и не обязательно для этого сидеть дома за письменным столом.
— Я хочу такой же, Рэй, — заявил брат. — Ты купишь мне его?
— Томас! Я же велел тебе подождать в доме. Через минуту я приду к тебе.
Он вернулся в дом.
— А знаешь, он прав, — вдруг произнесла Джули.
— То есть?
— Ну, как ты с ним разговариваешь. Он пожаловался, что ты постоянно злишься на него.
— Я не… Он тебе сам это сказал?
Джули кивнула.
— Но не переживай, откровенничает он только со мной.
— Я на него вовсе не злюсь и желаю ему только добра. Стараюсь как могу.
— Не сомневаюсь.
— Мне кажется, или ты действительно говоришь со мной сейчас свысока?
Она улыбнулась:
— А вот на сей раз, вероятно, прав уже ты. Слушай, мне, наверное, лучше просто уехать домой…
— Нет-нет, непременно заходи! Расскажи, какой я плохой брат.
— А у тебя есть время? На это может уйти остаток ночи.
Когда мы поднимались по ступеням, я заметил:
— Удивлен, что тебе удалось выманить Томаса из дома. Он ненавидит покидать его.
— Эта игрушка очень помогла. А еще обещание покормить его в «Кентукки фрайд чикен».
— Да, это могло сработать, — кивнул я, входя вслед за ней в дом.
Сверху уже доносились щелчки «мыши».
— Поднимайтесь ко мне! — крикнул Томас.
— Мне лучше сразу с этим разобраться, — вздохнул я. — Пойдешь со мной?
Она кивнула.
— Но должен предупредить, что у нас наверху все выглядит не совсем обычно.
— А Томас уже мне показал, — проговорила Джули. — Ничего особенного. Вот мой брат развешивал по всем стенам картинки с голыми женщинами. Так что карты меня после этого смущают мало.
— Ну, рассказывай, — произнес Томас, когда мы вошли к нему в комнату, но не отвел взгляда от центрального монитора, на котором перемещался по улицам неизвестного мне города.
— Если ты хочешь побеседовать, то остановись и повернись ко мне, — сказал я.
— Это как раз то, о чем я только что упомянула, — прошептала Джули мне на ухо. — Ты общаешься с ним так, словно он — дитя несмышленое.
Я жестом попросил ее замолчать, потому что брат снял наконец пальцы с «мыши» и сделал четверть оборота в своем кресле.
— Что же тебе удалось узнать?
Я откашлялся.
— Ну так вот. Я приехал на Очард-стрит и нашел нужный дом. Посмотри. — Я достал телефон, открыл режим фотоаппарата и протянул ему. — Вот его снимок.
Томас изучил крохотное фото на дисплее телефона и сравнил его с распечаткой — точно такой же, какую выдал мне перед поездкой на Манхэттен.
— Да, то самое окно. Кирпичная кладка совпадает.
— И как видишь, — заметил я, — никакой головы в окне нет.
— Ты так говоришь, будто это что-то доказывает, — возразил Томас.
— Я лишь констатирую факт, вот и все.
— Если бы на нашей подъездной дорожке полгода назад случилась авария и ты снял ее на камеру, а потом сделал кадр с той же точки сейчас, это не доказывало бы, что аварии вообще не было, верно?
— Один-ноль в пользу Томаса, — улыбнулась Джули.
— Я все понимаю, — обратился я к брату, пропустив ее замечание мимо ушей. — Просто рассказываю, что видел своими глазами.
— Ты предпринял еще что-нибудь?
— Да. Я поднялся к квартире. Постучал в дверь.
Томас не сводил с меня глаз.
— И что дальше?
— Никто не отозвался. Квартира оказалась пуста.
— Как?
— Соседка сообщила мне, что там уже много месяцев никто не живет.
— И ты даже не спросил ее, не убивали ли кого-нибудь в этой квартире?
— Нет, не спросил. У меня были основания полагать, что о подобном событии она непременно поведала бы мне.
— Конечно, но при условии, что не совершила преступления сама.
— Поверь мне, на убийцу соседка не похожа. Она информировала меня, что девушки, жившие в квартире, давно уехали.
— И с тех пор квартира пустует?
— Да, и что? — пожал плечами я.
— А тебе не кажется это странным?
— Нет.
— Я слышал, жилья в Нью-Йорке не хватает. Почему же за все это время квартиру не сдали?
— Не знаю, Томас.
— А что сказал управляющий, когда ты задал ему этот вопрос?
— Какой управляющий?
Мой телефон все еще оставался в руках Томаса, который переключился на следующее фото.
— Это что такое?
— Список жильцов при входе.
— А рядом? Разве не номер телефона управляющего?
— Да, похоже на то.
— Так ты с ним разговаривал?
— Нет.
— Почему? Ведь как раз управляющий мог точно знать, произошло ли в той квартире убийство или нет.
— Послушай, Томас, я сделал для тебя пару фото, постучал в дверь, но там никого не оказалось. И, право, не знаю, что еще я мог предпринять.
Джули усмехнулась:
— Неужели тебе трудно было поговорить с управляющим? Или опросить других соседей?
— А тебя это каким боком касается?
— Ты приехал в такую даль. Был уже на месте, на нужной улице, в нужном доме. И ты уж точно мог постучать еще в несколько дверей хотя бы ради того, чтобы оправдать поездку.
Я в изумлении уставился на нее.
— А ведь верно, — поддержал ее Томас, с неодобрением глядя на меня. — Почему ты так небрежно отнесся ко всему? Эх, надо было мне самому отправиться туда вчера.
— Надо было, — съязвил я, — и еще через пару недель ты бы как раз оказался на Очард-стрит.
— Но я по крайней мере хоть что-то выяснил бы. А получилось, как в тот, другой раз, когда у человека в окне возникла проблема.
— В какой другой раз?
Но Томас словно забыл о своей последней фразе и продолжил:
— Ты даже не попытался провести расследование. И уж конечно, тебе далеко до стандартов Центрального разведывательного управления. Не представляю, как бы они отреагировали, узнав об этом.
— Им бы это не понравилось, — поддакнула Джули.
— Сдаюсь. — Я поднял руки вверх. — В следующий раз ты можешь сам сесть в поезд и отправиться в Нью-Йорк, чтобы изображать Арчи Гудвина и собирать улики. А я останусь дома и буду ухаживать за орхидеями, как Ниро Вульф.
— Какой еще Арчи? При чем здесь орхидеи?
— Но я сделал все, что мог, Томас. Честное слово. В Интернете нет ни одной публикации о том, что кого-то убили в этом доме. Лучшее, что мы можем сейчас сделать, — просто забыть обо всем.
Я достал из кармана распечатку, скатал ее в шарик и метнул в корзину для бумаг. Брат проследил, как комочек упал на дно корзины, и с упреком посмотрел на меня.
— Это получилось немного по-хамски, — заметила Джули.
Я бросил в ее сторону выразительный взгляд. Наверное, так оно и выглядело, но у меня выдался очень долгий день, и я смертельно устал. Казалось бы, у Томаса появился хороший повод поддержать Джули, однако его следующая реплика оказалась неожиданной:
— Мне не нравится мистер Прентис.
Я вздрогнул.
— Что? Чем тебе не угодил мистер Прентис?
— Он заставляет меня делать то, чего мне не хочется.
— Объясни, что произошло?
— Он собирался увезти меня обедать, а я не хотел.
— Сегодня? Он был здесь?
Брат кивнул:
— Да. Схватил меня, чтобы заставить идти с собой, и тогда я ударил его.
Я сделал шаг вперед и положил ему руку на плечо.
— Как, Томас? Ты ударил Лена Прентиса?
— Да. Но только чуть-чуть.
Он даже встал из кресла, чтобы показать, как это случилось. Взял мою руку и положил себе на запястье.
— Мистер Прентис схватил меня вот так, а я стал вырываться и попал ему по лицу.
Томас продемонстрировал все в замедленном движении, лишь слегка коснувшись моей щеки ладонью.
— Ты ударил Лена Прентиса по лицу?
— Мне он не нравится. И никогда не нравился.
— Но, Томас, это не повод, чтобы бить людей.
— Я же показал тебе, как он схватил меня. И я ударил его не сильно. У него не пошла кровь, он не заплакал, и вообще…
— Что же он сделал?
— Уехал.
Я вздохнул. Никогда больше не смогу я оставить брата одного. По крайней мере на целый день. Прежде чем продать этот дом и вернуться в Берлингтон, мне придется переселить Томаса куда-то, где он будет находиться под наблюдением персонала. И меня не могло не тревожить, что за короткое время брат дважды пустил в ход физическую силу. Сначала он подрался со мной. А теперь дал пощечину Лену Прентису. Впрочем, следовало признать, что оба раза его спровоцировали.
— Томас, — сказал я, — все это не похоже на тебя. Не в твоем характере.
— Знаю, — отозвался он, усаживаясь в кресло и устремляя взгляд на монитор. — Обычно я хороший.
Брат принялся щелкать «мышью» и замолчал.
Джули взяла меня за руку.
— Пойдем, — произнесла она. — Мне кажется, нам обоим не помешает чего-нибудь выпить.
33
— Кто такой Лен Прентис? — спросила Джули, когда я достал из холодильника пиво.
Я рассказал ей о нем, и она вспомнила, что видела его на похоронах.
— Томас никогда не любил его, — заметил я.
— Зачем ему вдруг понадобилось пытаться вытащить твоего брата из дома на обед?
— Я и сам не понимаю. Видимо, Лен никак не может уразуметь, что не все люди созданы одинаковыми и что не все проблемы решаются просто. Он, например, считает, что если Томас слышит голоса, то ему надо воспользоваться берушами, а его больная жена должна мобилизовать энергию и отправляться в путешествия вместе с ним. «Преодолей себя!» — вот его девиз.