– Можно сказать, защитил. По-своему, но защитил.
Клэр явно прочитала в моем взгляде желание узнать подробности.
– Когда это случилось?
– Точно не помню. Но незадолго до того, как он… Как он погиб.
– Что произошло?
– Мы тогда небольшой компанией сидели в «Пэтчетсе». Конечно, мы еще несовершеннолетние, признаю это. Но никто ничего и не скрывал. Все знали. Так вот, выходим мы потом из бара и встречаем на улице Скотта. Я направляюсь за угол к стоянке. Вы ее себе представляете?
– Да, и очень живо.
– Вдруг меня останавливает Хейнс и заявляет: «Нам надо проверить тебя на наркотики».
– У вас они при себе были?
– Боже правый! Нет, конечно, – ответила Клэр. – Но Хейнс говорит, что должен обыскать меня. Я ему: «Не имеете права». Но вы же знаете наших копов. Им нет дела до того, на что они имеют или не имеют права.
– А дальше?
– Он прижимает меня к стене и заставляет расставить руки и ноги. Начинает ощупывать снизу доверху. А когда его лапы добираются сюда, – Клэр указала себе на грудь, – Хейнс вдруг проявляет особое усердие. – Она сложила ладони подобием чашек. – Распускает руки по полной программе.
Я почувствовал, что краснею от злости.
– Как оказалось, Скотт за всем этим наблюдал. А, надо отдать ему должное, когда Скотт видел, что полицейский сам нарушает закон, он просто с ума сходил от несправедливости.
– Что… Что же он сделал? – спросил я, хотя уже начал вспоминать историю, рассказанную сыном.
– Он стал кричать. Типа: «Эй, извращенец, почему бы не подергать себя самого за яйца?» И еще: «Насильник!» или вроде того. Требовал оставить меня в покое.
У меня комок подкатил к горлу.
– Продолжайте.
– Рикки посмотрел на него и велел проваливать. Ну, как обычно: а то хуже будет. Тут Скотт ему и заявил: «Я на тебя своему дяде пожалуюсь. Я тебя запомнил». И все такое.
– Скотт ему угрожал?
Клэр кивнула:
– Да, можно сказать, угрожал. Позже он и меня уговаривал подать заявление о сексуальных домогательствах, но я не хотела ввязываться в это дело. Понимаете, все и так было слишком сложно. Мой отец выступил против полицейского произвола, ввязался в конфликт с шефом полиции, и, если бы еще я пожаловалась на приставания копа, все бы точно решили, что папа специально меня подговорил. Чтобы добавить себе аргументов, доказательств беззакония в действиях копов Гриффона. Я стала бы участницей этой мышиной возни, понимаете? А потому я так и не рассказала ни о чем отцу. Догадывалась, что он придет в бешенство. А вот Скотт ничего не боялся. Прямо заявил Хейнсу: я, мол, добьюсь твоего увольнения из полиции. Причем Скотт тогда даже не был под кайфом. – Она тут же нахмурилась и виновато посмотрела на меня. – Простите. Я не имела в виду ничего обидного. Но вы должны знать. Скотт по-настоящему возненавидел Хейнса. Он и потом от него не отставал. У них чуть драка не случилась. Скотт увидел однажды, как коп проезжает в своей патрульной машине, показал на него и обозвал извращенцем. Однако ему пришлось убежать, когда Хейнс начал выбираться из автомобиля, чтобы разобраться с ним. Может, поэтому Рикки пристал ко мне еще раз. Решил поквитаться со Скоттом. Конфисковал мою сумочку, и нам ее вернули только на следующий день.
Я словно одеревенел.
– Да, и еще кое-что, – продолжила Клэр. – Скотт рассказывал, что после той стычки около автомобиля Хейнс показал ему характерный жест. Ну, знаете, будто бы выстрелил из пальца.
Рикки Хейнс. Коп, обнаруживший тело Скотта на стоянке мебельного магазина «Рэвелсон». Коп, лично явившийся к нам в дом сообщить плохие вести. Коп, который, как я теперь знал, не останавливался перед убийством любого, кто представлял для него угрозу.
Он, оказывается, хорошо знал Скотта и считал его своим врагом.
Глава 60
Я испытал потрясение, когда те двое парней чуть не сбросили меня в реку Ниагару у водопада. Пережил сильнейший испуг всего два часа назад при нападении на нас в коттедже.
Но никакие прежние страхи невозможно было сравнить с этим шоком.
Ведь мы с Донной были уверены, что Скотт покончил с собой. Возможно, сделал это неумышленно, но, как говорится, сам стал хозяином своей злосчастной судьбы. Находясь под воздействием экстази, он либо спрыгнул с крыши, возомнив, что умеет летать, либо, ничего не соображая, случайно свалился через низкий бордюр.
Даже с этим примириться было крайне сложно.
Но теперь все изменилось. Рассказ Клэр навел меня на мысль, что наш сын погиб вовсе не в результате несчастного случая. Рассказ Клэр позволял допустить преднамеренное убийство Скотта.
– С вами все в порядке, мистер Уивер? – озабоченно спросила Клэр.
Мы как раз объезжали Буффало по окружной дороге номер 290, приближаясь к мосту на Гранд-айленд. Гнев и тревога затуманивали мой взор, словно лобовое стекло «субару» вдруг запотело или кто-то окрасил его кроваво-красной краской из баллончика с распылителем. Мне пришлось с усилием тряхнуть головой, чтобы зрение прояснилось. Пальцы так крепко вцепились в руль, что начали болеть суставы.
Эта мразь, этот сукин сын!
Он сбросил моего сына с крыши.
Нет, тут же осадил я себя. Я не могу знать наверняка. Я ничего не знаю с полной уверенностью. У меня нет никаких доказательств.
Но интуиция подсказывала: я прав.
Хейнс мог считать Скотта очень серьезной угрозой для себя. Разумеется, полицейские из Гриффона позволяли себе много лишнего, а местное население ничего не имело против, предпочитая смотреть на все сквозь пальцы. Но здесь был иной случай. Коп, который отвез хулигана к водонапорной башне и лишил его там без свидетелей нескольких зубов, – это одно. А вот коп, лапавший местных девочек, похабно щупавший их, – совершенно другое.
Хейнс не мог не знать, что дядей Скотта был его собственный шеф. Что, если бы он рассказал обо всем Огги? А сколько еще раз происходили стычки между Скоттом и Хейнсом, о которых Клэр понятия не имела? Сколько еще раз Скотт сулил полицейскому наказание?
Ябеда.
Таким его считал и Хейнс. Стукачом, способным разрушить его карьеру в полиции или даже усадить на скамью подсудимых.
Я стал представлять себе различные сценарии.
Может, Хейнс снова увидел Скотта на улице, вышел из патрульной машины и погнался за ним? А Скотт, имевший ключ от двери на крышу магазина «Рэвелсон», поспешил забраться туда, чтобы спрятаться от преследователя? Но Хейнс настиг его там и столкнул вниз?
Или же Скотт уже разгуливал по крыше, шумел, вызывал любопытство прохожих, пугал их своим поведением? Хейнс проезжал мимо и обратил внимание на нарушение порядка, заметил кого-то подозрительного на крыше магазина? Потом, поднявшись наверх, он обнаружил, что это Скотт, и увидел отличную возможность расправиться с ним.
– Пожалуйста, мистер Уивер, не молчите. Поговорите со мной.
Я встрепенулся и посмотрел на Клэр, будто очнувшись от гипноза.
– Что?
– С вами все хорошо?
– Да.
– После моего упоминания о Скотте вы стали каким-то странным.
– Ничего необычного, – отозвался я. – Просто… подумал о сыне.
– Извините меня. Я всего лишь хотела рассказать о нем что-нибудь хорошее.
– Все правильно. Я рад, что вы напомнили о нем. В самом деле. Очень рад. – Я постарался сосредоточиться. – Скотт никогда не говорил вам, что он, например, боится Хейнса? Опасается каких-то враждебных действий с его стороны?
Клэр покачала головой:
– Нет. Хотя, конечно, все ребята моего возраста в Гриффоне постоянно ждут от копов какой-нибудь гадости. Мы – молодежь, а значит, за нами всегда можно найти какие-то провинности, понимаете?
Я промолчал. Мне все еще приходилось отгонять от глаз красный туман, чтобы не свалиться в кювет по пути к больнице.
Как будто прочитав мои мысли, Клэр сказала:
– Со мной тоже все уже в порядке, если хотите знать. То есть я, разумеется, чувствую себя ужасно, но это не значит, что мне нужна помощь медиков.
– Вы решите, как вам поступить, вместе с отцом.
Я поморщился: мои слова прозвучали так, словно ее судьба меня больше не интересовала. Словно теперь, разыскав Клэр, я снимал с себя бремя ответственности за нее, которое ощущал с тех пор, как посадил тем вечером в свою машину, и готов был умыть руки. Словно, передав ее отцу, я мог обо всем забыть.
На самом деле я не чувствовал ничего подобного. Просто казалось, будто некая невидимая большая рука только что смела с моего рабочего стола груду других, менее важных дел и швырнула их на пол.
Теперь на нем не оставалось ничего, кроме дела Скотта.
Мы пересекли Гранд-айленд в полном молчании. Но, когда проезжали мимо торгового центра в городке Ниагара-Фоллс, Клэр вдруг спросила:
– Кто сообщит печальную новость отцу Денниса?
Да, еще один отец, которому предстояло испытать горе. У меня возникло ощущение, будто нас всех затягивает в черную дыру бесконечной пустоты.
– Не знаю, – ответил я. – Вероятно, полицейские из управления штата. Как только разберутся в том, что произошло в коттедже.
– Разве вы не должны помочь им в этом? И не вам ли следует снова навестить отца Денниса?
Я резко повернулся и выпалил то, о чем впоследствии не раз жалел:
– А вам не кажется, что с меня уже достаточно? Разве я мало сделал? Если бы вы не постучали тогда в окно моей треклятой машины, я бы вообще не оказался втянутым в этот бешеный круговорот.
У Клэр потемнело лицо, а глаза снова наполнились слезами.
– Простите меня, – вздохнул я. – Простите.
– Никто не заставлял вас меня разыскивать! – Теперь резко звучал уже ее голос. – Мы бы сами решили, что делать! Вы нам для этого не требовались! И если бы не вы, Деннис был бы жив!
– Клэр…
– Оставьте меня в покое, – перебила она. – Просто отвезите к отцу. Я хочу видеть папу.
На горизонте замаячил высокий шест с крупной синей буквой «Б», означавшей больницу. Через четыре минуты я уже подъезжал к дверям приемного отделения. Там стоял Берт Сэндерс, оглядываясь и явно не зная, какую именно машину он ждет. Но, как только заметил на пассажирском сиденье Клэр, принялся размахивать руками и побежал навстречу.