едположение. Каждые пять-семь секунд колеса издавали легкий стук на стыках бетонного покрытия шоссе. Шины шелестели, затем слышалось: «тум». Шелестение — «тум». Шелестение — «тум». Вероятно, если бы я сидел за рулем, то не обращал бы внимания на повторяющийся звук, но, лежа на холодном металлическом днище микроавтобуса, сосредоточить свой слух было больше не на чем. Явственнее всего доносился любой шум снизу.
Но даже отвлекаясь на мелкие детали, я не мог избавиться от мысли, которая все навязчивее преследовала меня. Кто, черт возьми, звонил Томасу по его телефону? Кто представился Биллом Клинтоном? Ясно же, что это не был сам Билл Клинтон.
Я однажды вломился в комнату Томаса в разгар его воображаемой беседы с бывшим президентом, но телефонная трубка лежала на месте. Он точно ни с кем не общался тогда по телефону. Но ведь нам всем не мог померещиться телефонный звонок. Я же не мог вообразить, будто Льюис назвал звонившего Биллом Клинтоном? Да и Льюис прореагировал на звонок так, как мог бы отмахнуться от него я сам, если бы не знал всей истории о фантазиях Томаса.
Вот только теперь я уже не отличал фантазий от реальности. Звонок не укладывался в голове. Я не находил ему разумного объяснения. Это не мог быть Клинтон. Но кто-то же позвонил от его имени!
А пока я предавался этим раздумьям, зазвонил другой телефон. Мы ехали уже часа полтора. Поначалу я решил, что это мой мобильник, который Льюис у меня на глазах сунул в рюкзак, но мне вроде бы запомнилось, как он его отключил. Ведь Джули могла встревожиться, не обнаружив нас дома, забеспокоиться, не случилось ли чего, и начать звонить. Но рингтон подсказал, что телефон чужой. Мой при звонке издавал фортепианную мелодию, а этот просто звонил, как самый обычный аппарат из прежних времен.
До меня донесся голос Льюиса:
— Слушаю.
Я попытался отвлечься от всех посторонних звуков, чтобы лучше расслышать его часть диалога.
— Да, мы уже возвращаемся… никаких проблем… Да, у него есть брат, он и обнаружил в Сети ту картинку… Он немного того… Кажется, у него не все в порядке с головой, психическое расстройство или что-то подобное… Не знаю, спросите сами… А дом у них тоже странный, все стены в картах… Вот именно, что повсюду… Да, хорошо, и я, кроме того, везу вам компьютер, которым они пользовались, чтобы заходить на тот сайт… Кстати, было еще кое-что очень странное, хотя может на самом деле ничего не означать. Когда мы там находились, зазвонил телефон. Я снял трубку, притворившись, будто я брат, но сильно простужен… Важно другое, и, поверьте, это не мои выдумки. Звонивший сказал, что он — Билл Клинтон… Нет, на характерные интонации я не обратил внимания, потому что говорил всего секунду… То есть, конечно… Да, я считаю, что звонил какой-то идиот или больной… Хорошо. До встречи в магазине игрушек.
Потом на какое-то время в кабине установилось молчание. После чего голос снова подал Льюис:
— Ты перестала быть разговорчивой.
— А ты хочешь поиграть в города? — с иронией спросила она.
— Как тебе угодно.
Они снова замолчали. Вскоре Николь воскликнула:
— Черт!
— Что такое?
— Вижу в зеркальце машину копов. — Значит, она вела микроавтобус. — Приближается к нам по левой полосе.
— Проблесковый маячок включен?
При полном отсутствии окон в фургоне Льюис, вероятно, до сих пор не мог видеть патрульный автомобиль.
— Нет… Черт! Теперь уже включен!
А потом мы все расслышали, как пару раз взвыла сирена. Я почувствовал, что Томас принялся крутиться. Он, несомненно, вслушивался во все происходившее не менее внимательно, чем я, и последнее событие могло и ему внушить определенные надежды.
Микроавтобус сбросил скорость.
— Просто сохраняй хладнокровие, — велел Льюис.
— А ты, случайно, не сохранил свой жетон? — спросила Николь. — Если бы он принял тебя за полицейского из Нью-Йорка, это могло бы нас избавить от лишних хлопот.
— Нет, — ответил Льюис и обратился к нам: — Только посмейте пискнуть, и копа придется пристрелить.
Фургон съехал на обочину. Гладкая поверхность дороги под колесами сменилась грубой щебенкой. Николь перевела рукоятку автоматической коробки передач в парковочное положение, но двигатель не заглушила.
— Остановился прямо позади нас, — комментировала она. — Дверца открылась. Он вышел… Э, да это женщина!
— Плохо, — отозвался Льюис. — С бабами всегда сложнее общаться.
Я услышал, как опустилось стекло.
— Добрый вечер, офицер, — произнесла Николь.
— Права и документы на машину, — донесся голос женщины-полицейского.
— Секундочку… Милый, посмотри в «бардачке», пожалуйста, — обратилась Николь к Льюису, который зашуршал какими-то бумагами в поисках документов.
— Это ваш личный микроавтобус?
— Нет, мы взяли его напрокат, — ответила Николь. — Направляемся к его сестре в Уайт-плейнс, чтобы помочь ей переехать в Олбани. А я что, превысила скорость?
— У вас не горит один из задних габаритов, — сказала сотрудница полиции.
— О, черт, не может быть! Это моя вина? Или виновата прокатная фирма? — забеспокоилась Николь.
— Когда вы управляете транспортным средством, мэм, то сами отвечаете за любые неполадки.
— Да, вы правы. Но если вы меня оштрафуете, могу я потом предъявить претензии прокатчикам?
Николь блестяще справлялась со своей ролью. Она не нервничала и не пыталась скорее избавиться от представительницы власти, что могло бы насторожить ее.
— Это ваше право. Я не стану сейчас выписывать вам штраф, но обязана предупредить, что если вы и дальше собираетесь использовать фургон, габаритный огонь необходимо починить. А счет за ремонт можете переслать в прокатную компанию.
— Спасибо за совет, офицер. Так, вот вам бумаги на микроавтобус, а это — мои водительские права.
— Мне необходимо проверить все это в своей машине. Будьте любезны подождать моего возвращения.
— Разумеется.
Я услышал удаляющиеся шаги.
— Пока все идет как по маслу, — прошептала Николь.
Через пару минут женщина вернулась.
— Все в порядке. Вот ваши документы. Но должна повторить: задний габаритный фонарь вам следует починить при первой же возможности.
— Обязательно, — заверила Николь.
— Спасибо, офицер, — чуть ли не пропел Льюис.
Неожиданно женщина спросила:
— А что у вас внутри?
Не знаю, как у Томаса, а у меня сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Мир вокруг вдруг словно замер. Возникло ощущение, будто все дальнейшее развивалось, как в замедленной съемке. В голове крутилась только одна мысль: «Пожалуйста, достаньте свое оружие, леди! Умоляю, выньте его из кобуры!»
Но Николь этот вопрос не смутил. Она как будто только и ждала его.
— Там всего лишь кипа покрывал, — заявила она, — чтобы не поцарапать мебель при перевозке.
— Пожалуйста, откройте задние двери!
— Что?
— Дайте мне заглянуть внутрь, а потом можете ехать своей дорогой.
— Конечно, — кивнула Николь.
Было слышно, как она отстегнула ремень безопасности, и он медленно отполз наверх. Она тянется за ножом для колки льда, или Льюис уже достает свой пистолет? — оставалось только гадать мне.
Открылась дверь, и, похоже, Николь выбралась наружу. Шаги двух человек прохрустели вдоль борта фургона и замерли у его задней двери.
«Она сейчас умрет. Эта женщина-полицейский погибнет».
— Будьте добры, откройте, — повторила она.
— Разумеется.
Я ожидал услышать щелчок замка двери, но вместе этого вдруг донеслись какие-то электронные свисты и писки. Рация! Женщина произнесла что-то нечленораздельное, а затем сказала:
— Можете ехать дальше мэм. Доброй вам ночи.
Я расслышал, как она бегом устремилась к своей машине и как взвизгнули об асфальт шины. Снова открылась водительская дверь, и фургон чуть качнуло, когда Николь садилась за руль.
— Что произошло? — спросил Льюис.
— Ее очень вовремя вызвали на какое-то срочное задание.
И мы тоже выехали на шоссе.
Через час мы попали в густой транспортный поток. Теперь уже стало трудно держать постоянную скорость. Судя по звуку покрышек, в одном месте мы пересекли длинный мост.
Да, мы явно проезжали через густонаселенный район. Шум моторов других машин, звуковые сигналы, музыка из магнитол доносились постоянно. Мы свернули налево, потом направо и снова налево. А вскоре число поворотов уже не поддавалось ни подсчету, ни запоминанию.
Наконец микроавтобус остановился и стал двигаться задним ходом. Шум двигателя изменился, чуть отдаваясь эхом, словно мы заехали в гараж или в узкий проезд между домами. Николь заглушила мотор, и они с Льюисом оба вышли наружу. А через несколько секунд открылись и задние двери.
— Эй, мы прибыли на место, — сказала Николь.
58
Это не может означать ничего серьезного, размышлял Говард, едва закончив говорить по телефону с Льюисом. Он нервно расхаживал по своей роскошной гостиной, пытаясь все обдумать. Звонок в дом Килбрайда от кого-то, кто представился Биллом Клинтоном, Льюис, несомненно, воспринял правильно. Звонил какой-то сумасшедший. Или даже это действительно мог быть Клинтон, но только другой. Говард тоже был в разное время знаком с Франклином Клинтоном, Робертом Клинтоном и даже Элеанорой Клинтон. В Промис-Фоллз мог жить десяток Клинтонов, как и в любом другом американском городе.
И как бы ни был Говард обеспокоен возможными интригами ЦРУ против него самого и Морриса, все равно участие в деле бывшего президента представлялось полной бессмыслицей. Это казалось даже более невероятным, чем участие известного иллюстратора из Вермонта в секретном расследовании.
Впрочем, уже скоро он с этим разберется, как только лично допросит Рэя Килбрайда и его брата. У него не было ни малейших сомнений в том, что Льюис, сам заваривший всю эту кашу, и женщина, которую он привлек к исполнению заказа, сумеют заставить их заговорить.
Между тем Говарда волновало и то, с какой целью Льюис продолжал сотрудничать с той женщиной и сейчас, когда — как от души надеялся Говард — им предстояло разрубить все запутанные узлы, замести все следы в этом так неудачно сложившемся с самого начала деле? Но в глубине души ответ был ему известен. Как только все закончится, Льюис сведет последние счеты. Ее ошибка слишком дорого стоила им всем. А Говард давно был знаком с Льюисом, чтобы не знать: подобного он не прощает никому.