— Привет, Рэй! — услышал я голос Элис. — Не могу найти бумаги относительно страхования жизни твоего отца. Они, случайно, не у тебя?
— А нельзя немного повременить? — произнес я. — Я мог бы к вам заехать завтра.
— При иных обстоятельствах я бы не возражала, но завтра у меня выходной, а Гарри нужно в суд.
Мне в голову уже пришла неожиданная мысль.
— А Гарри сейчас у себя? — спросил я.
— Да.
— Хорошо. Тогда я скоро буду у вас.
— Ждем.
— У меня возникла одна идея, — сказал я Джули. — Не побудешь у нас, пока я не вернусь?
— А что мне остается делать? — усмехнулась она. — Не на работу же отправляться, в самом деле?
Через десять минут я уже входил в кабинет Гарри со страховым полисом отца в руке, который нашел в одном из кухонных ящиков. Мне вовсе не хотелось показаться грубым, но я был настолько взвинчен, что буквально швырнул документ ему на письменный стол.
— Что, черт возьми, с тобой такое, Рэй?
— Но вам ведь эта бумажка срочно понадобилась, не так ли?
— Да, она мне нужна, но сейчас меня беспокоит твое состояние. Что случилось? Это все из-за Томаса, или я ошибаюсь?
Я заставил себя сесть. Возникло ощущение, будто мне сделали инъекцию кофе прямо в вену.
— С ним это связано тоже, но не только. То есть началось все с Томаса, но сейчас переросло в нечто гораздо большее. И мне нужно с вами это обсудить.
Гарри прикрыл глаза, словно собираясь с мыслями, а потом сказал:
— Выкладывай, что там у тебя.
— Томас увидел нечто. В Интернете. Он совершал виртуальную прогулку по Нью-Йорку и случайно заметил что-то в одном окне третьего этажа.
Гарри терпеливо слушал, пока я рассказывал ему все с самого начала и до конца. О том, как Томас посчитал, что было совершено убийство. О своей поездке в Нью-Йорк. О разговоре брата с управляющим. О стертом изображении, об убийствах в Чикаго, о пропавшей женщине.
— Боже милосердный! — воскликнул Гарри. — Никогда в жизни не слышал ничего подобного.
— Конечно, надо сообщить обо всем в полицию, но я однажды уже попытался с ними связаться, и толка не вышло.
— Ясно. История просто шокирующая.
— Да, меня не восприняли всерьез, — подтвердил я. — Но сейчас дошло до того, когда бездействовать уже нельзя. Вот я и подумал, что, вероятно, вы сможете дать мне какой-то дельный совет.
— Что ж, по-моему, ты руководствуешься верными инстинктами и исходишь из благих намерений. Звонок в полицию был попыткой. Но теперь позволь мне задать несколько вопросов. Ты уверен, что в «Уирл-360» не подвергают периодической проверке размещенные ими на сайте уличные сцены, и если программа находит нечто не замеченное ранее, она сама меняет изображение?
Это мне в голову не приходило.
— Не знаю. Но даже если предположить, что это так, мне все равно кажется странным совпадением, что изменение было внесено буквально через пару дней после обнаружения картинки Томасом и моего появления у дверей той квартиры.
— Справедливое замечание. А ты не задумывался о том, что подобной картинки могло не существовать вообще?
— Гарри! Это не очередная фантазия Томаса. Я видел изображение своими глазами. В тот же день, когда Томас его нашел.
— Ты не понял моего вопроса. Не сам ли Томас разместил данное изображение?
— Что?!
— Не мог ли Томас сам затеять игру с картинкой на компьютере, создав иллюзию головы женщины, которую душат?
— У него нет ни технологии, ни необходимых знаний, чтобы взломать систему «Уирл-360» и манипулировать изображениями на их сайте.
— Ясно, — кивнул Гарри. — Но ведь у него была возможность сфабриковать картинку только на одном компьютере. А именно — на своем. Я не знаю, как это делается, однако ведь это допустимый вариант. А потом ему достаточно было вернуть картинке первоначальный вид, чтобы ты подумал, будто некий злоумышленник устранил ее.
Я покачал головой:
— Не думаю… Не верю, что он на такое способен.
— А ты видел изображение на каком-нибудь другом компьютере помимо того, что принадлежит Томасу?
Конкретный вопрос.
— Нет, — после паузы ответил я, — зато управляющий позже подтвердил, что в той квартире раньше жили две женщины и одну из них объявили в розыск.
— Что еще сказал тебе управляющий?
— Лично мне он не говорил ничего. С ним беседовал брат.
Гарри Пейтон выразительно промолчал.
— Не хотите же вы убедить меня, что Томас выдумал и свой разговор с управляющим?
— Заметь, это сказал не я, хотя…
— Но имя, названное Томасу управляющим, было подлинным. Его упомянули и в публикации «Таймс».
— А разве у Томаса нет доступа к архиву «Таймс»? Разве не мог он сначала прочитать статью, а потом назвать тебе имя? Пойми, Рэй, я всего лишь задаю тебе те же вопросы, какие непременно заинтересуют и полицию.
Я вздохнул:
— Нет. Томасу я верю. Может, это не очень умно с моей стороны, но я не представляю, чтобы он решился на имитацию подобного изображения. И убежден, что он действительно разговаривал с управляющим. Кроме того, Гарри, уж Джули точно не выдумала ничего, что узнала от сотрудников «Уирл-360». Убили двух человек. И один из них был непосредственно связан с размещением изображений на сайте.
— Понял.
— А до меня дошел смысл ваших слов. Если даже я расскажу копам о наших подозрениях, они снова лишь отмахнутся от меня.
Гарри пожал плечами, но в его взгляде сквозило сочувствие.
— Послушай, я ничего не утверждаю… А если ты ошибаешься по поводу брата? Если, уж прости меня за такое подозрение, увиденное им было навеяно разговорами с президентом Клинтоном?
Я приложил ладонь ко лбу. На меня штормом надвигалась головная боль. Ураганный приступ мигрени.
— Я ценю ваши предостережения, Гарри. Но что-то все же происходит. И должен найтись способ передать информацию полицейским. Необходимо, чтобы хоть кто-нибудь из них выслушал историю до конца, прежде чем списать ее на болезнь моего брата.
— Вообще-то есть у меня один друг. Барри Дакуэрт — детектив из полицейского участка Промис-Фоллз. Может, мне надо связаться с ним и выступить в качестве посредника? Барри полностью доверяет мне, а потому если я ему все объясню и он решит, что дело стоит проверки, то поможет вам. По меньшей мере сам позвонит в полицию Нью-Йорка. Уж его-то им придется выслушать внимательно.
Мне понравилась эта идея. Гарри обладал несомненной способностью внушать людям доверие. И он был уважаемым членом местного общества. С Дакуэртом у меня самого могло получиться не лучше, чем с детективом из Нью-Йорка, но Гарри он непременно выслушает до конца, а не швырнет просто так трубку и не выставит за дверь своего кабинета. А Дакуэрту, в свою очередь, скорее поверят коллеги из другого полицейского управления.
— Отлично! — воскликнул я. — Прекрасная мысль!
Я воспрянул духом, и тяжесть лежавшего на моих плечах бремени перестала казаться невыносимой.
— Я был бы очень признателен, если бы вы сделали это, Гарри.
— Конечно.
Я уже поднялся, чтобы уйти, но неожиданная мысль заставила меня задержаться.
— Ты обеспокоен чем-то еще? — спросил Гарри.
— Даже не знаю, нужно ли упоминать об этом, но, быть может, папа поднимал в разговорах с вами эту тему?
— Какую именно?
— Томас сказал мне — и сейчас я постараюсь привести его слова в точности, — что «иногда в окнах можно увидеть всякое». А потом рассердился на меня, посчитав мое расследование в Нью-Йорке проведенным не слишком тщательно, и заявил, что я повел себя так же, как прежде, когда кто-то в окне оказался в беде.
Гарри наморщил лоб.
— Похоже, Томас имел в виду самого себя, — заметил он.
— Мне тоже так показалось. И было еще кое-что, о чем мне рассказал Лен Прентис.
— О чем же?
— Лен пришел к нам домой, когда я уезжал в Нью-Йорк. И он разозлил Томаса. Лен пытался вытащить Томаса из дома на обед, но брат отказался ехать с ним и даже ударил его. То есть не ударил, а дал пощечину.
— Вот так дела! — От удивления у Гарри округлились глаза.
— Ничего страшного не случилось, и Лен не стал раздувать из этого скандала. Но вспомнил, как однажды отец говорил ему, что Томас пытался столкнуть его с лестницы, и когда я напомнил об этом брату, тот фактически признался, что так и случилось.
— Лично мне твой отец никогда не сообщал ни о чем подобном.
— Томас сказал, что тогда отец хотел перед ним извиниться за то, что произошло, когда ему было тринадцать лет, но брат не желал ни о чем вспоминать. И так получилось, что он толкнул отца, который упал на спину.
— Господи!
— Но папа не рассердился. Так утверждает Томас. По его словам, папа сказал, что понимает, почему сын не может простить его.
— Ты расспросил брата, что имелось в виду?
— Я пытался, но он не хочет рассказывать. Впрочем, я сделаю еще одну попытку, вот только дождусь подходящего момента. Что такого мог папа сделать Томасу, если чувствовал необходимость просить у него прощения через столько лет?
Гарри украдкой посмотрел на часы.
— Наверное, вы очень заняты, — произнес я. — Мои истории, видимо, напомнили вам нескончаемый сериал «Как вращается мир». Огромное спасибо за все, Гарри.
Я уже подходил к машине, когда снова зазвонил мой сотовый телефон.
— Это я, — услышал я голос Джули.
— Ты все еще у нас?
— А где же?
— С Томасом все хорошо?
— Да. Я поднялась к нему, попросила воспользоваться программой «Уирл-360» и показать мне дом моей сестры Кэндейси. Оказалось, достаточно дать ему название и сказать, что это в Нью-Йорке, и он сразу нашел его.
— А что за дом?
— Сестре принадлежит кондитерская в Гринвич-Виллидж, которая специализируется на кексах с кремом. А живет она прямо над своим заведением.
— Та самая кондитерская, где всегда очередь? Она еще фигурировала в «Сексе в большом городе».
— А ты смотрел «Секс в большом городе»?
— Ну, может, пару серий, не более.
— Нет. Это другая кондитерская. Но там все тоже вкусно. А Томас мгновенно нашел ее на Восьмой Западной улице, словно сам бывал там не раз. Она называется «Кэндис», если однажды тебе захочется заглянуть туда. Но расскажи лучше, как прошла встреча с адвокатом?